Он не смущается говорить при третьем человеке. — Начинай со второго пункта, — настаиваю на своём. — По первому пока без комментариев. Я правильно понимаю, ты прямо пристёгнут к моему утреннему делу, но имеешь директивы сверху по смежным вопросам? Он не отвечает. Впрочем, этого и не требуется — ясно и так. — Значит, ответ да, — киваю сам себе. — Какой второй пункт? — Незаконный оборот стимуляторов, — припечатывает Николай. — Искин нашёл зависимость между несвязанными на первый взгляд фрагментами в разных местах. Прямых доказательств пока нет, но вот тебе по всем правилам судебная повестка на ментоскопию. — Он слегка нарочито активирует виртуальную клавиатуру, затем касается псевдодатчиком моего браслета. В уведомлениях появляется конверт от адресата три-ноль-три и какого-то суда. — Доставлено. Это если начать сразу с конца, — улыбается он лишь ртом, глаза холодные. — Официальная процедура, предметом торга быть не может и это решение высшей инстанции. Доказательства будут в течение суток, просто информация пока в обработке. Есть предварительные итоги, ты прилип. Насколько — будет ясно после слепка. — Да я и не возражаю, — у меня возникает ощущение пазла, который вот-вот сложится. Надо только подумать и не паниковать. Самое смешное, тут не существует психиатрии в нашем понимании. Что скажет орган дознания, когда у некоего подследственного во время санкционированной спецсудом процедуры (я пробежал по диагонали уведомление) обнаружатся воспоминания, которых у него же быть не может физически? При этом, свои воспоминания человек искренне считает реальными, но они исключены по определению. Не смешно, но весело. От браслета на границе восприятия приходит посыл, что на практике лучше не проверять. Причём нам обоим, потому что в этом вопросе мы на жёсткой сцепке. Фоном звучит паническая тревога железяки. Ладно, потом объяснит, что к чему и каким это местом Саша Барласов к незаконному обороту стимуляторов. Только подумал — и неожиданно прогрузилась часть памяти. Чёрт, чёрт, чёрт. Почему не на минуту раньше. Оказывается, предшественник закупал оптом и ввозил в обход растаможки нано-добавки, которые здесь продаются открыто в том же Аль Гани (точнее, в смежной с ними Стодвадцатьпятке). На них нужна лицензия, которую ему не давали — бюрократические игры. Он на этом не наживался, реально раздавал бесплатно понемногу гражданам второй категории — исключительно блокираторы, способные самортизировать чужое вторжение в твой ментал извне. Повышал ан-масс сопротивляемость воздействиям. Если по аналогии, Саша Барласов по мере сил снабжал знакомых сменными пластинами для бронежилетов. К сожалению, конкретная номенклатура, несмотря на всю безвредность, подлежит особому учёту и без лицензии незаконна. Логично: кому нужен второсортный, которому нельзя перемешать мозги ложечкой для чая. Если даже Ельцова вон имела бледный вид, а она далеко не беззащитна. Сюда стоит добавить, что продаваемое эксклюзивно через Аль Гани (Стодвадцатьпятку) не по карману большинству: вроде как и револьвер пресловутого полковника Кольта есть (тот самый, который уравнивает шансы больших и маленьких), но купить его ты не можешь либо из-за дороговизны, либо из-за незаконности более дешёвого канала продаж (у меня). Только чёрный рынок. Покрывавшийся более чем наполовину предшественником на общественных началах. Он был ещё тот затейник и идеалист, оказывается. Чёрт, чёрт, чёрт. Не то чтобы я очень возражал против его системы ценностей (вовсе нет), но почему всё это дерьмо не прогрузилось в памяти раньше? Почувствуй себя Паганини, когда под твоими пальцами подрезанные струны лопаются одна за другой и осталась последняя. — Договориться никак? — понятно, что при Анне таких бесед лучше не вести, но и тут без вариантов. Ментоскопия — однозначно не сценарий в моём случае, по целому ряду причин. — Не в этом вопросе, — Коля тяжело смотрит через стол. — Покажи ещё раз удостоверение, пожалуйста. Я погорячился и не успел прочесть, — поясняю напрягшейся Анне. Безопасник без дискуссий возвращает над столом голограмму. Вчитываюсь внимательнее. К сожалению, в документе не указано подразделение, только звание и должность (тоже таким образом, что анонимизирует специализацию). Как и у нас, в принципе. Предсказуемо, ожидаемо, но попытаться стоило. Опять же, его нарочито корявое построение нашей беседы — тоже сигнал между строк. Понять бы ещё, как между этими капельками дождя протиснуться без зонтика и остаться сухим. Думай голова, думай. — Нужно время поразмыслить? — почти доброжелательно снимает с языка Коля. — Нет, — отказываюсь практически без паузы. — Точно? — в его интонациях появляются превосходство и снисходительность. — Ситуация стандартная, — пожимаю плечами. — Времени на анализ не требуется, голый шаблон. — Ну-ну, — хмыкает он и заказывает стакан сока, который тут же оплачивает через электронное приложение. Аккуратист. — Давай сыграем в игру, — предлагаю. — Я сейчас буду задавать вопросы, а ты не будешь мне на них отвечать. — А смысл? — Ельцова начинает фонить таким детским любопытством, что даже где-то примиряет меня с ситуацией. — Сейчас увидишь. Коль, твой визит ко мне — продукт договорняка сразу между несколькими подразделениями твоей организации, правильно? — Ты...! — МОЛЧИ. Я только спрашиваю, ты ничего не отвечаешь. — Теперь в его глаза напряжённо смотрю я. — Там смешались в куче три эпизода, по одному из разных кабинетов, — на самом деле, из разных отделов, но он должен меня понять. — Твой вопрос самый последний по приоритету либо ВАШ куратор пониже весом, чем второй, так? — Я...! — МОЛЧИ. У тебя получился шпагат между стульями: с одной стороны, задач на беседу нарезали от троих, с другой стороны, за другие кабинеты ты не уполномочен договариваться, так? Соседи тебя вообще поюзали в роли почтальона, а родной руководитель только подтвердил команду, — еле справляюсь с формулировкой. — Са-а-аш? — Анна внимательно заглядывает мне в глаза, наклоняясь вперёд и демонстрируя мой любимый ракурс её гардероба. — Что? — сбила с мысли. — Ничего, продолжай, — она закусывает нижнюю губу и откидывается на спинку стула. Досадно. Когда наклоняется вперёд, жилет на ней смотрится гораздо выразительнее. — С одной стороны, я для тебя нарушитель, — возвращаюсь к общению с Колей. — С другой стороны, тебе важнее конкретный результат ПО СВОЕМУ ПРОФИЛЮ, а не абстрактная справедливость. Но договариваться, повторюсь, по самому ключевому для меня пункту ты не можешь: повестка вообще из суда и этот вопрос решённый, они бы её и без тебя мне послали. А вручить тебя заставили лишь для того, чтобы я обозлившись, не помог тебе в вопросах твоего отдела. Так? — Ты... — Коля, мне есть очень много чего сказать сейчас, как и тебе в ответ, но мы этого делать не будем. Давай всех удивим? — Говори. — Давай начнём с вопросов твоей родной "двери"? По мере сил обсудим их, а по врученной повестке я схожу и предъявлю мозги на ментоскопию, без проблем. Разделяй и властвуй. Я очень часто видел, как премия или любые личные бонусы быстро перевешивают государственный интерес. Начальник таможенного поста Верещагин, увы, персонаж вымышленный. — Точно? — ирония, переходящая в сарказм. — Меня нельзя обвинять в том, чего я пока не сделал, — ухожу от прямого ответа. — Вот если не явлюсь, тогда да. В графе "мера пресечения" — прочерк, значит, вопрос на данном этапе не рассматривается. Если мне не изменяет интуиция, к этому пункту законно будет перейти лишь по итогам процедуры, верно? НЕ ОТВЕЧАЙ! Коль, мне в этом всём непонятно одно: какая из трёх тем лично ваша? — Выстрел и каким образом ты помог стрелку. А ведь искренне верит в собственные слова. Из него свои делают ещё большего дурака, чем из меня: кто-то у них с кем-то очень не дружит. — Погоди. Какому из двух стрелков? — кажется, мне повезло, но надо уточнить. — Утро не обсуждаем. Твоя версия для полиции полностью подтвердилась. — Ты тогда о покушении на Фролову? — Да. КАК ты организовал выстрел по полицейской? И зачем? Упс. Да у них там своих пускают налево быстрее, чем чужих. Он не шутит. А ведь я теперь знаю твоё отделение, Коля. — Внутренняя безопасность, — вращаю вилку между пальцами. По глазам вижу, что попал, Ельцова не поняла и тактично молчит. — Если я сейчас заявлю, что это гротеск, оно будет слишком нарочито, — замечаю задумчиво. — Коль, а ты ничего не путаешь? — кажется, у меня даже брови на переносице домиком соединились. Ситуация не ахти, но он для меня — лучший из них всех вариант. Разделяй и властвуй. Инквизиторы подозревают, что кто-то из своих — редиска, но находятся в цейтноте и я — единственная ниточка снаружи. Обычно сперва за такие и дёргают, чтоб не совать свечку в осинник на самом старте. — Нет. Если твой ответ понравится, одно из обвинений будет снято. А по итогам ментоскопии разруливай сам, тема ваших добавок мне неинтересна. В принципе, — он задумывается, — деньги у тебя есть, о мере пресечения речь действительно не идёт. ПОКА. Можешь и развести в итоге, если напряжёшься и помогут, — он многозначительно косится в сторону Ельцовой. — Зачем ты покушался на сотрудницу полиции и кто тебя покрывает? Пока без протокола.