– Что тебе известно? – надавила я. – Почему они вечно говорят «звёзды знают», но мне ничего не рассказывают? Мне было немного обидно, что она знала что-то о нашей семье, а я – нет. – Выкладывай, – потребовала я. – Ты не можешь продолжать скрывать это от меня… не здесь. Все мои вопросы до этого момента оставались без ответа. Я их задавала с тех пор, как начала говорить, но мама всякий раз отвлекала меня маленькими презентами или сладостями, тётя Конни отмахивалась, что я всё узнаю, когда перестану быть маленькой колдуньей, а тётя Пруди просто орала «нет». Мама говорила, что наша магия и ковен всегда были окутаны завесой тайн. И что лишь звёзды знают. – Тётя Конни называет это… величайшей ошибкой и величайшей трагедией. А тётя Пруди в принципе об этом не говорит. Если на то пошло, именно с тех пор она и перестала… ну… нормально разговаривать, – тихо сказала Мирабель. Я поёжилась и наклонилась к ней. Мирабель тоже передёрнулась, будто подхватила от меня. – Моя мама, твоя тётя Флисси… самая младшая из сестёр. И они все ждали, когда настанет её черёд обрести магию. И, видимо, в них взыграло нетерпение. Мне было это знакомо. Тётя Конни годами ждала, когда я завершу их звезду. А её сестре, должно быть, приходилось ещё хуже. – Бедная тётя Флисси, – сказала я. – У них… был план. Что-то связанное с тем котлом. Их первая попытка насытить магией какой-то предмет. Но… Но мама пока не умела управлять своей магией, и тётя Темми оказалась не в том месте и не в то время. И… – И? – Темми умерла. Её тело обратилось звёздами. Тёти говорят, что, когда ведьмы умирают, наши тела возвращаются к звёздам. Что мы сделаны из звёздной пыли. Мама как-то сказала: «Как и магия, ничто не вечно». В конечном итоге всё возвращается во Вселенную, даже наши тела. – Но как она… – Я напрягла память, пытаясь вспомнить, видела ли я хоть раз, как тётя Флисси применяет магию. – Её руки вышли из-под контроля или что-то в этом духе. Она до сих пор весь октябрь не снимает перчаток, – сказала Мирабель, глядя на свои ладони. Всё мое тело было напряжено, как перетянутая струна: чуть дёрни – и порвётся. Неужели все семьи хранят какие-то страшные тайны, или этим могут похвастаться только ведьмы? До меня дошло, что на этом история Флисси закончилась. Возможно, ей не хватало деталей, но Мирабель либо не желала в них вдаваться, либо попросту пока их не знала. – Поэтому моя мама… уходит. Тётя Конни говорит, что её гонит чувство вины – мама считает себя виноватой в смерти Темми. Из-за магии мои мысли огрубели и отяжелели, но я постаралась их подстегнуть. Я представила тётю Флисси, младшую из пяти сестёр, полную грандиозных планов. Ей наверняка не терпелось стать ведьмой, занять своё место в пятиконечной звезде. А потом в её Первый октябрь одна из её сестер погибла. Из-за её энтузиазма. Если бы этой осенью по моей вине что-то случилось с Мирабель, или с мамой, или с одной из моих тёть, моя жизнь бы остановилась, моя душа обратилась в камень. После такой потери я бы не смогла больше смотреть в глаза никому из родных. – Поэтому ты её ненавидишь? – Я её не ненавижу! – возразила Мирабель. – И я не считаю её убийцей! Ну, может, так и есть, не знаю. Но она этого не хотела. – Она недолго помолчала. – Или… я её ненавижу не из-за того несчастного случая, а потому, что она продолжает от него бежать. Тем самым она бежит от меня. Никто её не винит, кроме неё самой. Мы с тобой тогда ещё даже не родились, но страдаем сейчас из-за всей этой семейной чепухи. Я никогда не плакала из-за смерти Темми, точно так же, как из-за смерти самой первой Мерлин: ведь я её не знала. Мы не обсуждали, как и почему её не стало – её смерть была просто свершившимся фактом. Но сейчас у меня защипало в носу от мыслей о тёте Флисси, жизнь которой остановилась, когда она потеряла сестру. Их было пять, затем только четыре, а в реальности где-то три с половиной. Хотелось верить, что мне удалось скрыть от Мирабель всю глубину своей грусти. Несмотря на шум и гам, царящие в нашем доме, мы с мамой находили время только для нас двоих. Я никогда не задумывалась о том, что Мирабель этого лишена. Тётя Пруди и тётя Конни не из тех, кому хочется открыть душу, и получалось, что в октябре, когда мы оставались впятером, Мирабель была страшно одинока. Сейчас, лёжа рядом с ней на полу пещеры, я впервые это осознала. – Куда тётя Флисси уезжает в октябре? – спросила я. – Не знаю, – с ноткой отчаяния в голосе отозвалась Мирабель. – Туда, где меня нет, и чем дальше, тем лучше. Мама больше не пользуется магией, и я не могу её выследить. Тётя Пруди однажды сказала, что, как ей кажется, моя мама проводит много времени в Шотландии. Туда я и хотела отправиться… когда оказалась в Арктике. – Мирабель снова поёжилась. – Я думала, что мы с тобой… что нам не стоит общаться из-за… Арктики и всего остального. Я не хотела, чтобы тебе тоже пришлось испытать нечто подобное. Я моргнула. Я и подумать не могла, что Мирабель меня игнорировала потому, что пыталась меня защитить. – Отныне мы всегда будем друг за друга горой, – неловко сказала я. – В нашей семье с этим проблемы, – заметила Мирабель и задумчиво помолчала. – Думаешь, почему я так люблю наши вечеринки в честь Хэллоуина? – Потому что вечеринки… это круто? – предположила я. Очевидно, это было ошибкой, потому что она поджала губы и, чуть шмыгнув носом, сказала уже совершенно другим тоном: – Ну, спасибо за приятную беседу. Я взглянула на неё, проверяя, говорит ли она искренне. Судя по выражению её лица – нет. Мирабель повернулась к Керре, рука которой лежала у неё на плече: – Ты не могла бы уже убрать с меня свои морганские лапы? Буду очень признательна! В ответ на её сарказм та положила голову ей на плечо. Что бы Керра ни думала о нас раньше, сейчас она совершенно точно нам сочувствовала. Ваше отправление было задержано более чем на тысячу лет и столетиями значилось как неидентифицированное. Крайне важно, чтобы его получили. Глава 23 Всех опять отправили «заряжать» тыкву. В ожидании их возвращения Керра сидела, привалившись спиной к стене пещеры, я – к другой, когда за прутьями внезапно возникла голова. Я никого не ждала, и эту голову я совершенно точно не желала видеть. – Сенара?! – воскликнула я. Керра вскочила, по её лицу пронеслась гамма эмоций, но их все вытеснила радость. – Тс-с! – шикнула Сенара, что относительно её сестры было лишним. Я не могла никуда с гордостью удалиться, поэтому просто повернулась к ней спиной. – Эй, Мерлин! Я не прошу тебя о прощении, ладно? Я лишь хотела показать тебе кое-что. – Она демонстративно кашлянула, и я обернулась. Сенара опустила взгляд на тяжёлые замки на решётке и сощурилась. Её глаза блеснули, и замки бесшумно открылись. – Идём, – позвала она меня. Керра и так уже к ней подбежала и, кивая, указала себе на горло, совсем как собачка, машущая хвостом в ожидании лакомства. – Да, сейчас, – кивнула ей Сенара. – Погоди минутку. – Её голос был ласков, но я не забыла её предательства. – Никуда я с тобой не пойду, – заявила я. Если когда-то между нашими ковенами и существовало хрупкое доверие, от него давно уже ничего не осталось. – Что было раньше, не важно, – сказала Сенара. Я смахнула волосы себе за плечо, всем своим видом говоря «ты издеваешься?». – Ну… Может, в каком-то смысле и важно, и кому-то, возможно, стоит попросить прощения. Но я хотела сказать, что важно то, что будет теперь. И мне нужна твоя помощь кое в чём. Это касается Мерлинов. Ни её сияющие глаза с золотыми зрачками, ни её прошлые поступки не вызывали у меня желания ей верить. – Ты… жулик! – выпалила я в духе тёти Пруди. – И о какой именно помощи ты просишь? – Кажется, я придумала, как вызволить тебя отсюда, – заявила Сенара. Вот только мне больше не хотелось встречаться с тётей Морган и чтобы она снова подключала меня к своей машине. – Да ладно тебе, матушка даже не заметит: с твоего появления здесь она и на меня практически не смотрит. В её распоряжении сейчас четыре ведьмы, с которыми она может экспериментировать сколько душе угодно. Для неё ты как Керра – мало что значишь. Восторг Керры при этих словах сошёл на нет, и она слегка покачнулась. – В смысле… я не это хотела сказать… просто… матушка нас недооценивает. Ты же знаешь, что она считает всех маленьких колдуний бесполезными. Я… Прости, Керра. И мне жаль, что с тобой так вышло, Мерлин. Я смотрела на предательницу Сенару, зардевшуюся от стыда. Но она хотя бы извинилась. Сенара закрыла глаза и нахмурилась: – Я только хотела, чтобы матушка… Это не важно. Она никогда… Меня охватила лёгкая паника, потому что я поняла, что она сейчас заплачет. – Когда твоя кузина… Когда Мирабель закрыла тебя собой… Чтобы защитить тебя. Дважды. Я поняла, что никогда не делала этого для тебя, Керра. А должна была. Маленькие колдуньи… должны держаться вместе. А я поняла, что Сенара ничего не выиграет, даже если снова меня предаст, а мне уже нечего было проигрывать. Я развернулась, но снова заколебалась делать этот шаг к обещанной ею свободе. – Мне нужно дождаться моих родных, – сказала я.