Коридор странно раскачивался перед ней. Кто-то двигался навстречу и качался в том же ритме. Мужчина. В рабочем комбинезоне. Коридор качнулся сильнее, буквально опрокинулся вопреки законам физики и здравому смыслу. Лицо мужчины вдруг оказалось над ней, Йенни видела широко раскрытые глаза, услышала какой-то звук, словно крик под водой. И провалилась в море черной ваты. * * * Когда она открыла глаза, то увидела практически ту же картину, что и за миг до потери сознания. Только встревоженных лиц теперь стало больше — они словно парили над ней, и казалось, в любой момент могут осыпаться. Их было трое, и Йенни знала всех, но сознание работало пока слишком медленно, чтобы сразу вспомнить имена. Флориан и Анна сидели подле нее на полу, рядом стоял… старший из смотрителей, как там его… Хорст! Теперь Йенни вспомнила, что именно его лицо видела перед тем, как отключилась. — Ты снова с нами, — Флориан попытался улыбнуться, но улыбка вышла как нарисованная. — Что произошло? — Ты буквально рухнула мне на руки, — пояснил Хорст. — Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить тебя и уложить на пол. Ты посмотрела на меня, а потом потеряла сознание. — Долго меня… не было? — Пару минут, — ответил Флориан. Йенни попыталась подняться, но в ту же секунду повалилась обратно. — Не спеши, — посоветовала Анна ослабевшим голосом. — Подожди еще минутку. Йенни поймала ее взгляд, увидела немое отчаяние в глазах. И в следующий миг перед ней вновь возник Томас. Его жуткие увечья… Она вдруг осознала, что все еще лежит на полу, и протянула руку Хорсту, который единственный стоял на ногах. — Прошу вас, помогите. После краткого замешательства он взял ее за руку и помог подняться. Йенни огляделась. Дверь в номер Томаса была открыта. Оттуда доносились приглушенные голоса, но разобрать слова было сложно. — Что там с Томасом? — спросила Йенни, обращаясь к Флориану и Анне. Флориан устало пожал плечами. — Не знаю. Мы в эти минуты были здесь, с тобой. — Тогда надо посмотреть. Когда она уже приблизилась к двери, навстречу ей вышла Эллен с заплаканными глазами. Йенни остановилась. — Ну как? — У него… — Слезы потекли по щекам Эллен. — У него есть другие увечья. Из ушей течет кровь, а на шее… это… — Она уронила голову, ее плечи несколько раз дернулись. Потом все же выпрямилась. — Это похоже на порез или прокол. Нико полагает, что поэтому Томас и не может двигаться. Значит, кто-то действительно позаботился о том, чтобы Томас остался глухим, незрячим, немым и парализованным. Кто-то совершенно безумный и предельно жестокий. И этот человек находился с ними в одном отеле. Давид, Маттиас и Анника друг за другом вышли из номера. — Ну что, в норме? — спросил Давид; на лице у него тоже был написан ужас. Йенни кивнула и хотела пройти в комнату, но Маттиас загородил ей дорогу и сказал с серьезным видом: — Сейчас мы ничего не можем для него сделать. Нико побудет пока с ним, а через час я его подменю, после меня — Давид. Будем меняться. Мы решили собраться все внизу. Нужно обсудить, что мы теперь предпримем. Лучше пойдем с нами. — Что мы теперь предпримем… — с едва уловимым сарказмом произнес Йоханнес, вышедший следом, и, покачав головой, двинулся прочь. Йенни посмотрела ему вслед и снова кивнула. — Я скоро спущусь. Сначала хочу еще раз взглянуть на Томаса. Маттиас по-прежнему стоял у нее на пути и не собирался уступать. Йенни положила руку ему на плечо и отодвинула в сторону. Нико занял место на краю кровати, где еще недавно сидела Йенни. Сандра стояла рядом. Он оглянулся на Йенни, когда та вошла в комнату, и взял тряпку со лба Томаса. Затем смочил ее в тазу, вероятно, принесенном кем-то с кухни, снова положил Томасу на лоб и вытер платком кровь с его ушей. — Тебе уже лучше? — Да. Как он? — Без сознания, — тихим голосом ответила Сандра, участливо тронула ее за предплечье и вышла за дверь. — Без сознания? — Йенни снова повернулась к Нико. — От обезболивающего? — Возможно. А может, от болей. И его лихорадит. Тебе уже сказали, что у него без конца течет кровь из ушей? И что мы обнаружили еще одну рану на шее? — Да, какой-то порез. — Мне, скорее, кажется, кто-то прицельным ударом повредил ему спинной мозг, так, чтобы тело парализовало ниже шеи. Йенни взглянула на увеченные глаза Томаса и не смогла сдержаться. По щекам покатились слезы. Она смахнула их тыльной стороной ладони. — Все эти увечья… ты понимаешь, что все это означает для него? — Да, — ответил Нико и, помолчав немного, добавил: — Хоть и не могу представить это, и не хочу. — Что за чудовище способно на такое? Нико промолчал. Но позже, смочив еще раз и отжав тряпку, он все же сказал: — Ты бы тоже спустилась. Томасу пока ничем не поможешь. Нам остается только смачивать эту дурацкую тряпку и поить его обезболивающим, так чтобы он по возможности не сознавал своего положения. Я займусь этим в ближайший час. Потом меня сменит Маттиас. Думаю, внизу ты сейчас нужнее; попробуй немного всех успокоить. Эмоции уже бьют через край, и непохоже, что Йоханнес в состоянии вести дискуссию. Йенни кивнула и, не взглянув на Томаса, направилась к двери. Она вышла в коридор, но не сделала и пары шагов, как ее тело содрогнулось в безудержном плаче. Когда Йенни спустя какое-то время вошла в каминный зал, между Анникой и Йоханнесом уже шла жаркая дискуссия. — Мы не можем, пойми же ты наконец, — как раз говорил Йоханнес; он оглянулся на Йенни, ища ее поддержки. Анника небрежно махнула рукой. — Глупости. Ты, может, и не сможешь, потому что ни дня в своей жизни не посвятил спорту и задыхаешься после трех шагов. Но про тебя речь и не шла. Я говорю только за себя. — Она то ли не заметила косой взгляд Маттиаса, то ли намеренно его игнорировала. — Я по меньшей мере две недели в году провожу среди снега, на лыжах, и плохая погода меня не испугает. Но если у тебя есть другие идеи, как вызвать помощь, — прошу. — У меня нет идей — по крайней мере, сейчас. А вот ответственность за эту группу несу я и не могу допустить, чтобы кто-нибудь себя угробил. — Имеешь в виду, прежде, чем это сделает тот полоумный, что засел в этом отеле? — упрямо возразил Маттиас. — Прошу прощения, — вмешалась Йенни и встала за креслом, на котором сидел Йоханнес. — Так речь о том, как нам покинуть отель? — Нет, — огрызнулась Анника, — речь о том, чтобы мы с Маттиасом покинули отель и вызвали помощь, поскольку рация сломана, и наш провожатый, по всей видимости, понятия не имеет, что теперь делать. Я не хочу, чтобы с нами шел кто-то еще. Если не сработает, вы таки останетесь сидеть в этом отеле, как сейчас. Но если я смогу выбраться, вы будете спасены. Йенни сделала глубокий вдох, но прежде чем успела заметить, что для подобной задачи больше годится Нико, с кресла поднялся Давид. — А может, первым делом стоит задаться вопросом, что за маньяк мог сотворить такое с Томасом? И отдать себе отчет в том, что варианта всего два: или в отеле есть кто-то еще, или… — он медленно оглядел присутствующих, — или тот, кто изувечил Томаса, находится среди нас. — Не стоит забывать смотрителей, — добавил Флориан. — Это же абсурдно, — сказала Эллен. — Кто из нас способен на подобное зверство? И главное, кто из нас знает, что нужно делать, чтобы… чтобы… — Она всхлипнула и не договорила. — Проблема в том, что у психопатов не то чтобы часто написаны на лбу их фантазии, — заметил Флориан. — Сказал истинный преемник Шерлока Холмса, — съязвил Маттиас. Но Йенни была согласна с Флорианом. Никто не смог бы заглянуть другому в голову. Краем глаза она заметила, как Сандра поднялась и вышла за дверь. — В общем, я стою на своем. — Анника тоже поднялась и уперла руки в бока. — Если мы с Маттиасом попытаемся добраться хотя бы до той хижины у озера, в этом, по крайней мере, будет смысл. Как там оно… Фунтензее? Отсюда до него чуть больше часа. Флориан поднял руки. — И что это даст? Хижина заперта, вы сами видели. Там сейчас никого. А оттуда до Санкт-Бартоломе в такую погоду вы точно не доберетесь. — Сидя здесь, мы этого не узнаем, а так хотя бы немного продвинемся. — Позволь один вопрос, Анника, — произнес Давид спокойным, деловитым тоном. — Быть может, ты просто хочешь убраться из отеля после того, как увидела, что случилось с Томасом? Ведь виновный в этом, вероятно, до их пор здесь? — Что? — возмутилась Анника, и сразу возникло впечатление, что Давид своим вопросом угодил в самую точку. — Что ты хочешь этим сказать?