Вновь началась стрельба, но быстро затихла. Подскочил Давид. – Натан еще жив! Шевелится. Надо его вытащить. – И лечь рядом с ним, – мрачно проговорил Павел. Он посмотрел на лежащего бойца. Тот сучил ногами и подергивал головой. На спине, ближе к правому плечу расплылось кровавое пятно. – Но да, вытаскивать надо. У тебя есть веревка? – Нет. – Давид пожал плечами. – Но я видел моток электропровода. – Тащи сюда. Только аккуратно. Вскоре провод оказался у Павла – толстая электрическая «лапша». Паша попробовал его на прочность. «Должен выдержать». Он вытащил из брюк ремень, соорудил из него петлю и крепко привязал к ней провод. – Я ему накину петлю на ногу, а ты сразу же пробуй тащить. Держи конец. Вновь наплывшая обманчивая тишина угнетала психику. Павел верткой змеей подполз к раненому, надел ему на ногу петлю и чуть приподнял голову. Раздался выстрел, и он ощутил резкую боль в затылке. Но сознание не потерял. По шее заструилась кровь. «Зацепило, но не сильно, вскользь». Он медленно развернулся, пополз и вскоре оказался в нише. – Тащи! Давид рывками начал тянуть за провод, Павел присоединился. – Еще, еще! Тело начало медленное движение по мостовой, переползло на тротуар и оказалось в нише. – У тебя кровь, – сказал Давид, посмотрев на Павла. – Ты сильно ранен? – Как-нибудь перебедуем, – ответил тот по-русски. – Че?.. – не понял Давид. – Че, че, через плечо, – буркнул Павел. Давид опять ничего не понял и пожал плечами. Паша вынул из кармана кусок бинта: – Перевяжи быстренько. Давид стер кровь с лица и шеи Павла и быстро наложил повязку. – Может быть, и Натана перевязать – у меня тоже бинт есть. – Бинт есть – времени нет, – возразил Павел. – Надо быстрее сматываться отсюда, а то дождемся группу захвата. Быстро забинтовать его не получится. Давид посмотрел на раненого товарища. – Попробуем донести живого, – сказал Павел. – Все, пойдем. Они взяли раненого под мышки с обеих сторон и бочком, прижимаясь к стенам, двинулись в обратную сторону. Вслед им не стреляли. Возможно, просто их не видели. Борис, организовав засаду на танкоопасных направлениях, отправился инструктировать диверсионную группу. Вместо него остался Коротков. Ночевал Звягинцев в отеле, где организовали пункт управления. Утром он проснулся от тычков в плечо – его будил посыльный, приглашая в радиорубку. На связи был Коротков. Коротков: Товарищ капитан, к нам гости пожаловали. Звягинцев: Кто? Коротков: Похоже, разведка. Нащупывают пути для бронетехники. Одного мы подстрелили, и они открыли ответную стрельбу. Пытаются вытащить раненого. Добить их или выслать группу захвата? Звягинцев: Даня, ну на кой они нам? Что они могут рассказать своим командирам? Пугните их, и пускай валят и докладывают, что по ним стреляли. Танки же пуль не боятся? Вот их начальство так и подумает. Коротков: Понял. Конец связи. Дакан аж присвистнул, увидев повязку на голове Павла. – Сильно зацепило? – Вскользь. А вот Натана сильно, его в госпиталь унесли. – Короче, удачно рейд провели. – Дакан криво усмехнулся. – Давай докладывай. Павел коротко доложил полученные разведданные и добавил: – Я бы не рекомендовал атаковать город в лоб. Надо как-нибудь похитрее. Похоже, мы столкнулись не со случайной группой. Там, где мы были – да и в других местах наверняка, – организованы серьезные засады. Я одну мину случайно подстрелил, она взорвалась. – Времени нет хитрые планы строить, да и поздно уже. – Дакан посмотрел в сторону города, куда начала втягиваться бронетехника. – Приказ уже отдан. Дело идет к перемирию, и нам нужно захватить как можно больше египетских территорий. Уж Суэц-то точно – как аргумент при политической торговле. До центра доберемся, а дальше располземся техникой и пехотой по городу и будем проводить зачистку. – Из танков лучше не высовываться, – порекомендовал Павел. Согласно наставлению для танковых частей командир танка во время боя должен высунуться по пояс из люка, чтобы корректировать стрельбу. Павел считал этот пункт глупым, а уж в пределах города тем более. – Посмотрим. А ты отправляйся в госпиталь лечить травму. Твоя голова нам еще пригодится. Вместо тебя поедет Давид. По пути к медикам в мозгу у Павла назойливо крутилась строчка из старой песни: «Если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». Он как раз обошелся «раной небольшой». Как показали дальнейшие события, все могло быть намного хуже. Колонна из танков и полугусеничных бронетранспортеров продвигалась по мощенной камнем улице с узкими тротуарами, по которым крались пехотинцы. С одной стороны улицы стояли двух- и трехэтажные дома, а с другой пустовали заводские территории. Командиры машин высунулись наружу – все по наставлению. Зрелище было торжественное, как на параде, только оркестр отсутствовал. Вместо оркестра в середине колонны внезапно раздался грохот подорвавшегося танка, а потом и бронетранспортера. И наступил кромешный ад. Высунувшихся командиров танков в один момент расстреляли из пулеметов, внеся сумятицу в управление. Ухали гранатометы, закидывая гранатами открытую часть бронетранспортеров. Шла плотная стрельба из окон домов. Пехота залегла, но это ей мало помогло, поэтому бойцы бросились назад, получая пули в спину. Подорванные танки заткнули проезжую часть, остальные крутились на месте, как взбудораженные жуки, не зная, куда податься, а по ним били и били. Экипажи выбирались наружу и бросались вслед за пехотой. Задние машины кое-как развернулись и устремились прочь из города. Колонна бронетехники за короткое время была превращена в металлолом. Бездарно спланированная операция провалилась. На следующий день было объявлено перемирие. Нужно было забрать мертвецов, для чего создали специальную команду. Павел направился в город вместе с ней на полугусеничном броневике. Среди вернувшихся бойцов не было Дакана и Давида. Вообще не было понятно, кто теперь командует их бригадой. Из города вернулось меньше половины машин, и это были те, что шли не в первых рядах. Дакана Паша нашел возле гусеницы сгоревшего танка. Обугленный труп Давида свисал с люка. Видимо, он выпихнул тело Баруха, а сам вылезти не успел. Приехали санитарная машина и «труповозка». Павел помог погрузить убитых и раненых. Со стороны противника не было произведено ни одного выстрела, не наблюдалось ни одного движения, хотя он ни капельки не сомневался, что засаду не сняли. В лагерь Стрельцов возвращался пешком. «Зачем надо было устраивать спектакль? – думал он по дороге. – Суэц все равно не удержали бы, так зачем надо было туда лезть? Для политической торговли? Чушь собачья! Сторговались, не сторговались, но получили кучу трупов и побитой техники. Народ для них – пушечное мясо, что для тех, что для других. И я тоже мясо – бифштекс, мать твою!.. И канал форсировать смысла не имело. Уж если хотели установить над ним контроль, то надо было хорошо укрепиться на восточном берегу с артиллерийскими позициями, с ПВО, чтобы египтяне не сдули их, как одуванчики, как это случилось в начале войны. А там даже старые толком не восстановили. Ладно, пусть все ползет, куда ползет. Куда-нибудь приползет». Что ползти уже некуда, Павел узнал, когда вернулся в лагерь. К нему подбежал посыльный и вручил конверт. В конверте лежала бумага, в которой ему сообщали, что его супруга, Элис Стрельцова, «погибла смертью храбрых». Дальше Павел читать не стал. Он постоял с минуту, осмысливая новость, потом сел на землю и затряс головой, обхватив ее руками. Посыльный замялся, потом сообщил: – Просили передать еще на словах: ваша жена добровольно пошла в ЦАХАЛ в качестве санитарки. В медицинскую палатку попал случайный снаряд. Раненые и весь находившийся там медицинский персонал погибли. Их уже похоронили в братской могиле. От них мало что осталось, и определить, где кто, не имелось возможности. – Понял, – выдавил из себя Павел. – Иди. Мысли наползали одна на другую и превращались в невнятное месиво. Он ощутил себя стоящим по грудь в гнилопакостной трясине, его засасывало вглубь. Вот уже по шею, по ноздри, по глаза, дышать нечем. А ведь быстро не умрешь, придется мучиться. «И куда я теперь? Кто я теперь? Гражданство не успел получить… Я гражданин мира?» Павел забрался под танк и застыл ничком, уткнувшись носом в песок. В бригаду назначили нового командира. Он приказал найти начальника разведки. Павла нашли, но, узнав, в чем дело, оставили в покое. Так он и пролежал всю ночь. На рассвете он выбрался из-под танка, вскрыл банку тушенки и начал медленно есть с ножа, рассеянно глядя на показавшееся из-за горизонта солнце. Часть третья. Приключенческий роман