Я сердито посмотрела на нее, получив робкий извиняющийся взгляд. Я не беременна. Мы с Томасом не… Сердце забилось быстрее, когда я вспомнила наше скандальное купание вчера вечером. Хотя он и исследовал мое тело больше, чем раньше, эту черту мы не пересекли. Томас рядом со мной покачал головой. – Учитывая природу нашей работы, нам может понадобиться путешествовать вдвоем. И весьма скоро. Будет проще, если мы будем женаты. – Конечно! – всплеснула руками тетушка Амелия. – Ваши карьеры. Как неблагоразумно с нашей стороны забыть, что Одри Роуз выбрала мрачные расследования вместо того, чтобы заниматься домом. – Она потерла лоб. – Этот праздник так хорошо организован. Я думала, ты переросла это нездоровое, неприличное увлечение. Томас ощетинился, но я положила ладонь ему на плечо. Я знала, что за тетушкиными упреками кроется волнение и тревога. – Тетя, я знаю, что многого прошу от вас, – спокойно сказала я. – Однако если кто и может совершить невозможное, так это собравшиеся здесь. Я перевела взгляд с тетушки на Лизу, миссис Харви, Дачиану и Иляну, и тепло заполнило пустоту, оставшуюся после мамы. – Моя мама была бы безмерно благодарна за любовь и поддержку, которую вы мне дарите. – Я с застенчивой улыбкой повернулась к Томасу. – Нам дарите. – Поскольку времени для организации свадьбы мало, – добавил Томас, – мы хотим, чтобы она была очень простой. Наше единственное желание – быть в окружении любимых людей. И торт. Точнее сказать, то шоколадно-кофейное творение, полностью похитившее мое сердце и разум. – Я пихнула его. – Почти полностью. Вишни или малина в сиропе тоже приветствуются. Не стесняйтесь приносить нам образцы. Часто. У Лизы был такой вид, словно мы попросили их станцевать под луной во время Самайна, измазавшись в овечьей крови. – Простой? – возмутилась она, оглядываясь в поисках поддержки. – И что, мы должны сшить тебе платье из скатертей? Ее голос достиг тревожной высоты. Отец с дядей подняли глаза к потолку с хорошо знакомым мне выражением лиц. – Я не могу работать в таких условиях и ограничениях! Несправедливо просить нас о таком. Я ошеломленно открыла рот. – Лиза… мы не хотим доставлять неудобства. Это… – …наша данная богом обязанность, как твоей семьи, сделать свадьбу максимально эффектной. Как ты могла хоть на мгновение подумать, что нам причинит неудобство подготовка самого прекрасного дня в твоей жизни! С этими словами она повернулась к своим сестрам по оружию, и они немедленно принялись планировать свадьбу. Томас наклонился ко мне и с улыбкой в голосе произнес: – Напомни мне никогда не перечить твоей кузине. Она еще грознее, чем мой отец. Все галдели, то кивая, то качая головами. Это было удивительное зрелище. Они и правда напоминали армию, составляющую план атаки с такой скоростью, будто занимались этим много лет без нашего с Томасом ведома. – Можно переделать платье, которое на ней сейчас, – предложила Иляна, кивнув на мой пудровый наряд. – Оно и так похоже на свадебное. Вышивка бисером изумительная. Я опустила глаза на платье принцессы, которое заказала в престижном бутике «Догвуд-Лейн». Оно прекрасно смотрелось бы. Лиза и Дачиана отпрянули, прижав руки к сердцу. – Нет! Ни в коем случае! – сказали они хором. – Платье должно быть новым, – уточнила Дачиана, – сшитым специально для этого важного дня. Оно будет белым, как у королевы, со слоями летящего газа и лифом, расшитым кристаллами. Доводы сыпались один за другим, так что у меня закружилась голова. Я нашла пустой стул рядом с отцом и дядей. – Спасибо, отец. Я знаю, вам не совсем удобно… – Я обнаружил, что вполне доволен, когда моя дочь счастлива. – Он обнял меня. – К тому же твой Томас очень отважный молодой человек. Посмотри, как он спорит с твоей кузиной по поводу цветов. – Отец с улыбкой покачал головой. – Он уникальный. Достаточно уникальный, чтобы ты оставалась такой же счастливой всю жизнь, я уверен. – Я знал, что ваше партнерство не доведет до добра, – проворчал дядя. – Что ж, я рада, что вы сыграли такую важную роль. – Я поцеловала его в щеку, удивив нас обоих. Дядя густо покраснел. – Прошлогодняя встреча в вашей лаборатории с этим неприятным студентом оказалась одним из лучших случайных знакомств в моей жизни. Дядя что-то проворчал и быстро вышел из столовой. После его ухода отец рассмеялся, качая головой. – Моя дорогая девочка. Если ты веришь, что это случайное знакомство, то тебе предстоит многое узнать. Особенно про своего дядю. Я обдумывала его слова, звуки дружеской беседы и звон вилок по фарфоровым тарелкам отошли на второй план. – Вы, должно быть, ошибаетесь. В тот вечер, когда я познакомилась с Томасом, он явился без приглашения. Отцовские глаза весело блеснули. – Моя милая дочь. Джонатан читает людей еще лучше Томаса. Задолго до того как этот юноша вошел в лабораторию, он уже знал, что вместе вы двое способны изменить мир. Знай, он взял Томаса в ученики, потому что всегда был Уодсвортом, который верит, что любовь может перекинуть мост между жизнью и смертью. Если ты считаешь меня старым глупым романтиком, то мой брат вдвойне такой по обоим пунктам. * * * Прошло двенадцать дней. Время ускользало из рук, словно изворотливый профессиональный убийца. Женщины наших семейств – вместе с моим отцом, который, к моему удивлению, получал удовольствие от приготовлений и походов по магазинам, – трудились с утра до ночи, планируя, заказывая и исправляя списки. Мы с Томасом пробовали помочь, но нас прогнали. Убийства в городе не прекратились, хотя, похоже, ни одно не было совершено рукой Потрошителя. Казалось бы, надо радоваться, но дурное предчувствие убеждало в обратном. Если Джека-потрошителя больше нет в Нью-Йорке, значит, он рыщет в другом городе. Я не тешила себя иллюзиями, что он просто перестал убивать. В лучшем случае он экспериментирует с новыми вариациями своих методов. Необычно для убийцы. И тревожно. Он уже эффективная машина для убийств; потренируйся он еще, да измени почерк – и мы можем вообще никогда его не поймать. Дядя бросил скальпель в ведро с карболовой кислотой, не заботясь о том, куда попадут брызги. – Ничего! Он как будто испарился. Я положила трость и, подняв ведро, выловила инструмент. Дядин гнев копился много дней и достиг точки кипения. Раньше я не видела, чтобы он срывал раздражение на своих скальпелях. – Я… – Я замолчала, набираясь храбрости. – Кажется, я знаю, где мы можем выяснить больше. Дядя посмотрел на меня. – И где же? Я глянула на Томаса, вдруг ощутив неуверенность: хочу ли делится этим с дядей? Мой жених кивнул, выражая поддержку, но не стал высказывать свое мнение. Это моя тайна, и открывать ее должна я. Мной овладело странное чувство, как будто я собираюсь предать брата. Я никак не могла успокоить внутреннюю потребность защищать человека, который не защищал других. – И? – спросил дядя, теряя остатки терпения. Я приготовилась к новым вспышкам его гнева. – Дневники Натаниэля. В них… в них содержится много информации. Про убийства. Мне не надо было уточнять, о каких убийствах идет речь. Дядя выпрямился, а в его глазах появилось отсутствующее выражение. – Твой брат не знал об этих убийствах ничего стоящего. – Я уверена, что он… – Он был еще одной несчастной жертвой, хотя многие сочли бы, что в это трудно поверить. Я сжала губы, отказываясь спорить, хотя дядя просто не желал признавать очевидное. Мне очень хорошо знакомо это чувство, и я не стану лишать его покоя, хотя и безосновательного. Хочет дядя взглянуть в глаза правде или нет, но факт остается фактом: Натаниэль знал про Джека-потрошителя больше, чем любой из нас. Глава 14. Любить Кресуэлла Комнаты Одри Роуз Пятая авеню, Нью-Йорк 5 февраля 1889 года – Ты уже решила, что завтра сделаешь с волосами? – спросила Дачиана, поправляя перед зеркалом собственную высокую прическу. – Если уложишь так, сможешь показать то потрясающее ожерелье. – Или можешь распустить их, и плевать, что скажут остальные, – добавила Иляна с очаровательным, как всегда, румынским акцентом. Она бросила критический взгляд на Дачиану, расчесывая собственные локоны. – Все равно фата скроет ожерелье.