— Что такое? — Ты не видишь, конечно, но они грызутся, а тебя травят. Эх, не умеют жить мирно даже когда договаривались на общее дело, — в её глазах вновь блеснули искры. — Все мы прокляты Мелиссой на несчастную жизнь. — Неправда, — надулась Ирви. — Ну может и неправда, но так говорят. — Нет, это очень обидная неправда, — она ещё больше надулась. — Я никого не проклинала. Глава 8. Сделка — Быть не может. Это всего лишь сон, и ты часть сна. Часть сна не может быть Мелиссой Нотре. Она как-то грустно улыбнулась, провела ладонью по моей небритой щеке. — Я уже говорила, что я не часть тебя. Постоянно говорю, а ты не веришь, хотя я избавила тебя от боли, помогла поверить в себя, и из последних сил послала того, кто должен был помочь тебе. — Тёмного? — догадался я. — Это ты убила Майклсона? — Я никого не убивала. Вернее, я убивала, и много. Мой муж Лэнс всегда меня сдерживал, уводил, отговаривал. Но я никогда не убивала просто так. Да и Майклсон не умирал. — Как это? — Не всё сразу. Но ты поймёшь, я уверена. Ты совсем неглупый, сможешь принять решение. Мне придётся всё тебе рассказать, а потом, возможно, вас всех убить, а может быть наоборот — спасти. — Кто же ты всё-таки? — дух захватило от осознания и трепета. У меня на коленях лежит та, чьим именем пугают детей. Такая беспомощная и слабая, такая нежная и заботливая, такая странная и уже, казалось, родная. За время, пока я каждую ночь снил её, считая, что это я сам, мы породнились больше, чем с кем-либо из реальности. — Я — это просто я. Мы с Лэнсом бродили по Сущему долго, нигде не задерживаясь. Мы искали... — она замялась. — Место, где можно поживиться? — вспомнил я легенды. — Что вы там про меня насочиняли? — нахмурилась она. В голосе звучало раздражение вместе со злостью. — Слушай внимательно, потому что всё, что ты знаешь — неправда. Мы искали предназначение. Мне было невыносимо грустно от бессмысленности моего существования. Мой любимый видел это и так же страдал. Он водил меня за собой, и мы побывали много где, но случайно нашли это место — Фреску. Это не мы дали такое название ей. Это люди, что жили здесь, дали имя месту, в котором жили. Они выкапывали крупинки могущественных кристаллов. Ты их знаешь под именем «твёрдый магнум». Синие кристаллы, похожие на мутное стекло. Они решили, что это осколки их мира, и назвали мир Фреска. — Магнум был давно? Его же открыли только пятьдесят лет назад. — Его... отразили, измыслили пятьдесят лет назад, — поправила Ирви и понятней не стало. — И кристаллы были пусты. Они должны были питать поля, насыщать почву и растения, размножать животных и наполнять Фреску радостью и благостью, но они были пусты, почти пусты. Крупиц хватало, чтобы жить в голоде и страхе. Однако люди боролись, хватаясь за крупицы. Я видела их бесконечное рвение. Я видела то, чего мне так не хватало, и я решила им помочь. — В легендах говорится, что ты отбирала у людей кристаллы. — Да, отбирала, — согласилась она. — Но не для того, чтобы... Я даже не знаю, что вы там придумали. Мне и не важно. Я их забирала за пределы мира и наполняла, кристаллы переставали быть пустыми и я ими насыщала Фреску. Они снова пустели, люди их добывали и должны были отдать мне, чтобы я их наполнила. И Фреска начала оживать, это был долгий и кропотливый труд. Она улыбнулась, на щеках проступил румянец. — Я всесильна, или почти всесильна. Была... А сейчас я слаба, и силы моей становится всё меньше и меньше. Мне приходится довольствоваться нашими короткими встречами. — Ты всё время говоришь так, будто ты — это не я. Как мне тебе поверить? — Я тебе рассказала истинную историю своего прошлого, — смутилась Ирви. — Ирви... Мелисса, не обижайся, но я её не проверю. Есть ли что-то, что великая богиня может мне явить? Чудо, знак, что-то явное, чтобы я точно знал, что ты — это действительно ты. Что-то невероятное. Она думала, но недолго. — Аманда Виктори и Самото Ашура заодно. У них есть какой-то план и надеюсь это не то, о чём я думаю, иначе наши встречи с тобой могут закончиться навсегда, — с тревогой произнесла она. — Две корпорации заодно? Да я скорее поверю... Я понял. Спасибо, Ирви. Мне теперь нужно лишь увидеть это и я поверю. Не смотри на меня так, я доверяю тебе. Но что бы ты сделала, если бы я сказал, что я всесильный бог, способный перекроить мироздание? — Я сейчас не всесильна, уж извини. Я понимаю тебя, Шон. Ты стал сильным. Ты и был сильным, но теперь ты стал ещё сильнее. Твоя сила стала заметна. Ты — маленький камушек в великом механизме. Валы вращают зубчатые колёса, а ты скачешь с одного зубца на другой, и тебя хотят перемолоть, только вот у них ничего не выйдет. Механизм сломается, застопорится. Ты его застопоришь, я верю в это. — Спасибо за добрые слова, но я так не ощущаю. — Тебе и не нужно. Я хочу побыть с тобой ещё чуть-чуть. Можно я расскажу тебе всё потом, попозже? Мне придётся, но я хочу оттянуть этот момент. — Конечно, — я поцеловал её в лоб. — А есть что-то, более шокирующее, чем то, что ты богиня? Она невесело улыбнулась. — Будь осторожен, Шон. Тебе пора. Я очнулся. Не проснулся, а именно очнулся. Голова раскалывалась. На груди лежала задремавшая Четвёртая. Я аккуратно вылез из-под неё, оделся и принялся рыться в полках в поисках еды. Входящее сообщение от отца, отмечено как прочитанное, на самом деле его читала Четвёртая. «Я знаю про твою затею, Шон. Прекрати немедленно и свяжись со мной. То, что ты делаешь от лица организации, налагает репутационные риски. Никакая выгода их не оправдает. Я знаю, что ты попросил отгул до конца недели, но раз тебе самому не сидится, то я даю тебе поручение: ты должен сходить к Гривусам и уладить возникшие проблемы — Елена Гривус и Адам Могг на нас в Миротворческий суд подают». Блять... Пока читал, я шурудил по полкам и нашёл старый протеиновый батончик и синтетический углеводный брекетик. — Со мной поделись, — услышал я свой голос. Я резко обернулся и увидел себя: метис с тёмными вьющимися короткими волосами, мускулистый, рослый, в грязной рубашке на голое тело и рваных штанах. Моя мать была Мабутсу, а вот отца я никогда не знал. Меня всегда поражало, насколько цвет моей кожи не дотягивает до цвета кожи тёти Ри или мамы. Ребята с района меня на улице дразнили, называли «постиранным». — Не мог прикид лучше найти? — буркнул я ему. — Ты всё равно плод моего воображения, не буду с тобой едой делиться. — Я же так сдохну! Отчёты делай, с людьми разговаривай, вопросы решай... С отцом кто говорил, а? — Ну ты и зануда, — буркнул я и отломил половину брикетика. Он взял половину и сжевал. — Я буду звать тебя Шон Зануда, — вспомнил я, как нас обозвала Четвёртая. — А ты тогда будешь Агрессивный Шон. Ты, кстати, не хочешь в дурке полежать? Всё же такие галлюцинации спроста не бывают. — Иди в жопу. И Четвётая — только моя! Даже не прикасайся к ней. Понял? — Но я же, это ты и есть. — Я знаю, что ты правил не нарушаешь. Договорились? Зануда неохотно кивнул. Четвёртая подняла голову. — Шон, ты чего расшумелся? — Ты нас видишь? — тут же задал Зануда вопрос. — Вас? — услышала она Зануду. — А меня тоже слышишь? — спросил я. Она села, потёрла глаза. Одеяло спало с её голого тела, оголяя маленькую аккуратную грудь первого размера. — Болезнь прогрессирует, — нахмурилась она. — Можно? Я не успел ответить. ...Несанкционированный доступ... Ну хотя бы спрашивает. — Хотя загрузка системы на прежнем уровне, только говна в кэш нападало на обеих операционках и своп подзабит. Шон, не хочешь лечиться — почисти хотя бы место на винте и попроси Рамондо чтоб доставил тебе ещё планку оперативки. — Сколько нас стоит перед тобой? — напирал Зануда. Она похлопала ресницами. — У тебя сыплются ошибки графического прокси по пять в секунду. Журнал уже в предел упёрся.