Манипула старательно взбивала дорожную пыль, шагая на восток. А Герхард Цвайфелхавт, восседая на волле, глядел на сей бравый марш с таким скепсисом, в котором всё это недоделанное войско могло бы утонуть, как в болоте. Унылое подобие строя, сбитое солдатами в серых мундирах, приводило Герхарда в состояние беспросветного уныния. И как он ни гонял вверенное ему подразделение, довести до ума дисциплину и выучку никак не успевал… И такое наблюдалось по всему побережью! Уж Герхард-то точно знал: у него хватало знакомых среди офицеров армии СоЗаМаО. Кого только ни набирали в ряды войск губернаторы и наместники, отвергнувшие власть Старого Эдема… Хорошо, если попадётся хоть десяток касадоров, но эти засранцы, к несчастью, в армию не шли, предпочитая промышлять по-старому. В результате, под ружьё вставали такие отбросы, которым вообще нельзя было бы доверить оружие в другой ситуации!.. Был бы Герхард наивным юношей, он бы, как и все светлоокие молодые офицеры, костерил бы начальство на чём свет стоит. Однако он был опытным командиром – и понимал, что иначе и быть не могло… На куче удобренной земли первыми всегда проклёвываются сорняки. И если регулярно не полоть, то урожай сорняков и получишь осенью. Вот и в Марчелике садово-огородный принцип при создании регулярной армии сработал на все сто. Стоило только деньгам потечь в военную сферу, как в защитники СоЗаМаО записались такие личности, которых самих надо было свободы лишать на длительные сроки… Собирая свою манипулу, Герхард старался таких «защитничков» отсекать. И оставлял в отряде лишь тех людей, которым, может, и нельзя было доверить полковую кассу, но хотя бы в бане спиной повернуться можно. И даже этих бойцов, которых он гонял с начала лета, пока язык не поворачивался назвать солдатами. Только сбродом. И теперь им предстояло опаснейшее мероприятие! Дойти до Кастиелло де Романо и заставить город присоединиться к борьбе за независимость Марчелики!.. Звучало всё пафосно и торжественно. Если, конечно, не учитывать тот факт, что Кастиелло де Романо, по факту, уже давно отстоял независимость от Старого Эдема. И одна-единственная манипула подчинить его не смогла бы. Герхард рассчитывал лишь на то, что рано или поздно администрации города надоест присутствие солдат поблизости, и они всё-таки пойдут на переговоры. А вот что ему совершенно не понравилось – так это то, что застава на дальних границах владений Кастиелло де Романо сразу открыла по ним огонь… И только выстрелы четырёх пушек, ехавших вместе с манипулой СоЗаМаО, заставили пограничников отступить. До вечера манипула быстрым маршем шла на восток, а дорога прямо-таки пустела на глазах. Хотя несколько подвод, конфискованных солдатами, вроде бы не должны были смутить торговцев и перевозчиков… Вчерашним утром Герхард понял, что больше на дороге поживиться нечем: она была пуста от горизонта до горизонта. И это ему опять-таки сильно не понравилось, но, вопреки ожиданиям, больше препятствий на пути отряда не встречалось. И вот наступило 9 октября… Первая половина дня прошла в марше и без происшествий. Только за обедом двое солдат поцапались по какому-то плёвому поводу – и устроили кроваво-сопливый мордобой. К счастью, их быстро разняли и теперь гнали, нагруженных припасами, позади строя. Кастиелло де Романо был всё ближе и ближе. Замок ещё не виднелся, но к середине следующего дня отряд должен был дойти до его предместий. Герхард никак не мог поверить, что они всё-таки достигнут цели – и даже сделают это без потерь. Если честно, он очень надеялся на своих друзей при штабе. Те обещали донести до губернаторов мысль, что для штурма Кастиелло де Романо не хватит одной-единственной манипулы – даже усиленной пушками. И времени для убеждения у них было предостаточно. В этом случае Герхард, немного погостив возле города, получит приказ выдвигаться обратно. Что и сделает с огромным удовольствием, не потеряв ни лицо, ни людей. И надежда на такое благополучное завершение похода крепла в нём с каждым часом… Силы обороны города, к западу от Кастиелло де Романо, Марчелика, 9 октября 1936 года М.Х. Место для засады было выбрано удачно. Единственным его недостатком была очевидность. Если бы Дану пришлось вести здесь отряд касадоров, то именно этот поворот он бы постарался обойти. Или выслал бы вперёд усиленную разведку, чтобы проверить, нет ли засады. Дорога здесь огибала высокий холм, поросший наплами и жёстким кустарником. На другой стороне был крутой склон, имевший искусственное происхождение. На его краю опять-таки рос густой кустарник. Таким образом, дорога оказывалась зажата между склоном и холмом, как в ущелье. Да, к тому же, ещё и сворачивала, отчего впереди была ограничена видимость. Не надо быть опытным тактиком, чтобы заподозрить здесь возможную засаду. Но Дан рассчитывал, что его люди разберутся с разведчиками и авангардом сил СоЗаМаО – чтобы те не успели предупредить основные силы. Вот только разведчиков их противник не высылал. А дозорные, ехавшие в паре миль впереди основных сил, были настолько беспечны, что просто проехали опасное место, не проверив окрестности. Сразу после их отбытия касадоры выкатили на дорогу несколько повозок, заполненных мешками с песком. На них – а также рядом с ними и вдоль дороги за насыпями и камнями – занимали места стражники из Кастиелло де Романо. Естественно, во главе с вездесущим Францем Ламбертом. Над скосом, в кустах, готовились к бою городские артиллеристы, бойцы из вадсомада Молиса и часть касадоров Дана, которыми командовал Ларс Олафсон. А сам Дан и оставшиеся участники засады обустроились на холме. Укрытия были оборудованы для всех. Весь расчёт строился на внезапности атаки и хорошем оснащении позиций. Первым делом нужно было перебить персонал пушек, чтобы оставить солдат СоЗаМаО без артиллерии. Ну а дальше методично выбивать застигнутых врасплох пехотинцев… План работал ровно до того момента, пока не дошло до практики. Колонна манипулы, втянувшаяся в ущелье, была остановлена своим командиром, восседавшим на волле. Он внимательно смотрел вперёд… И всё никак не решался отдать приказ двигаться дальше. Время шло, а солдаты СоЗаМаО не спешили наступать в расставленную ловушку… Ни Дан, ни его касадоры, ни их союзники не знали, что Герхард просто ждёт возвращения тех, кого отправил вперёд – чтобы обследовать путь. Он надеялся, что дозорные-неумёхи не забудут вернуться назад, дабы доложить ему о результатах. Простояв почти час, Герхард понял, что ждать дозорных бесполезно. Но бросаться в омут с головой всё-таки не спешил. Герхард считал, что потерять сто двадцать глупых лбов он всегда успеет. И всё же лучше их сохранить: тогда не придётся тренировать новых. Поэтому он призвал из хвоста отряда всех шестерых бойцов, провинившихся за последнюю неделю, и отправил вперёд их. Этих хотя бы не так жалко будет… Пришлось стражникам срочно откатывать телеги с дороги, а самим прятаться в зарослях. Вероятность обнаружения засады становилась слишком высокой… Однако на руку Кастиелло де Романо снова сыграл низкий уровень выучки солдат СоЗаМаО. Новые дозорные беспечно прошествовали по дороге, даже не обратив внимания на следы колёс поперёк неё. Они прошли до конца теснины, развернулись – и тем же путём, не заглядывая в кусты, вернулись к своему отряду. Как только горе-дозорные скрылись за поворотом, стражники из Кастиелло де Романо вернули телеги из зарослей и снова заняли позиции. Выслушав доклад дозорных, Герхард решил, что дальше ждать не имеет смысла. Он, конечно, не поверил в его достоверность, потому что уже видел, как действуют его солдаты. Перед тем как пройти теснину, командир сосредоточил на флангах самых опытных и дисциплинированных солдат. И приказал артиллеристам на всякий случай готовиться к стрельбе. К сожалению, именно рядом с пушками в хвосте строя он и находился, когда первые ряды его манипулы гордо прошли поворот дороги… И начали останавливаться, наткнувшись на взявшиеся ниоткуда телеги, перегородившие путь. Однако начать останавливаться – это ещё не значит остановиться. По инерции, поддаваясь давлению задних рядов, манипула ещё больше продвинулась к засаде… Пока Герхард, погоняя волла, скакал в начало строя, чтобы узнать причину остановки, касадоры Дана уже наводили винтовки на свои цели. Сигнал к началу атаки должен был отдать Ламмерт, чьим подчинённым предстояло устранить командира. И они справились со своей задачей… Стоило только Герхарду вылететь из-за поворота дороги и увидеть повозки, как из засады раздались первые выстрелы. И первые же пули попали в командира. Цвайфелхавт почувствовал несколько сильных толчков в области груди. И почему-то стал медленно заваливаться на спину. Его очень расстроили эти толчки в груди: они помешали ему посмотреть, кто это перегородил путь телегами… «Что это я, с седла сползаю? – подумал он с лёгким смущением. – Ведь никогда же не было такого!». Он хотел вновь посмотреть на телеги, но ничего не увидел. Над ним ничего не было уже, кроме неба, – высокого неба, не ясного, но всё-таки несоизмеримо высокого, заполненного барашками облаков, которые всегда нагоняет Клипа перед Ноябрьским потопом… «Как тихо, спокойно и торжественно!» – подумал он. И, наверно, ещё много всяких глупостей успел бы надумать, но тут в поле зрения мелькнула задница волла, а потом его затылок встретился с неприветливой марчельской землей, напрочь вышибая из головы остатки мыслей. А заодно и сознание. А вокруг уже творился форменный бардак… Бардак, который он должен был предотвратить, но как раз пребывал в счастливом беспамятстве. Стоило ему начать соскальзывать из седла на землю, как стрельбу открыли все, кто прятался вдоль дороги. Герхард ещё летел на землю, а под аккомпанемент сухого треска винтовочной пальбы уже спотыкались и падали на землю солдаты-артиллеристы. Как будто громом окатили врагов орудия Кастиелло де Романо, выплёвывая по строю солдат заряды шрапнели. И в тот момент, когда голова Герхарда наконец-то встретилась с землёй, они взорвались над войском СоЗаМаО, обрушивая смертоносный ливень на нестройные ряды. Над местом боя зазвучал обречённый, заунывный вой кого-то из солдат. Несчастный выл, перекрывая даже щелчки винтовочных выстрелов и стоны раненых. Он выл не от боли, не от злости – а от страха. Разум и самообладание покинули беднягу, когда рядом начали замертво падать люди. И его страшный истеричный вой наводил панику в рядах неприятеля. Даже Дан отвлёкся от стрельбы и мизинцем поковырялся в ухе – настолько ему этот вой не нравился. Противный он был, раздражающий… Этот вой напоминал о том, что все мы люди, все мы боимся – и никто не может знать наверняка, когда с перепугу непроизвольно намочит штаны. А Дан не любил вспоминать о презренных слабостях человеческой натуры. Первыми не выдержали напора армейские обозники. Они принялись спешно разворачивать телеги, чем переключили на себя внимание засады. Когда и на них обрушился огонь врага, они бросились бежать, побросав боеприпасы и провиант. Следом за ними устремились наименее пострадавшие ряды солдат, которые были в хвосте колонны. Увидев их бегство, Дан и те, кто вместе с ним засел на холме, резко повскакивали и кинулись к воллам. В идеале место засады покинуть не должен был никто. Поэтому касадорам ещё предстояла долгая погоня за удирающими. Чем дольше командование на западе не получит вестей от манипулы, тем дольше они не будут знать, что произошло. И тем позже направят новые отряды для покорения Кастиелло де Романо. А это и было целью всего побоища… И пусть всё делалось наспех, неаккуратно!.. Но раз уж план выгорел, стоило бы развить успех и добиться его максимальной эффективности. В то же время основные силы продолжали методично, как в тире, расстреливать деморализованную манипулу… А солдаты в панике искали укрытия даже за трупами товарищей – лишь бы не поймать пулю. Когда солнце коснулось горизонта, всё было кончено. Злополучный поворот дороги был завален трупами, а земля – глубоко пропитана кровью. Стражники из Кастиелло де Романо принялись вспарывать мешки с песком и высыпать содержимое, тщательно пряча следы боя. Отряд Дана прекратил преследование убегающих по вполне понятным причинам. Просто убегающих больше не осталось. Последний солдат из обоза, с поразительной хитростью прятавшийся от касадоров, был найден и застрелен. Его труп зацепили верёвкой и привезли к месту засады. В ночной тиши, при свете факелов, все тела были обысканы и избавлены от ценностей, оружия и непострадавших элементов формы. Погибших солдат скинули в одну большую яму в стороне от дороги и закопали. А когда утром первые торговые подводы добрались до злополучного поворота, их возницы даже не заметили следов кровавой расправы. Вскоре дорогу и свеженасыпанный песок укатали колёсами, утоптали копытами, и никто уже с уверенностью не смог бы сказать, что здесь случилась очередная трагедия очередной человеческой войны… Могилы проигравших так и остались безымянным холмом на центральных равнинах Марчелики. А победители, не потерявшие ни одного бойца, погрузили раненых на захваченные телеги с армейскими припасами и вернулись в Кастиелло де Романо. Командование СоЗаМаО ещё долго гадало, куда подевалась целая манипула во главе с опытным Герхардом Цвайфелхавтом. Однако так и не смогло докопаться до правды. Конечно, до них доходили слухи о том, что всех их перестреляли, но слухами, как известно, Эрфа полнится… Конечно, следы жестокого побоища всё равно всплыли в мутном русле истории. Спустя многие годы один из стражников упомянул о произошедшем в своих мемуарах. А пытливый историк раскопал короткий отчёт среди вороха документов в архиве. Ну а энтузиасты-поисковики облазили все окрестности Кастиелло де Романо в поисках подходящего места… Но вот беда!.. К тому времени дорога сместилась, и найти место засады оказалось проблематично. И только спустя пару столетий слишком любопытный пёс, выкопавший из-под земли кость одного из солдат СоЗаМаО, позволил людям найти безымянную могилу. И всё-таки отдать дань памяти павшим. Впрочем… Как вы понимаете, ни стражников Кастиелло де Романо, ни Дана Старгана, ни его касадоров, ни даже Франца Ламберта в тот день – да и многие годы спустя! – не интересовала ни историческая справедливость, ни достоинство проигравших. Они спокойно вернулись в город и отправились на доклад, в замок к мэру. И этот доклад был прост и понятен – для каждого их современника. Согласно ему, манипула солдат СоЗаМаО пришла без приглашения, попала в засаду – и была заслуженно перебита бравыми защитниками города. В качестве трофеев было взято шесть артиллерийских орудий новой конструкции, три телеги снарядов, две телеги патронов и четыре телеги с едой. Стражники получили несколько дней выходных и вскоре вновь вернулись к работе. Франц Ламберт тоже получил выходной, но только один. Потому как он лицо ответственное и востребованное – а значит, нечего баклуши бить. Ну а Дан сам устроил своему вадсомаду выходные, как и другие касадоры во главе с метеном Молисом. А затем ещё целый месяц знакомился с теми, кто пришёл на зов в Кастиелло де Романо, обсуждал с ними будущее самфуна из вадсомадов, определял места добычи специй и многое-многое другое… А потом суровый ветер Клипа, наконец, нагнал дождь, и Ноябрьский Потоп прекратил все перемещения в окрестностях города, загнав людей под крыши домов. И никто не услышал в шорохе ливня ни шелест перевернувшейся страницы истории, ни дуновение новой эпохи с лёгким привкусом перемен. А зря… Зря люди ведут себя так невнимательно!.. ИНТЕРЛЮДИЯ ЧЕТВЁРТАЯ. ДЕСАНТНО-ШТУРМОВАЯ Западное побережье острова Нуволос, Матенский архипелаг, 23 ноября 1936 года М.Х. – Сука ты сраная! Ять позорная! Чтоб ты сдох! – вообще-то Крист обычно не ругался по жизни. В него с детства вдолбили, что это недостойно аристократа. Но когда ты пытаешься зажать рану молодому пареньку, которому не повезло, высаживаясь прямо перед тобой, поймать осколок от взрыва снаряда, как-то забываешь о том, что ругательства – это плохо. По-настоящему плохо то, что парень стремительно истекает кровью. И, конечно, Крист вовсе не ему желал сдохнуть, а тому неведомому артиллеристу, который так хорошо и метко положил снаряд прямо к десантной шлюпке. С рёвом и пеной налетела морская волна, поднимая со дна песок и прокатываясь дальше, к пляжу, который стал местом высадки экспедиционного корпуса. И, одновременно, местом засады защитников острова Нуволос. Они как-то умудрились перетащить сюда орудия, пусть и не все. И теперь огромные снаряды вспахивали песок, разбрасывая во все стороны убийственные осколки. Протяжный свист… Удар, сотрясший землю… И новый взрыв. Крист пригнулся, рефлекторно прижимая к себе раненого, и прикрыл руками свою голову в каске. Рядом с ним дождём обрушились вниз комья земли и песка, выбивая фонтанчики брызг на воде, начинавшей своё возвратное движение в океан. Молодой аристократ раскрыл глаза и уставился в белое лицо раненого. Бедняга прикрыл Криста дважды: в первый раз, когда снаряд ударил в десяток, бегущий по мелководью к берегу… И во второй раз сейчас, когда спина солдата поймала новый осколок. – Сука, ублюдок, урод!.. – Криста совсем не волновал тот факт, что жители Матенского архипелага не ждали столь неприятных гостей и теперь просто защищались. Его больше волновал этот молодой солдатик, который полгода учился в лагере, три месяца плыл в душном трюме транспортного парохода – и целых два часа готовился к высадке. Чтоб тут навсегда и остаться. Дерьмовая и очень короткая жизнь!.. Рядом с бравыми криками рванула к берегу новая порция «мяса». Можно было не сомневаться: солдаты этого десятка ещё рассчитывают пережить бой. И даже надеются поучаствовать в последующем покорении Марчелики… Крист подхватил винтовку мёртвого солдата и поднялся из воды, кидаясь к берегу. Он будто старался обогнать волну, с рёвом накатывающую из моря, и оказаться на сухом песке до того, как замочит ноги. Хотя, конечно, это волновало его меньше всего – он и так был мокрый с головы до пят. Высадка пошла не по плану… Ему нужно было всего лишь сесть в шлюпку, добраться до берега – а там и до штаба, где находился генерал Аюри из Загорья – и передать ему приказ Форестера. А вместо этого Крист оказался в самом пекле, где встретить смерть можно было в любой момент. Но то ли высшие силы берегли его для чего-то ещё, то ли так сложились обстоятельства… Как бы то ни было, Кристу удалось добраться живым до пляжа. Он увидел, как мелькнул где-то в зарослях силуэт в незнакомой зелёной форме – и тут же, вскинув винтовку, надавил на спусковой крючок. Вместо выстрела раздался глухой щелчок.