Нико тоже поднялся. — Раз такое дело, пойду с вами и тоже останусь у себя. Сандра еще раз подошла к Анне, приложила ладонь к щеке, выждала пару мгновений и выпрямилась. — Думаю, сегодня лихорадки у нее не будет. Она определенно выживет. — Взглянула на Йенни. — Тебе тоже не помешало бы поспать. Завтра все переменится. «Неизвестно только, в какую сторону», — подумала Йенни, но кивнула ей благодарно и попыталась улыбнуться. — Да, еще, к вашему сведению, — объявил Давид, уже стоя в дверях, — как только я запрусь в своем номере, дверь будет на замке до самого утра. Так что стучаться бесполезно, какие бы ни были на то причины, — не открою. Психопат, видимо, как-то убедил Анну открыть дверь. Кто знает, что он там наплел ей… Со мной этот номер не пройдет. В общем, что бы ни случилось этой ночью, — придется вам справляться без меня. — Что с тебя взять, — проворчал Флориан. — Эгоист до мозга костей. — Называй как хочешь. А я предпочел бы завтра с утра еще слышать и видеть, где нахожусь. — Соглашусь, — поддержал его Нико. — Если каждый поступит так же, у убийцы не будет шансов. Я, во всяком случае, последую примеру Давида и не стану открывать дверь, что бы ни случилось. — Что ж, будем надеяться, что ночью никому не потребуется помощь, — сказала Йенни, глядя на Анну. Давид вскинул руки. — Понимаю твои заботы, Йенни, но надеюсь, что и ты поймешь меня. — Да, конечно, — ответила она. — Хотя мне как-то не по себе сознавать, что полагаться можно только на себя — в гигантском отеле, где полоумный маньяк охотится на людей… при этом нам ничто не угрожало бы, если б мы держались вместе. Как и подобает группе. — Но группы как таковой не было изначально, если припомнить, — возразил Давид. — Да, я знаю. И все же… Флориан обернулся к ней. — Все же выходит так, что здесь кто-то совершенно невменяем. У него по-прежнему заплетался язык, но агрессии в голосе уже не было. Пошатываясь, он шагнул к Йенни, остановился в двух метрах и посмотрел остекленелым взглядом. — Прости, что вел себя как засранец, но… я уж думал, что все дерьмо осталось позади, и вот меня снова незаслуженно подозревают, а в довершение бросаются с ножом. Это меня доконало. Надеюсь, ты сумеешь меня понять. Йенни не знала, что сказать на это. Могла ли она понять поведение Флориана? Возможно. — Это стресс для всех нас, — ответила она. — И каждый справляется с ним по-своему. — Хорошо сказано, — заметил Давид. — А теперь, если все раздоры позабыты, предлагаю расходиться. Признаюсь, я не прочь провести какое-то время в уединении. — Надеюсь, так оно и будет, — сказал Флориан. — Не сомневайся. — Давид взглянул сначала на Анну, затем на Йенни. — Я вполне мог бы остаться здесь, с вами… — Ты говорил, что ночью ни при каких обстоятельствах не откроешь дверь и что надеешься на мое понимание, — прервала его Йенни. — Вот и я не хочу, чтобы ты оставался, и надеюсь, ты поймешь меня. Давид поджал губы. — Ну, если я решу остаться, прогнать ты меня не сможешь. — Йенни, может, и нет, а мы сможем, — выступил Хорст. — Она будет присматривать за Анной. В одиночку, как она того желает. Йенни вновь представила, как Давид за пару секунд вывел из строя Флориана. У нее не было уверенности, что Хорст и Нико сумели бы что-то предпринять, если б он решил добиться своего. К счастью, этого не произошло. — Я лишь размышляю гипотетически, господин смотритель. Я же сказал, что не прочь отдохнуть в одиночестве. И поскорее бы. — Он перевел взгляд сначала на Сандру, затем на Флориана. — Ну так что, мы можем идти? Флориан проворчал что-то себе под нос, но затем все же направился к двери. Сандра последовала за ним. — До завтра! Последним вышел Нико. Йенни посмотрела ему вслед, затем подошла к двери и дважды провернула ключ в замке. — Так, — проговорила она в направлении матраса, как если бы Анна слышала ее, — теперь подопрем дверь. Не бойся, никто сюда не войдет. Пододвигая первое кресло к двери, Йенни думала о Давиде. Он был совершенно непостижим, и ей все еще сложно было понять, что им двигало. «У меня есть некоторый опыт за плечами», — так он сказал и попросил не задавать лишних вопросов. А затем — его заявление, что он не станет открывать дверь даже в чрезвычайной ситуации. — Если это твоих рук дело, Давид Вайс, — проговорила она, придвинув к двери второе кресло, — то этим заявлением ты хотел сказать, чтобы этой ночью тебе не помешали выйти на охоту. Теперь никому не придет в голову стучаться к тебе. Кресло уперлось в первое, подпиравшее непосредственно дверь. Йенни наклонилась, подхватила его за нижний край и наклонила так, чтобы задвинуть его спинкой на подлокотники другого. Теперь отворить дверь будет не так-то просто. — Как, по-твоему, Анна? — пропыхтела она, направляясь к следующему креслу. — Был бы ловкий ход с его стороны, не так ли? Йенни понимала, что говорит сама с собой. Анна ее не слышит. Но нужно было как-то отвлечься, чтобы развеять страх перед грядущей ночью. И насколько велик этот страх, она осознала только теперь, оставшись в одиночестве. 44 Анна замечает, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Она не видит этого и не слышит, но чувствует: стало как-то иначе. Возникает мысль, что ее, возможно, оставили одну, но вот уже просыпается новый голос. Чувствуешь, что что-то изменилось? Ты хоть понимаешь, как это нелепо? Ничего не видишь, не слышишь и — ничего не ощущаешь. Абсолютно. Напрочь. А если бы что-то и поменялось, какая разница тебе, жалкое подобие Анны? Разница есть, Анна это знает. Ей не хочется оставаться одной, хоть это и не имеет прямых последствий для нее. Разве что ощущения иные, когда рядом есть кто-то, кто смог бы при необходимости защитить. Защитить? Кто тебя… Голос умолкает, как только ей на лоб ложится ладонь. Ладонь Йенни, она уверена в этом. И хоть она отказалась от дальнейших попыток, потому что знает, что это бессмысленно, Анна вновь начинает двигать головой согласно коду. Еще один раз… Вверх-вниз, пауза… вправо-влево, пауза… вправо-влево, пауза… вверх-вниз, пауза… вправо-влево, пауза… вверх-вниз, пауза… вправо-влево, пауза… вправо-влево. Затем выжидает. Ладонь по-прежнему лежит на лбу. Появляется слабый проблеск надежды. Быть может, Йенни поняла? Анна ждет еще мгновение, но никакой реакции не следует. И все же она пробует еще раз. Вправо-влево, пауза… немного спустя она справляется и с этой частью. Вот теперь! Если эта ладонь действительно принадлежит Йенни, если Йенни поняла код — теперь должна последовать реакция. Проходят секунды. Пять, десять… Внезапно ладонь пропадает. Анна готова кричать от возбуждения и отчаяния. Сейчас! Прошу, вот сейчас! Но… ничего не происходит. 45 Йенни придвинула к двери еще два кресла, из последних сил взвалила их друг на друга и там же, где стояла, рухнула на пол. На миг закрыла глаза, сосредоточилась, пока дыхание не выровнялось. Спустя какое-то время тяжело поднялась, подошла к матрасу Анны и снова опустилась на пол. — Бедняжка, — проговорила она тихо, — прости, что мы не смогли предотвратить этого. И сразу ничего не предприняли, когда с Томасом случилось это несчастье. Прости, что я ничего не предприняла… Йенни говорила и вместе с тем понимала, что не могла сделать ничего такого. Хотя и это было не совсем так. Возможности имелись как прошлой ночью, так и нынешней. Единственное, что требовалось, — держаться вместе. Но при условии, что в группе царило бы единство. С самого начала. Пустые мечты, как ей пришлось признать. Теперь каждый сам за себя. Сколько ей довелось пройти семинаров по управлению персоналом? Йенни уже и сосчитать не могла. Ненасильственное общение, техники презентации, тайм-менеджмент, формирование команды… Ни один из этих семинаров не принимал во внимание того, как должна вести себя группа или команда в серьезной ситуации. По-настоящему серьезной. Когда все охвачены страхом, спадают маски, и каждый думает только о себе. Йенни отринула эти мысли и погладила Анну по лбу. Почти сразу голова Анны пришла в движение, по знакомой уже схеме. Йенни задержала руку на лбу и тихо проговаривала за движениями головы: — Да… нет… нет… да… нет… да… нет… нет. Движения были беспорядочны. Значит, Йенни ошибалась, когда думала, что Анна попеременно сигнализировала да и нет. Все потому, что Йенни не заостряла на этом внимания, чтобы заметить. Только вот… Голова вновь качнулась. Нет… да… нет… нет… нет… нет… Что, черт возьми, это значит? Почему так часто нет? Что такого Анна могла отрицать? И как ей, Йенни, об этом догадываться? Она ощутила вдруг прилив злости. Должно быть, Анна полагала, что она сумеет постичь смысл этих ее движений. Йенни резко убрала руку с ее лба и встала. Как будто ей и без того не хватает забот… Теперь еще и ломать голову над этой неразрешимой загадкой?