— Что вы делаете? Я веду запись. — Банковский крепыш тоже напрягся, не понимая, что происходит. — Запись ведут все: вы, её жетон, мой браслет, — проворчал в ответ здоровяк. — Лучше б так стрелками занимались! В центре города. — Что вы делаете?! — Стреляли зажигательным, — Барласов как-то стремительно сменил тон и вдруг стал похож на преподавателя-лектора у доски перед курсантами. — Это и хорошо, и плохо. Нож порхал в его руках, продолжая кромсать Фролову спереди. — Что хорошего? — хмуро спросил банковский, кажется, прилагая усилия, чтоб не отвести взгляд. Перед немигающими глазами появилась белая плёнка, словно полоска марли: начало отключаться зрение. Возможности жетона были не безграничными и сейчас подходили к концу. — Кровотечения нет, — ответил Шурик, не прекращая орудовать ножиком. — Кровь спеклась, нет открытых сосудов. Да что он там делает, интересно. На какие-либо эмоции у угасающего организма ресурса не было, ей лично всё равно, но почему-то было интересно. Неужели смерть так и выглядит. — Минус — боеприпас был мощный, — продолжил второсортный. — Часть крови испарил, давление просело. ОЦК нечем восполнять, — он снизил громкость и последние слова буквально пробормотал, чем-то увлечённый. — Что это? — Объём циркулирующей крови. — Непонятно, зачем по ней стреляли зажигательным, — проявил неожиданную сообразительность охранник. — Я сейчас листаю базу — вообще без идей. Нафига пустотелым зажигательным бить по биообъекту, который состоит на девять десятых из воды?! Ни в одном наставлении нет ответа. — Ничего себе, у вас скорость, — нейтрально заметил Шурик. — Как у робота. Зрение отключилось окончательно, остался только слух (осязание вместе с болевым шоком жетон заблокировал в первую очередь). — Я же чистокровный, — в этом месте банковский, наверное, равнодушно пожал плечами. — Почему стреляли зажигательным, вы в наставлении и не найдёте. — А владелец Вавилона как обычно болтал языком. Эх-х. — Вы что-то знаете? — охранник снова напрягся. — Один мой очень близкий знакомый работал хирургом в армии. Обширный опыт, зона конфликта. Зажигательным по человеку стреляют обычно тогда, когда стрелять надо срочно, а под рукой нет ничего. Судя по тишине, банковский задумался. — Что под рукой у исполнителя было, тем и выстрелил, — закончил пояснение второсортный. — Патронов других с собой не было. А ведь логично. По телу начало разливаться тепло, переходящее в безразличие. Похоже, последние секунды. До чего жаль. На грани угасания Светлана поймала себя на том, что даже не задумалась, кто и почему в неё стрелял. Ладно. Свои найдут и разберутся — убивать полицейских в городе безнаказанно не дадут никому. По крайней мере, хочется верить. — Вот! — из здания банка, похоже, примчался второй охранник со шприцами, если ориентироваться на звук. — Спасибо. Держите аккумулятор! Вот так, спасибо, сейчас будем пробовать. — Шурик воспрял голосом и духом (интонации, громкость). — Что вы делаете? Спрашиваю для фиксации, — первый охранник по-прежнему гнул свою линию и демонстрировал дистанцию. — Скорая в пути, нужно продержаться полторы-две минуты. Существует малый и большой круг кровообращения, у неё нет сердца после выстрела... Видимо, здесь разнообразно образованный владелец ночного клуба что-то показал прямо на ней, потому что охранники синхронно крякнули и отступили на шаг (шарканье подошв по асфальту — полицейский искин безэмоционально выжимал из организма убитой практически сотрудницы максимум на случай, если коллеги вдруг успеют на прижизненный слепок последних минут). — Нужна полая вена и артерия, чтобы подключить насос, для этого иглы шприца. Хоть бы выдержали... Помогайте! Придержите здесь руками, чтобы не сорвало трубку, вы! — Вместо сердца?! — банковские, наверное, переглянулись. — Да, сердце — это и есть насос. В школе не учились? — Барласов заговорил отрывисто и глотая окончания слов. — Омыватель стекла, даст бог, сгодится. — ТАК БЫВАЕТ?! — Не знаю! — огрызнулся Шурик. — Браслет говорит, будет контролировать каждое сокращение! Главное опасность — пропускная способность троакара! Иглы тонкие, напор большой, трубка не по диаметру! ЗАПУСК. ПОЛТОРЫ МИНУТЫ ДО СКОРОЙ. ПОЖАЛУЙСТА, ДЕРЖИТЕ: ВЫ ЧИСТОКРОВНЫЙ, Я НЕ МОГУ СПРАВИТЬСЯ, ТОЧНОСТИ НЕ ХВАТАЕТ!.. ДЕРЖИТЕ! ТОЛЬКО ДЕРЖИТЕ! СТАБИЛИЗИРУЮ НАПОР ИМПУЛЬСОМ! Судя по неуловимым нюансам, что-то с чего-то слетало и имитация работы сердца бачком омывателя (или моторчиком от него?) давалась нелегко. Ощущений не было, однако через десяток секунд полной тишины темнота перед глазами Светланы неожиданно рассеялась и проступили размытые очертания облаков далеко вверху. Слева над головой замаячил силуэт второсортного. — Чтоб мозг не умер, достаточно малого круга кровообращения, — продолжил изображать лектора измазанный кровью Барласов. — А это что было? — Это был левый желудочек и правое предсердие — большой круг. Не пошло, не за что зацепиться. Очень маленькие фрагменты остались. — А это? — теперь и охранник из размытого пятна превратился в человека. — Правый желудочек и левое предсердие, — Шурик довольно ухмыльнулся. — Света, привет! Не притворяйся, у тебя зрачки из мёртвых стали живыми. Я же вижу. НЕ ШЕВЕЛИСЬ И НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ, ТЫ ЕЩЁ ОБЕИМИ НОГАМИ НА ТОМ СВЕТЕ! И не думала, тем более что искин, молниеносно и точно отслеживающий все изменения, эти функции ей предусмотрительно заблокировал на уровне физиологии: теперь он сражался за её жизнь, рассчитав, что передача информации коллегам уже гарантирована. — Кто б мог подумать, что так можно, — второго охранника, стоявшего в метре, зрелище явно коробило, но он дисциплинированно продолжал транслировать в эфир чужие манипуляции. — А этого вашего малого круга точно хватит? — У вас хорошее зрение? Видели, что у неё зрачки вначале стали как кошачьи, вытянулись? — Да. — А теперь нормальные? Ну, круглые? — Да. — Мозг не умер, — закруглился Барласов с объяснениями, явно обрывая себя на полуслове. — Скорая через минуту будет здесь, а минуту мы, даст бог, продержимся. Ну пусть ещё пятнадцать секунд им на то да сё, — задумался он, — но едет кардиологичка, там всё как надо. Как раз на наш случай, а лёгкое, ура, не задето. Только ожог. — Вот так просто? — охранник то ли не мог поверить, то ли ему сложно было молчать. К сожалению, ментал в данный момент по техническим причинам был недоступен и Светлана ничем не отличалась от второсортных. — НЕТ! — Барласов взвился бы в воздух, если б мог. — Ни стерильности, ни...! Витальные функции поддержали, — он резко переключился на сдержанный тон. — Но оно всё решаемо, если течёт кровь. — А она течёт? — А она течёт, вот в трубке видите? — Извините, нет. Я стараюсь туда не смотреть. ***** Кардиобригада появляется секунда в секунду, как и предсказывал браслет. Она состоит из трёх человек, все чистокровные. Не задавая вопросов, они молча развивают бурную деятельность: для начала подвешивают над Фроловой здоровенную голограмму, которая за пару секунд воспроизводит трёхмерную картинку её тела вместе с внутренними органами. Прикольное оборудование, завидую. Никаких тебе рентгенов, МРТ, далее по списку. Похоже на то, что мне показывал браслет в месте ранения, но не фрагментарно, а весь организм целиком. Отдельной группой идут показатели, которых я вообще не понимаю. Нервная система на очень глубоком уровне? — Давление! — гаркает самый старший мужик. Отсутствие выжженного сердца никого из коллег не смущает. Они как должное воспринимают конструкцию, состряпанную из насоса омывателя, внешнего повербанка моего браслета, пары шлангов и двух иголок от шприца. Странно. Я думал, они первым делом подключат что-то вместо сердца, не на бачок же стеклоочистителя надеяться. Через секунду оказывается, что умничаю зря (хорошо ещё, что мысленно): женщина лет тридцати вместо укола норадреналина в сердце (долбаные рефлексы и схемы! Сердца-то уже нет!) ставит рядом с Фроловой какой-то достаточно тяжёлый куб, с виду похожий на допотопный автомобильный аккумулятор: — Подключаю кровообращение.