Часть 27 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В самом деле, генерал Честер выполнил свой фантастический план: вопреки советам опытных офицеров, знавших, какими опасными врагами являются индейцы, он ночным маршем продвинулся к горам Ларами и перед рассветом добрался до большого каньона. Его офицеры и тут предупреждали его, что индейцы приготовили засаду, но окрестности были спокойны и молчаливы, и самоуверенный Честер вообразил, что ему удастся застигнуть краснокожих врасплох. Теперь совершалось то, чему суждено было совершиться.
Едва последний солдат вошел в каньон, как впереди загремели выстрелы: по берегам каньона показались малочисленные и плохо вооруженные индейцы. Они явно не могли оказать серьезного сопротивления, и Честер ликовал, отдавая приказ идти вперед и вперед. Но вот над ущельем пронесся пронзительный свист. В мгновение ока оба берега покрылись тысячами краснокожих воинов. В то же время в тылу отряда Честера раздался грохот: это рушились в пропасть настоящие лавины из камней и стволов деревьев, загромождавших выход из каньона. Такие же лавины скатывались и с боков и погребали под собою злополучных солдат.
Весь отряд генерала Честера находился в ловушке, из которой не было выхода, и со всех сторон его окружали индейцы, буквально засыпая градом пуль.
С первого же момента янки стали нести ужасные потери. Индейцы стреляли сверху, по большей части из-за прикрытия, в то время как американцам приходилось отстреливаться, находясь на совершенно открытом месте. Несколько раз волонтеры с мужеством отчаяния кидались в атаку, взбираясь по крутым откосам каньона, чтобы ударить на врага в штыки, но ни разу дело не доходило до рукопашной схватки, потому что глыбы скал и стволы деревьев, заранее приготовленные индейцами на краях каньона, обрушиваясь, сметали смельчаков, калеча и дробя их тела.
Все слабее и слабее становились залпы американцев. Все громче и громче слышны были ликующие крики краснокожих. Груды трупов громоздились на трупах, и кровь потоком бежала по ущелью.
Сэнди Гук, Джордж Деванделль, Джон и остальные их товарищи с замиранием сердца наблюдали за ужасной картиной с вершины своей пирамиды, словно из ложи театра.
– Ну что, джентльмены? – обратился к спутникам экс-бандит.
– Ужасно! – отозвался глухим голосом Джордж Деванделль.
– Боюсь, ни один американец не выйдет живым из этого проклятого ущелья. Краснокожие с лихвою отплатили за устроенную Чивингтоном бойню! – промолвил бледный как полотно Бэд Тернер.
В это время оставшиеся еще в живых американцы сделали отчаянную попытку спастись и пошли в атаку, но индейцы, уже убежденные в своей победе, ринулись им навстречу, оглашая воздух яростным воем, словно превратились в бешеных волков. Завязалась схватка. Ружья замолчали.
Четверть часа спустя Сидящий Бык спустился на дно каньона. Двое молодых воинов вытащили из груды трупов еще теплое тело генерала Честера, покрытое бесчисленными ранами, и швырнули это окровавленное тело к ногам своего вождя.
Сидящий Бык ударом томагавка разрубил грудь генерала Честера, вытащил сердце и сожрал его под оглушительные крики четырех тысяч своих соплеменников…
Словно пробудившись от кошмарного сна, прятавшиеся на вершине скалы беглецы огляделись вокруг мутными взорами. Они забыли о собственной безопасности, наблюдая разыгравшуюся в Кровавом каньоне ужасную трагедию – гибель генерала Честера и всех его солдат.
При первых залпах американцев Миннегага и ее воины прекратили преследование беглецов и присоединились к главным силам Сидящего Быка. Таким образом наши знакомцы не были никем потревожены в течение добрых двух или даже трех часов, покуда индейцы не одержали полную победу. Но теперь, когда в стане краснокожих шло ликование и воины Сидящего Быка занялись добиванием всех павших, у мстительной дочери Яллы, принявшей самое активное участие в побоище, были развязаны руки, и с минуты на минуту она могла явиться к пирамиде, чтобы покончить с ненавистными врагами.
Сэнди Гук схватился за голову, упрекая себя в допущенной грубой неосторожности: надо было бежать гораздо раньше, тем более что исход боя был ясен с самого начала…
За это время лошади успели отдохнуть и насытиться.
– За мной! Не теряйте ни одного мгновения! – скомандовал Сэнди Гук.
Пять минут спустя семеро беглецов покинули гостеприимную скалу и понеслись стремглав вниз по склонам Ларами, рассчитывая спастись на просторах прерии. Но едва они сделали несколько сот шагов, как из-за груды скал вылетел отряд краснокожих воинов.
Нападение было таким неожиданным, беглецы еще настолько были под впечатлением гибели генерала Честера и его солдат, что они не дали никакого отпора нападающим, а только бросились врассыпную. Последним шел Джон, индейский агент.
Две секунды спустя загрохотали выстрелы. Лошадь Джона споткнулась и рухнула. Старый траппер вылетел из седла и упал на землю без чувств. Всадница на белом коне в белом бурнусе вихрем подлетела к тому месту, где лежал злополучный индейский агент, беспомощный и беззащитный.
Паника среди беглецов продолжалась несколько секунд. Потом они опомнились, увидели, что творится сзади них, и с яростным криком бросились на краснокожих, осыпая их выстрелами.
В свою очередь, паника охватила индейцев, не ожидавших отпора. Трое или четверо всадников грузно свалились со своих коней. Остальные, не думая о сопротивлении, бросились наутек. Среди них был старый вождь Красное Облако, которому чья-то пуля перешибла правую руку. Следом за ним скакала Миннегага.
Пули белых жужжали вокруг нее, но она казалась словно заколдованной: ни одна пуля ее не задела.
Вылетев галопом на гребень горы, индианка на мгновение остановила своего коня и с криком торжества взмахнула в воздухе своим трофеем. Это был окровавленный скальп Джона, индейского агента. Дочь отомстила за мать: дух Яллы мог теперь успокоиться на просторе небесных полей Маниту.
Мгновение спустя Миннегага исчезла, словно тень.
Обезумевшие от горя охотники окружили тело лежавшего на земле Джона.
– Он жив! – воскликнул Бэд Тернер. – Эта тварь не убила, а только оскальпировала его.
Два дня спустя шесть всадников на измученных лошадях добрались до форта Каспера.
– Ради бога, позовите скорее доктора! – крикнул один из этих всадников, в котором наши читатели без труда узнали бы Джорджа Деванделля. – Мы привезли человека, заживо скальпированного индейцами. Он еще жив! Может быть, его можно спасти.
И его спасли.
Крепкая натура закаленного в боях и странствованиях траппера помогла Джону пережить последствия скальпирования.
Прошло несколько дней, и он стал поправляться.
Его окружали самой внимательной заботой. Доктор находил, что ему нужен только покой и отдых. Но Джон, индейский агент, заботился только об одном: как бы поскорее выйти из больницы.
– Между мною и Миннегагой не покончен счет! – твердил он. – Земля тесна для нас обоих! Правда, я потерял мой скальп. Но я чувствую, что мои силы возвращаются ко мне, и я не успокоюсь, покуда не расплачусь с Миннегагой.
– Мы поможем вам, Джон! – успокаивал его Сэнди Гук. – Я раздумал возвращаться в Мэриленд. Это еще успеется. Как вспомню о судьбе генерала Честера, сам становлюсь как помешанный. Подождите, правительство уже присылает подкрепление, чтобы расплатиться за устроенную Сидящим Быком бойню.
– И мы не покинем тебя, Джон! – отозвались одновременно трапперы.
Не было слышно только голоса лорда Вильмора: незадачливый охотник на бизонов нашел, что его сплин излечен радикально кровавым зрелищем в горах Ларами, и покуда Джон отлеживался в лазарете форта Каспера, англичанин находился уже далеко, возвращаясь на родину. Он увозил с собой целый музей. Сэнди Гук не терял времени даром и успел сбыть ему удивительную коллекцию всяких редкостей, за которые лорд Вильмор расплатился чистым золотом. Читатель может сам без труда представить себе, каковы были купленные англичанином редкости…
Смертельные враги
Глава I
На берегах Волчьей реки
Была темная и бурная ночь. Не светились звезды, и не озаряла землю кроткая луна.
На берегу потока, с тихим ропотом катившего свои холодные воды у подножия каменистого холма, пылал костер, и дым, поднимаясь столбом, расплывался под навесом переплетавшихся густых ветвей многовековых лесных великанов.
У костра, расположившись на одеялах из бизоньих кож, сидели люди, прибывшие к берегам потока издалека, из-за океана, чтобы посмотреть на своеобразную жизнь Нового Света…
На огне костра жарились куски оленьего мяса, и воздух был напоен тонким и пряным ароматом.
– Эту местность нельзя узнать! – говорил пришельцам один из проводников. – Сколько дичи было тут! Какие медведи, ягуары, кугуары бродили тут по ночам! Их нет, они истреблены почти совсем!
– А индейцы? – задал вопрос один из путников.
– Индейцы? Они бродят тут и в наши дни, но, конечно, это не те свирепые и беспощадные краснокожие, с которыми приходилось вести без устали кровавую борьбу! Они превратились теперь в мирных поселенцев.
– Которые не прочь заняться при случае конокрадством, а то и грабежом, – пробормотал второй проводник.
– Вы хотите, чужестранцы, видеть краснокожих этих местностей? Ну так ждать и искать их не придется долго! Они, как койоты, чуют поживу! Я слышу крадущиеся шаги двух или трех индейцев, которые издали увидели свет нашего костра и плетутся сюда, чтобы поживиться подачкой, – снова заговорил первый проводник.
Минуту спустя к костру действительно подошли дети этой страны.
Это был высокий, могучего сложения старик и с ним девушка, почти ребенок. На обоих были жалкие лохмотья, лица их были худы и бледны, во взорах читались голод и робость.
Один из проводников хотел отогнать индейцев, но другой остановил его:
– Не трогай их, Сэм! Ну их в болото! Кинь им какую-нибудь кость да пару сухарей, и они будут довольны!
– Да, как же! За ними надо смотреть в оба! Того и гляди украдут еще что-нибудь, а мы будем в ответе!
Но, поворчав, он все же не прогнал пришельцев. Индейцы расположились поодаль от костра, усевшись прямо на земле.
– Он слеп, – сказал вполголоса один из спутников, кивая в сторону старого индейца, смотревшего упорно на костер странно блестящими, но неподвижными глазами.
– А девушка хороша, как цветок! – отозвался другой. – Странная жизнь, трагическая участь! Из господ и владык страны, самой богатой в мире, они превратились в париев, скитаются нищими там, где когда-то царили, в полном смысле этого слова, просят милостыни у тех, кто отнял у них все…
Чужестранцы распорядились, чтобы проводники, не обижая краснокожих, уделили им кое-что из обильной трапезы.
– Маниту да благословит вас за вашу доброту! – мелодичным голосом сказала девушка, беря из рук проводника большой кусок жареного мяса и ломоть хлеба. – Мой дед стар и беспомощен, род наш вымер, и некому помочь нам, а я, женщина, не могу сделать ничего, и мы скитаемся по полям и лесам, лишенные куска хлеба, не смея зайти на ферму, откуда нас выгоняют, травя собаками!
– Бедное дитя! – вымолвил один из чужестранцев.
Когда ужин был окончен, девушка заговорила снова:
– Мой дед просит разрешения у вас, джентльмены, поблагодарить вас, он вам споет наши старинные баллады, наши боевые поэмы.
– Ладно! Пусть поет! – был ответ.
И старик, придвинувшись к костру, запел странным, дребезжащим голосом. Сначала тихо, медленно, речитативом, потом, отдаваясь во власть нахлынувших на него воспоминаний, все громче, властнее, звучнее.
book-ads2