Эндрю заслонил девушку собой и попятился к укрытию. Они спрятались за бетонными нагромождениями громоотводов. Эндрю внимательно осмотрелся в сумерках. Транспортника его товарищей нигде не было. Лишь наливающаяся золотом кромка горизонта, увенчанная шапкой туч. Эндрю не мог в это поверить. — Вы окружены! — талдычил голос из мегафона. Слышался топот рифленых ботинок по плитам. — Сдавайтесь. Мы не причиним вам вреда. Эндрю стиснул зубы и пустил из-за укрытия длинную автоматическую очередь. Топот прекратился. Воспользовавшись заминкой, он включил аварийный передатчик. Прибор пискнул сигналом приема. — Крэйвен! Какого хрена?! Где эскорт?! Я на месте! Сейчас ровно пять утра! Кряхтение, затем кашель. Чуть виноватый голос: — Задание отменяется, Эндрю. Ты привел за собой хвост. Мы не можем позволить, чтобы нас выследили. Извини, дружище. Без обид. — Я обречен, старик!! — прокричал Эндрю, — Отход перекрыт. Объект все еще у меня. — Ты знаешь, что нужно делать. Да, Эндрю прекрасно знал. Такой вариант тоже был предусмотрен. — Если она не достанется нам, она не достанется никому. И ты тоже. Свобода дорого стоит. Тебе помочь? — Нет. Я сам все сделаю, — процедил он, стиснув зубы. Не дожидаясь ответа, вынул передатчик и растоптал его каблуком. Утренний холод, казалось, запустил когти в самую его душу. Чувствуя внутреннее опустошение, Эндрю перезарядил винтовку. Крэйвен отдал приказ, который он отныне не может выполнить. Впервые за минувшие сутки его пальцы мелко дрожали. Кое-что за последние часы изменилось. А там, позади, все еще разорялся офицер с мегафоном. Секунды внутренней борьбы. Затем с тихим щелчком Эндрю отстегнул нейлоновый поводок. — Иди отсюда, пока можешь, — бросил он, не глядя в ее сторону. — Прости меня Эндрю. Прости, что так получилось. Виккерс не сразу понял, что значат все эти слова. Ошпаренный догадкой, он метнул в ее сторону дикий взгляд. Моника грустно смотрела в рассвет, редкие снежинки падали ей на волосы и ресницы, таяли на коже. Она походила в этот момент на статую ангела. Она была как никогда прекрасна. Затем их глаза пересеклись, в последний раз. И она ушла. Снова топот, осторожное шарканье подбирающихся к жертве охотников. Любой другой человек на его месте впал бы в панику. Но Эндрю был машина. Без страха, без эмоций. Даже сейчас, приняв решение, он действовал точными, экономными движениями. В сторону отряда спецназовцев полетели две гранаты с тротилом. Секунда — и взрыв, уносящий чьи-то жизни. Затем ударная волна и багровое зарево, вспучивающееся клубами дыма, в которых потонула крыша. Когда гарь рассеется, и немногие уцелевшие бойцы перестанут орать и палить по призракам в смоляной мгле, когда они пройдут по станкам своих коллег вперед и ринутся в атаку, пытаясь заглушить гнев яростью, они потерпят фиаско. Их будет ждать лишь пустая крыша и несколько путанных следов. Просветленный, Эндрю уже летел навстречу своему сатори — тому, о чем прошептал ему в городе китаец-саксафонист. Два человека в нем стали единым целым. Кен Ласт, известный в определенных кругах чиновник из Министерства здравоохранения, сидел в просторном конференц-зале компании «Реалити дримс» один. Его внимание было приковано к слогану компании, спроецированному на панорамном стекле. «Самая совершенная игра — это жизнь». Голубые буквы вспыхивали, по ним пробегал росчерк стилизованного метеора, а потом они бледнели и растворялись в прозрачности стекла. Дверь открылась. В зал вошли трое штатных сотрудников компании. — Добрый день, господин Ласт! — Добрый, джентльмены. Мужчины прошествовали к столу. Торговый представитель, Сид, познакомил Кена со своими спутниками, юристом и управляющим отдела безопасности. Троица расселась в креслах напротив Кена. Зашуршали папки с документами. — Я поражен, — сказал Ласт. — Вы были правы. Никогда мне не приходилось испытывать нечто подобное. Это было превосходно. — Мы польщены, господин Ласт, — деловито начал Сид, — но считаем долгом принести вам самые искренние извинения за те накладки, что произошли в процессе выполнения сценария…. — Не стоит, — поморщился Ласт, — Мне совершенно неинтересно слушать ваши излияния по этому поводу. Главное, что для меня все закончилось благополучно, — соврал он, — и кроме персонажа никто не пострадал. Верно? — О да, мистер Ласт! Совершенно верно. Контрольные тесты показали, что остальные игровые процессы прошли успешно. Безусловно, мы учтем недостатки и впредь доработаем механику игры. — Тогда зачем вы добивались встречи со мной? Сид поправил галстук и осторожно произнес: — Видите ли, господин Ласт, мы хотели бы удостовериться в вашей… э-э-э… лояльности. Продукт, который мы предложили, уникален и нуждается в дальнейшей разработке, а тут такой неприятный казус — один из первых клиентов оказывается на грани смерти. Причем, по необъяснимой причине. Ваш образ должен был выгрузиться из профиля персонажа, но почему-то застрял и оставался там даже в полете, а возможно, и при столкновении с землей. Вы имеете полное право засудить нас… — Успокойтесь, ребята. Мне это не нужно. Если потребуется, я сообщу о своих намерениях. — Мы можем вернуть вам половину стоимости игры. Или предложить серию сценариев бесплатно. Спонсировать курс психологической реабилитации. — Сид еще не мог поверить, что отделался так легко. — Все что в наших силах, мистер Ласт. — Ясно. Послушайте, Сид, — задумчиво произнес Ласт. — Ваша коммерческая идея представляется мне прорывом в области индустрии игр. Вы очень точно расставили акценты, — он кивнул на слоган. — И правда, самая совершенная игра для нас превращается в жизнь. Я испытал это на собственной шкуре. — Приятно слышать, мистер Ласт. — Однако у меня возник вопрос. Как вы думаете, каковы будут последствия массового внедрения подобных игр среди общественности? Мужчины переглянулись. — С правовой точки зрения все чисто, — взял слово юрисконсульт компании. — Никакого принуждения или противозаконных махинаций. Все договоры проходят регистрации и находятся на строгом контроле. Клиент полностью информируется о процессе загрузки в сознание персонажа, своих возможностях, о сути предполагаемого квеста… Если что-то его не устроит он вправе… — Довольно, довольно, — замахал руками Ласт. — Эти нюансы мне понятны. Вы объясните мне, какой эффект игра оказывает на персонажа? — В случае с вашим подопечным, — хмыкнул Сид, — фатальный. Какая разница, что волнует неграждан. Для нас главное — переживания оператора. — А если подопечным станет гражданин? — Ну, в таком случае, выбирается квест с минимально вредными последствиями для персонажа. Хоть конечный результат и невозможно предугадать, по стандартной процедуре рассчитываются вероятности, и определяется самый безопасный путь. Никто, правда, не застрахован от всяких… случайностей. Здесь нельзя сохраниться и продолжить прохождение после чашки чая. — Но персонаж в любом случае не будет знать, что является носителем оператора и участвует в игре? Сид поерзал в кресле. Допрос доставлял ему мало приятного. — Э-э-э… скажем, персонаж, если это гражданин, будет знать лишь часть правды. Он будет проинформирован о том, что участвует в некоей социальной программе, что программа будет включена в определенное время и требует соблюдения определенных правил. Согласитесь, какое удовольствие игрок получит, если его носитель знает об игре? Игра остается игрой. А когда процесс игры имитирует реальные события, он становится для персонажа жизнью и приобретает ту остроту, о которой мечтают продвинутые геймеры. Все события, все действия воспринимаются как реальность, а конечный итог игры невозможно предсказать со стопроцентной точностью. Как и саму жизнь. Вот в чем прелесть. — В этом есть резон, — согласился Ласт. — Но мне кажется, вы ходите по лезвию бритвы. Открывается множество побочных эффектов. Поиск требуемого события, получение секретной информации — небезопасны, а? — Успешный бизнес требует риска! — самодовольно усмехнулся Сид. — Пока дела идут в гору. Но мы не боимся трудностей. — Хорошо, — Ласт вздохнул. — Раз уж зашел разговор об одолжениях. Я прошу вас оказать мне крохотную услугу. — Внимательно слушаем вас, мистер Ласт. — Сид подался вперед. Ласт немного помедлил. — Мне известно, что в квесте «Охотник» жертва Моника была предупреждена о сценарии. Она знала все с самого начала. — Да, это так. — Чудесно. Я прошу вас предоставить мне ее контактную информацию. Всего лишь коммуникационный номер. Ласт заметил, как вытянулись лица юриста и спеца по безопасности. — Это конфиденциальная информация, которую мы не можем распространять, — сухо заявил Сид. Ожидая подобную реакцию, Кен поднялся и, шагнув к выходу, небрежно сказал: — Что ж, тогда наш разговор можно считать завершенным… вряд ли мне захочется поиграть во что-то подобное еще. — Но мы сделаем исключение, — сказал ему в спину Сид. Кен Ласт круто развернулся на ходу. — Нам приятно работать с понимающими людьми, — пропел Сид, буравя Ласта из-под кустистых бровей, — которые готовы сотрудничать с компанией. Вы получите необходимую информацию сегодня же. Кен благодарно кивнул. Так-то. Выходя из здания «Реалити дримс» под ясное декабрьское утро, он думал о том, как наберет номер этой девушки, представил, каким будет ее лицо, что она скажет, когда увидит его. Ему очень хотелось надеяться, что она узнает в чужом лице знакомые черты и скажет ему: «Привет, Эндрю. Вот мы и увиделись снова».