– Нет, – тут же отрезала Сенара. – Это и так большой риск, я не смогу вывести весь ковен. – А я тебе не доверяю, – упёрлась я. – Я хочу хотя бы посоветоваться с Мирабель. Что бы сказала тётя Конни, узнав о моих договорённостях с Морганами? Но стоило мне так подумать, как перед глазами встала нынешняя тётя Конни, посеревшая от изнеможения и медленно умирающая без магии. – Тогда забудь, – сказала Сенара и отвернулась, но Керра преградила ей путь. Сенара вздохнула: – Я не забыла о тебе, сестра. Но – и я это говорю потому, что мне не всё равно, понятно? – я не доверяю тебе настолько, чтобы прямо сейчас вернуть тебе голос – только когда мы окажемся снаружи. Керра закатила глаза и замахала руками, что-то изображая. Затем выпрямилась, став как можно выше, и пару раз моргнула, скривившись в злой гримасе. Я могла ошибаться, но, кажется, она намекала на их мать. – Да, знаю. Но матушка всегда сердится. И я официально умываю руки: хватит с меня попыток её порадовать. Тебе тоже стоит прекратить, Керра, она всё равно не послушает. Для неё я навсегда останусь маленькой колдуньей, что бы я ни делала. Если мы хотим сбежать, сейчас самое время, пока старшие обоих ковенов внизу с тыквой. – Куда мы идём? – не поняла я. – Я думала, ты собираешься нам помочь? Сенара присела, чтобы оказаться на одном уровне со мной. – Я видела ведьму на вершине одного из утёсов. Это точно была не Морган. Она вошла в ваш маленький дом, и… – Она понизила тон для большего эффекта. – Я могла бы рассказать об этом матушке, но вместо этого говорю тебе. – Ты уверена? – Я подумала о Мирабель, и моё сердце забилось быстрее: что, если это тётя Флисси? – Я не могу утверждать наверняка, что это была Мерлин, но волосы её выдали. – Ты о чём? – спросила я, невольно вскинув руку к голове. Сенара махнула рукой на мои спутанные кудри. Сенара была сама грация и аккуратность, начиная с её косы и заканчивая походкой и тихим вежливым голосом. Не то чтобы я ей верила, но Мирабель совершенно точно захотела бы поверить, что тётя Флисси пришла нам на помощь. Я подумала о нашем маленьком доме, застрявшем на краю обрыва, и обо всех мелочах внутри, которые в октябре превращали его в чудесное и прекрасное место: кухня, вся в зелени стараниями тёти Пруди, тёплый очаг, поддерживаемый тётей Конни, винтовые лестницы и фиолетовая спальня Мирабель. Мне безумно хотелось туда вернуться. – Так ты идёшь? Тогда пошли. – Сенара повернулась к выходу из пещеры. – Та ведьма не останется там навечно. И… Мне жаль, если что. Я даже не воспринимала тебя поначалу как отдельного человека. Я видела только Мерлинов, а ненависть к ним у нас в крови. Я посмотрела ей в глаза, прекрасно понимая, что не должна ей доверять. Но нам с Керрой одним не справиться. И даже если Сенара снова меня предаст, то это хотя бы произойдёт по другую сторону прутьев. – Докажи, – сказала я. – Сделай что-нибудь для моего ковена. Они здесь в плену и даже не могут пользоваться своими руками. Сенара вздохнула, пожала плечами и мигнула одним глазом. У меня ушла секунда, чтобы заметить её дар – стопку подушек, небольших, но мягких на вид. Мне этого было достаточно. Я встала, отряхнула пижаму от песка и последовала за ней. Сенара задержала взгляд на моей пижаме и снова быстро моргнула, облачив меня в мантию Морганов, тёплую и уже знакомую. Она вывела нас во внутренний двор замка, мы пересекли мост и по заросшему низкой жёсткой травой склону побежали к обрыву. На фоне бескрайнего моря наш дом казался особенно маленьким и незначительным. Подходя к нему, мы сбавили шаг. Я вдруг подумала, что мы на самом деле не знаем, кто там внутри. Но сейчас мне больше всего хотелось спрятаться от оставшегося позади замка. Мы прокрались внутрь через заднюю дверь и старались вести себя тихо, но впущенный нами сильный ветер предупреждающе загремел медными ковшами и сковородками, висящими на кухне. Вообще-то в последнее время в наш дом постоянно кто-нибудь вламывался. Мы закрыли за собой дверь и затаились, пытаясь понять, есть ли здесь кто-то ещё. Было странно вернуться домой и не слышать маму, тётю Конни или тётю Пруди. Я всё ждала, что кто-нибудь из них сейчас зайдёт на кухню. Как бы я хотела, чтобы тётя Пруди принесла свежих овощей для супа, или чтобы тётя Конни взмахом деревянной ложки приказала нам их порезать, или чтобы мама с улыбкой застелила стол красивой золотой скатертью и выдала нам тарелки. Я бы не отказалась от тарелки супа. Зелёные ведьмы, или ведьмы домашнего очага, цель жизни которых была забота о своём доме и о родных, должны были быть здесь, в своём любимом месте. Но мы услышали лишь поскрипывание стен на ветру. Единственной ведьмой Мерлин в доме была я. Сенара мигнула в сторону Керры, и ту будто прорвало: – Мне столько нужно сказать! Угх! Мне столько нужно сказать! Все эти ваши мерлинские легенды, о звёзды… Не слушая её, я прошла в гостиную. Здесь тоже было пусто, не считая медленно спланировавшего на пол бежево-коричневого пера. – Здесь никого нет, – озвучила очевидное Керра. – Твоя воображаемая ведьма ушла. – Я правда кого-то видела, – упрямо заявила Сенара. И, повернувшись ко мне, с чувством добавила: – Честное слово! – Что теперь? – спросила я. – Вернёшь нас за решётку? У меня было достаточно других проблем, но, оказавшись снова в нашем захламлённом доме, лишённом скрывающей всю его грязь и неряшливость завесы октябрьской магии, я почувствовала, как у меня вспыхнули кончики ушей. – Здесь уютно, – сказала Керра, и я сердито на неё посмотрела, но не увидела на её лице коронной презрительной ухмылки. И она была права: даже без всех магических преображений в нашем доме было уютно. Но за всеми этими изменениями в интерьере я не сразу поняла, что осталось прежним: плед снова висел на стене. А значит, здесь всё-таки кто-то был. Мы встали посреди комнаты и уставились на него. Точнее, мы с Сенарой, потому что Керра продолжала вертеть головой по сторонам. – Смотри, Керра, помнишь? – указала на плед Сенара. – Мы видели его в прошлый раз. Это часть нашего гобелена. – Я и не догадывалась… – У меня перехватило дыхание, и я не договорила. Чтобы этот старый грязный плед, обычно лежащий на спинке дивана, был частью того роскошного гобелена из тронного зала Морганов?! – Получается, если повесить плед на стену, он становится гобеленом? – Типичная логика Мерлинов, – пробормотала Керра. – Не заставляй меня сожалеть, что я вернула тебе голос, сестра, – пригрозила Сенара, и Керра, как ни странно, промолчала. – Он всегда просто лежал на диване. – Я кивнула на диван, где лежала стопка пледов. – Я хочу сказать… мама говорила, что это Мерлин – вроде как, – но я никогда особо… не приглядывалась. А сейчас я не могла оторвать глаз от грязно-серого, трудно различимого лица Мерлин. Её портрет мало о чём мог поведать – обычная женщина в профиль, смотрящая вверх, вытянутые руки обрезаны в районе запястий. И теперь я впервые рассмотрела на фоне стройные ряды всадников. «Лошади…» Я слегка похлопала по карману, а потом в панике прижала к нему ладонь: – Её нет! Бобби исчезла! Но тут мои пальцы наткнулись на что-то мягкое внутри, и я осторожно достала пони из кармана и погладила кончиком пальца едва заметную звезду на её лбу. Бобби стала совсем размытой и блеклой. Она была творением магии, и её состояние ясно указывало на то, как мало магии осталось у моей мамы. А что будет, когда она совсем её лишится? Меня замутило от страха и боли. Сенара взяла Бобби, положила себе на ладонь, поднесла к лицу и моргнула. И внезапно Бобби вернулись яркие цвета и чёткие контуры. – У меня никогда не было ничего подобного, – с завистью вздохнула Керра и провела пальцем по бархатному носу пони. Я не знала, как ей объяснись, что мама создала её просто по велению своего доброго сердца. Сенара поставила Бобби на пол, и она встряхнулась. – Оставайся здесь, – сказала я пони. – Охраняй дом. Ну или займись чем-нибудь ещё. – Нужно отнести этот гобелен в тронный зал. Скорее, – сказала Сенара, сияя звёздами в широко распахнутых глазах. Вернувшись в тронный зал, Сенара с помощью магии подняла наш плед с Мерлин к оборванному концу гобелена Морганов, и стоило пледу занять положенное ему место на стене, как весь гобелен замерцал. Было странно видеть этот грязный кусок ткани, который мы бездумно бросали на спинку дивана, рядом с произведением искусства, с гордостью повешенным Морганами в самом сердце своего замка. От нарастающего восторга у меня перехватило дыхание. Нити их гобелена начали перевиваться с нитями нашего «пледа», напоминая огромный магический пазл из двух частей – одна большая и одна маленькая. Мой взгляд метался между двумя изображениями наших давних прародительниц, которые сближались с каждым стежком. Жаль, мама этого не видит, она бы наверняка оценила. Ранние панели гобелена рассказывали о знакомых нам по многочисленным легендам битвах между сёстрами с бесчисленными превращениями и вспышками звёзд. Стаи ворон кружили вокруг них, и по сравнению с центральными фигурами Мерлин и Морган всадники на фоне, облачённые в доспехи и с оружием в руках, могли показаться незначительными, если бы их не было так много. История сестёр мчалась, набирая обороты, к известному нам мрачному финалу. И хотя мы придерживались своих версий о том, кто всё это начал, все Мерлины и Морганы соглашались в одном: сёстры хотели лишить друг друга магии, и это закончилось нашим октябрьским проклятьем. Сердце у меня мучительно сжалось. Пока две части финальной панели были ещё разъединены, могло показаться, что на них Морган изображена статной победительницей с занесённым над головой мечом и осуждающе глядящей на сестру, тогда как Мерлин выглядела беспомощной и молящей её о прощении. Но когда половинки соединились, я задохнулась от внезапного осознания, о чём на самом деле они рассказывали. Оставалось надеяться, что остальные тоже это увидели. Волна цвета хлынула по нашей части гобелена, истончившаяся за столетия ткань укрепилась и засветилась, и я поняла, что те серые пятна на лице Мерлин были вовсе не слезами, а звёздами. Величайшая тайна всего нашего ведьмовского мира раскрывалась на наших глазах. Тайна, которая… никогда на самом деле ею не являлась и всё это время была прямо у нас перед глазами. – Все те ужасы, которые матушка рассказывала нам о вашей семье… – не договорив, Сенара покачала головой. – Мы думали, что Мерлин и Морган всё испортили и теперь мы пожинаем плоды, – сказала я, жадно вбирая глазами каждую деталь восстановленного гобелена, физического подтверждения нашего общего озарения. До этого момента наше прошлое было скрыто туманом семейных легенд и преданий, но теперь истина открылась нам со всей ясностью. – Как же мы ошибались! – выдохнула я.