– Что дальше, что дальше… – Генерал в раздумьях почесал подбородок. – Ведутся переговоры с Соединенными Штатами. Постараемся совместными силами приструнить израильтян. Если не согласятся на перемирие, придется ввязываться в драку напрямую. Но скорее всего согласятся – им уже подкинули нужную информацию. Вернувшись в гостиницу, Борис заглянул к Короткову. Даня стоял возле окна и водил рассеянным взглядом вдоль улицы. Услышав скрип двери, он обернулся и вопросительно посмотрел на Звягинцева. Тот выложил свежую информацию об обстановке на Китайской ферме. – А укрепленный пункт Миссури израильтяне так и не взяли. Послали один из танковых батальонов на него в лоб, прямо на артиллерийскую позицию, и не стало батальона… Порой у израильского командования расчетливость соседствует с безрассудством… Ну, все, Даня. Новых заданий пока не предвидится, продолжаем тренировки по рукопашному бою. – Борис подошел к помощнику и положил ему руку на плечо. – Ну что ты так на меня уставился? Все нормально, живем дальше… Ты, кажется, коньяку хотел? Пойдем в ресторан, оросим душу. Локальные операции Стрельцов сидел на госпитальной койке и читал очередную статью под рубрикой «Хроника военных событий». 143-я танковая дивизия, возглавляемая генерал-майором Ариэлем Шароном, атаковала египтян севернее Большого Горького озера вблизи Исмаэлии. Израильтянам удалось найти слабое звено в обороне противника – на стыке 2-й египетской армии, находившейся севернее, и 3-й армии на юге. Три дня длилось одно из самых жестоких танковых сражений в истории, крупнейшая танковая битва этой войны. Израильским войскам удалось прорвать оборону египтян и выйти на берега Суэца. Это сражение стало самым кровопролитным в истории конфликта. Небольшой отряд пересек канал и начал наводку понтонного моста на противоположном берегу. Павел оторвался от газеты. В голове заструились мысли: «Как бодро начали египтяне! Ненадолго их хватило… Ребята там воюют, а я здесь прохлаждаюсь. Надо выписываться и ехать в бригаду, залежался я здесь». Он встал и отправился в кабинет главного врача. Когда Павел вошел, он увидел лысого мужчину в халате, что-то записывающего в толстую амбарную книгу. На вошедшего он не обратил никакого внимания, как будто его вовсе не было. Павел постоял безмолвным столбом, помялся и, наконец, изрек: – Я лейтенант Стрельцов. Мне необходимо выписаться. Доктор по телефону запросил историю болезни Павла Стрельцова. Просмотрев бумаги, он поправил очки и посмотрел на лейтенанта. – Еще минимум неделя, – огласил он врачебный приговор. – Но ведь там война идет… – попытался возразить Стрельцов. Но доктор его прервал: – Вы торопитесь на тот свет, молодой человек? Это ранение – ваш счастливый билет в светлое будущее. Мы все когда-нибудь умрем, не спешите. Идите в палату. Крепкого вам здоровья. – И доктор вновь принялся что-то строчить в амбарную книгу. Стрельцов понял, что здесь он ничего не добьется, и решил просто-напросто сбежать из госпиталя. Документы у него были при себе, только военную амуницию отобрали. «Плевать, и так доеду. А в бригаде новую форму выдадут». На попутке он доехал до бригады и сразу же отправился на доклад к командиру. – Я сбежал из госпиталя, – с порога проинформировал Стрельцов Дакана. – Сбежал так сбежал, – равнодушно отозвался полковник. – Кто тебя на Синае искать будет… Ты как раз вовремя – через два часа мы выступаем. Только вот, твой броневичок сломался, а другого нет, поэтому тебя и твою команду рассадим на два танка. – А куда едем, если не секрет? – Да какой уж тут секрет, – отмахнулся Дакан. – Десантный батальон попал в передрягу на берегу канала. Должен был занять плацдарм для организации еще одной переправы, а там египетская группировка. Связь прервалась. Они послали гонца, и тот, на счастье, наткнулся на одно из наших подразделений. Нам поручено вытащить десантников из ловушки. Боеспособность, снаряжение и вооружение десантников остаются пригодными для боевых действий в течение суток. Если за это время с ними невозможно соединиться, их не высаживают, ибо они обречены на уничтожение. Эти десантники пребывали в окружении уже почти двое суток. Надо было спешить, танки летели по пустыне с максимальной скоростью. Мотопехота слегка отстала, но тоже была готова в кратчайшие сроки включиться в боевую операцию. Стрельцов недоумевал: «Все как-то спонтанно, непродуманно. Воздушно-десантный батальон глупейшим образом угодил в ловушку – после высадки наткнулся на египетский заслон, поддерживаемый танками и гораздо лучше вооруженными египетскими солдатами. А где была разведка?» Он высунулся наружу и увидел застрявший в песках развернутый мост, сделанный из огромных металлических бочек, скрепленных между собой. По этому мосту израильская армия должна была форсировать Суэцкий канал, но мост так до него и не добрался. «Переправились, мать твою!» Вскоре начали рваться снаряды, одна из ракет попала в соседний танк. Оттуда выскочил боец, вслед за ним выпрыгнул второй. Третьего и четвертого не наблюдалось. «Все. Остальные либо убиты, либо тяжело ранены. Никаких шансов». Танк горел, и вскоре должны были начать разрываться снаряды из боезапаса. Спасшиеся бойцы резво побежали в обратную сторону, прекрасно понимая, что так у них больше шансов выжить. Командир высунулся из люка, чтобы оценить обстановку. – Противник в трех километрах от нас, – сообщил он Стрельцову и вернулся на место, прижав ладонь к шее – от дальнего разрыва снаряда долетел осколок и слегка задел лейтенанта по сонной артерии. Павел повернулся и увидел, что командир сидит, согнувшись, с побелевшим лицом, а на шее с левой стороны показалась тонкая струйка крови. Руки у него были опущены. Стрельцов, вспомнив уроки неотложной помощи, засунул палец в рану и нажал, чтобы остановить кровотечение. Командир посмотрел на Павла извиняющимся взглядом, развел руками и пробормотал: – Извини, что так получилось… Губы у него еще шевелились, но Павел едва разобрал его слова. Кровотечение остановилось, казалось бы, все обошлось… Но внезапно изо рта лейтенанта хлынул фонтан крови, с ног до головы обдав Стрельцова. Павел осознал: когда он перекрыл рану, кровь пошла через рот. Лейтенант продолжал смотреть на Стрельцова, но взгляд его постепенно затухал, становился все более бессмысленным и пустым. До последних секунд он был в сознании, превращаясь в недвижную маску. Кровотечение прекратилось, и Павел понял, что у лейтенанта остановилось сердце. Танк тем временем продолжал двигаться вперед. Вскоре обе стороны погрязли в танковой дуэли. В бой включилась мотострелковая рота, обстреливая противника из гранатометов. Один из броневиков, отчаянно маневрируя, бросился на помощь десантникам. Поступила команда: – Обеспечить боевое прикрытие! Бригада открыла интенсивную стрельбу по противнику. Полетели дымовые шашки, обеспечивая дымовую завесу. Броневик вывозил десантников на броне, включая раненых, проскакивал перед самым носом у египтян, буквально в нескольких десятках метров от их позиций. Эта самоубийственная операция продолжалась больше часа. В конце концов, были вывезены все десантники. «Бог его хранит», – подумал Павел. Обе стороны дрались отчаянно, никто не хотел уступать. Перед их танком вырос в полный рост египетский солдат и начал поливать броню из автомата Калашникова. «Как он только сюда добрался!» Водитель поддал газу и наехал на бойца, но тот залег между гусеницами, а когда танк проехал, вновь вскочил на ноги и продолжил стрелять. Пришлось дать задний ход, вновь на него наехать и развернуться на месте. Десантники тем временем отходили, неся на себе раненых. Когда они отошли на безопасное расстояние, поступила команда к отступлению. Догнав десантников, танки остановились. Бойцы сидели и лежали на песке, истощенные морально и физически. Столько времени просидеть без воды и почти без боеприпасов… Десантники хотели было забраться на броню, но Дакан им запретил. Павел, стоявший рядом с комбригом, не мог понять смысл этого странного отказа. У него непроизвольно вырвалось: – Почему?! Дакан повернулся к нему и злобно усмехнулся: – Мы еще не всю программу выполнили… Их подберут, мы снабдим их всем, чем необходимо. Потерпят. А милосердие и жалость засунь себе куда-нибудь. Мы на войне! Здесь первую скрипку играет целесообразность! Позднее Дакан объяснил, что необходимо нейтрализовать средства египетских ПВО и дать возможность работать израильской авиации. В подробности он Стрельцова не посвятил – может быть, сам толком их не знал. Когда Павел выбрался из танка, он разглядел, насколько испачкан в чужой крови. Красное пятно простиралось от груди до колен. «Она высохнет, но все равно как-то неуютно… – вяло подумал он. – А другую форму сейчас не найдешь». Подошел Натан. – Смотри. – Стрельцов брезгливо указал на кровавые пятна. Сержант молча покачал головой и куда-то ушел. Вскоре он вернулся, неся в руках почти новую форму. – Где ты ее взял? – удивился Павел. – С мертвого снял. Его в голову убили. Твоей комплекции – вроде бы сгодится, – объяснил боец. Стрельцова это не покоробило, и он надел форму мертвеца. Через некоторое время бригада снялась с места, но проехали совсем немного, километров десять. Горизонт перекрыли два огромных бархана, что исключало прицеливание по объекту. Выслали наводчика. Тот поднялся на вершину одного из барханов и дал ориентировочные координаты цели. Начали навесную стрельбу, максимально задрав дула кверху. Египтяне ответили. Вспыхнула артиллерийская дуэль. Позиции египтян были достаточно укреплены, а бригада стояла в голой пустыне, хотя и под прикрытием барханов. Загорелось четыре танка. Один из танкистов загнал свою машину на вершину бархана, желая вести более эффективную стрельбу, но не справился с управлением и открыл днище корпуса. Танк тут же подбили, из него повалил черно-серый дым. Экипаж вывалился наружу, двоих бойцов охватил огонь. Они бросились на землю и начали кататься по песку, сбивая пламя. К ним побежали санитары. Неожиданно по рации раздалась команда от Дакана: – Стрельцов, иди туши танк. Команда была неадекватной, если не сказать, глупой. «Проклятый националист! – внутренне возмутился Павел. – Хочет меня унизить, показать свою власть или попросту подставить. Злится, что операция на грани провала, а на ком еще злость срывать? Естественно, на русском! Не в первый раз!» Но приказ есть приказ. Стрельцов схватил огнетушитель и бросился к горящему танку. «Взорвется, не взорвется… – гадал Павел на бегу. – Лучше бы взорвался, пока я к нему не подошел, тогда я хоть жив останусь. А на бархане меня мигом срежут – расстояние меньше километра, для снайпера в самый раз». Павел приблизился к танку сзади. Двигатель продолжал работать, из башни валил дым. Прижавшись к корпусу, чтобы его не заметили египтяне, Стрельцов заглянул внутрь. Лицо сразу же обдало жаром. Он отпрянул, сунул огнетушитель в башню и пустил струю. «Только бы сейчас не взорвался! Огонь полыхает прямо на снарядах». Павел вновь заглянул в танк. Пламени уже не было видно, но еще валил густой дым. На египетских позициях стояли противотанковые пушки. Но они не стреляли. И снайперы тоже не стреляли. «Почему?» Об этом Стрельцов никогда не узнает. Доложив командиру о выполнении задания, Павел посмотрел Дакану в глаза. Тот отвел взгляд и произнес: – Молодец. Будешь представлен к награде. Но голос его звучал фальшиво. Он чувствовал, что был неправ, погорячился, послав своего офицера на неминуемую гибель. Все обошлось только чудом. Над головами пронеслась израильская эскадрилья. «Вот это другое дело», – одобрил Павел. Но бомбардировка длилась недолго и с сомнительной эффективностью. Захлопали зенитки. Один из израильских бомбардировщиков подбили, и он рухнул в паре километров позади бригадных танков. Надо было что-то предпринимать, что-нибудь более радикальное – перестрелка могла длиться бесконечно долго. – Огибаем барханы и выходим на стрельбу прямой наводкой, – прозвучала команда. – Бить по радиолокаторам. По складу вооружений не стрелять.