Дина сидела в той же скрюченной позе. Правда, голова была откинута назад, а глаза закрыты. На секунду у Татьяны замерло сердце: ей показалось, что девушка не дышит. – Динуля! Диночка, малышка! – она легонько тронула девушку за плечо. – Это я, Татьяна! Ты меня слышишь? Просыпайся! Мы уходим отсюда! Она чуть сильнее сжала худое плечо, тонкое, как у ребенка, погладила Дину по волосам. Коснулась ладони – та была холодная и чуть влажная. Девушка открыла глаза так резко и неожиданно, что Татьяна испуганно дернулась. «Спокойно, спокойно, все в порядке», – сказала она сама себе, а вслух произнесла, стараясь говорить как можно убедительнее и ласковее: – С добрым утром, Динуля! Узнаешь меня? Девушка продолжала безучастно смотреть перед собой. – Сейчас мы с тобой встанем и уйдем отсюда, хорошо? Пойдем ко мне в гости, договорились? Никакой реакции. Хорошо, попробуем иначе. Она наклонилась и крепко ухватила Дину за предплечья. От девушки почти невыносимо пахло потом, немытым телом, мочой, чем-то прогорклым. Татьяна слегка отодвинулась, стараясь дышать не так глубоко. Настойчиво потянула на себя Дину, поднимая, вытягивая ее из кресла. Не особенно надеялась на успех, уже смирившись с мыслью, что придется нести девушку на руках. Однако Дина покорно поднялась и вскоре уже стояла возле кресла, согнувшись крючком, как маленькая старушка. Татьяна едва не расплакалась от жалости, глядя на нее, но сдержалась: надо быстрее уходить отсюда. Не ровен час, Азалия или Жан вернутся! Она обхватила девушку за плечи и повлекла за собой к выходу. Дина переставляла ноги, как заводная игрушка, не делая ни малейшей попытки сопротивления. Татьяна довольно быстро провела ее через коридор и осторожно усадила на низкую тумбочку у входной двери. Прислонила к стене, чтобы не упала, и сказала: – Посиди вот так минутку, хорошо? Нам с тобой надо кое-что забрать. Дина никак не дала понять, что слышит, оставаясь такой же безразличной к происходящему. Татьяна подавила вздох и побежала назад в комнату. На ходу вытащила из кармана плаща заранее приготовленный большой пакет из супермаркета. Быстро подошла к шкафу, распахнула створки и принялась проворно засовывать в пакет Динины вещи. Отсортировывая ненужное, сложила нижнее белье, носки, колготки, какие-то футболки, пару кофточек, свитер, джинсы, вельветовые брючки. Из обувного отделения прихватила кроссовки, коротенькие ботильоны и туфли на невысоком каблуке. Все, теперь осталось взять куртку – Татьяна видела ее в прихожей. На письменном столе валялась сумка. Татьяна, не задумываясь, повесила ее на плечо. Оглянулась. Чуть не забыла! Документы! Она отлично знала, где Дина хранила их раньше. И надеялась, что они и сейчас там. Поставила на пол пакет, пристроила рядом сумку, рывком выдвинула нижний ящик письменного стола и принялась шарить внутри, пытаясь найти допотопную картонную папку с тесемками. Вот она, родимая! Татьяна быстро выхватила папку, на которой красивым почерком было аккуратно выведено «Мои документы!», рассыпав при этом какие-то тетрадки и альбомы, и, не теряя ни секунды, подхватила пузатый пакет, закинула на плечо сумку и вылетела из комнаты. По ее замыслу, Азалия и Жан (а также – тьфу-тьфу, не дай бог, – полиция!) должны решить, что девушка сбежала сама. Может, выплевывала яд, которым ее травили, может, еще как-то умудрилась прийти в себя, но в конечном счете выбралась. Отперла изнутри дверь, оделась, взяла документы, вещи и ушла. Если оставить в квартире обувь и куртку, они поймут, что Дина не выходила из здания. И тогда могут начать искать ее здесь. А этого нельзя допустить. Татьяна постаралась не оставлять следов своего пребывания в квартире, надеялась, что ей удастся запутать аферистов, пустить их по ложному следу и выиграть время. Был еще вопрос с машиной Дины. Она так и стояла во дворе, так что логично было предположить, что девушка воспользуется ею при побеге. Ключи скорее всего в прихожей, их можно найти. Лучше было бы отогнать автомобиль куда-то, на время, но это неосуществимо. Во-первых, Татьяну могут заметить возле машины, и это сразу вызовет массу вопросов и неминуемо приведет к ней, если Дину будут искать. Ну а во-вторых, Татьяна не умела водить. Оставалось надеяться, что Азалия и Жан решат, что Дина была не в состоянии вести машину или еще по какой-то причине не стала ею пользоваться. Девушка все так же сидела, прислонившись к стене. – А вот и я! – возвестила Татьяна. В висках стучало, дыхание сбилось от волнения. Ей вдруг показалось, что дверь вот-вот откроется и на пороге возникнет Азалия. Она почувствовала, что взмокла от страха. «Уже все. Уже почти все!», – уговаривала она себя. Дверь, конечно, не открылась. Азалия не появилась. Татьяна осторожно вывела Дину на лестничную площадку. Запирать дверь не стала, лишь притворила. Она не знала наверняка, есть ли в сумке у Дины ключи от квартиры. Скорее всего ее комплект сейчас у Жана. А это означает, что запереть дверь беглянка не могла. Продолжая одной рукой поддерживать девушку, в другой сжимая пакет, Татьяна приблизилась к лифту и нажала кнопку вызова. «По лестнице мы будем плестись слишком долго». Лифт был этажом или двумя выше, поэтому приехал сразу же. Татьяна втащила Дину внутрь. Выйдя на своем этаже, они, так никем и не замеченные, доковыляли до квартиры и скрылись внутри. Оказавшись на своей территории, запершись на все замки, она едва не разрыдалась от облегчения. План, безумный и авантюрный, отлично удался. Вся процедура заняла чуть меньше получаса. Глава 7 Этот странный день был одним из самых трудных и запутанных в ее жизни. Но Татьяна твердо знала, что поступила правильно. Приведя Дину к себе, развила бурную деятельность. Сняла плащ, стащила с рук перчатки и выбросила их в мусорное ведро. Поставила пакет с вещами Дины и ее сумку в гардероб, а саму беглянку отвела в ванную. Девушка была худенькая, совсем прозрачная. Позвонки торчали на тощей спине, как горная гряда. Татьяна несколько раз намыливала и смывала грязь, пот, запах. Ей казалось, очищая кожу, открывая поры, она помогает Дине сбросить с себя непонятную сонную апатию. Поначалу вода была серая, мутная, с хлопьями. И только когда стала чистой, она вытащила девушку из ванны. Высушила феном длинные волосы, расчесала и собрала на затылке в хвост. Надела трусики и футболку, закутала в свой махровый халат, натянула на ноги носки и усадила на диван. Аккуратно подстригла обломанные и грязные ногти с остатками маникюра. Руки Дины потеплели, щеки порозовели, и Татьяна посчитала это хорошим знаком. Все свои действия она сопровождала словами. Говорила и говорила, стараясь не обращать внимания на каменную неподвижность своей гостьи. Надеялась, что рано или поздно ее голос пробьется в сознание девушки. Грязную одежду, недели две или больше не стиранную, сунула в мусорный пакет. Позже, ненадолго оставив Дину одну, сходила и выбросила «улики» на помойку. На всякий случай – в соседний двор. Покончив с банными процедурами, взялась за кормление. Быстренько приготовила омлет с сыром и зеленью: Дина его обожала. Помогла девушке подняться с дивана и повела за стол. Могла бы, конечно, принести еду на подносе, но не стала. Рассудила, что двигаться полезней. Похоже, соблазнительный аромат любимого блюда пробудил что-то в Дине. Ноздри ее дрогнули, по лицу пробежала неясная тень. Татьяна кормила девушку с ложечки, как ребенка. Дина ела сначала медленно, потом с возрастающим аппетитом. – Вот, начало положено, – радостно заметила Татьяна, – моя стряпня кого хочешь на ноги поставит! Доела до капельки! Умничка! После пришел черед сна. Она постелила гостье на своем диване: самой придется ночью устроиться на раскладушке. Других спальных мест в квартире нет. Дина уснула почти сразу. Дышала ровно и глубоко и во сне выглядела почти нормально. Разве что была бледнее и худее, чем обычно. Но это ничего. Румянец вернется. Что до худобы, так были бы кости, мясо нарастет. Вечером, как и обещала, пришла Катерина. Долго осматривала больную, выслушивала ее дыхание, мерила давление, изучала кожные покровы. Потом сделала экспресс-анализы крови и мочи. Вердикт был таков: физически Дина здорова. Истощена, конечно, но это поправимо. – Она выглядит и ведет себя как человек, который находится в состоянии транса. Будто спит наяву. Если честно, впервые такое вижу: я же не психиатр. Это они с таким сталкиваются. Думаю, тут что-то сродни депрессии. Может, показать ее… – Нет, Катюша, пока не надо, – перебила Татьяна. – Главное, она не больна, моча нормальная, кровь хорошая. У нее нет признаков отравления? – Отравления? – удивилась докторша. – С чего ты взяла? Почему думаешь, что она отравилась? – Нет-нет, – принялась выкручиваться она, – я так не думаю, просто на всякий случай спросила. – По крайней мере, по результатам общих анализов ничего необычного. Если хочешь, можем обследовать ее детально. – Знаешь, я попробую недельку поухаживать за ней, а если состояние не улучшится, обследуем. И психиатру покажем. Ладно? – Как скажешь. – Катюня, что мне делать, чтобы ее… расшевелить немножко? – Сложно сказать, повторяю, я не специалист… Мне кажется, девушка перенесла сильное нервное потрясение. Возможно, была попытка суицида. – Она сделала паузу, ожидая, что подруга подтвердит или опровергнет ее слова, но, так и не дождавшись, продолжила: – Больше общайся с ней. Говори, обращайся по имени, тормоши. Я напишу название витаминного комплекса и одного очень хорошего препарата. Он стабилизирует нервную систему. Правда, это дороговато… – Деньги не проблема, – заверила Татьяна, – выписывай, я куплю. – Что еще… Делай массаж рук, ног – просто растирай, сейчас покажу, как. Это очень полезно. Корми хорошенько – вон кости торчат. Пусть не сидит на одном месте, выводи на прогулку. «Это вряд ли. Гулять придется по квартире». – Спасибо, Катюш. Так выручила! – Да хватит тебе! А то ты меня мало выручала. Давай лучше покажу, как растирать ноги-руки. Катерина ушла почти в десять, отказавшись от чая. Татьяна проводила ее до машины. Мельком окинув взглядом стоянку, заметила алый джип. Значит, голубки дома. Что делают, обнаружив исчезновение пленницы? Она зябко повела плечами и постаралась не думать об этом. Помахала Кате на прощание, забежала в круглосуточную аптеку, которая располагалась в соседнем доме. На ее счастье, нужные препараты там имелись. Оставив в аптеке приличную сумму, бегом вернулась в квартиру. Там все было по-прежнему. Дина тихо сидела на диване. «А если останется такой на всю жизнь?» – подумала Татьяна и вздохнула. Она сделала своей пациентке массаж, дала лекарство и витамины, уложила спать. Сама пристроилась рядышком на раскладушке. Думала, ни за что не уснет на этой хлипкой конструкции, но вырубилась буквально за минуту и проспала до утра. Вторник, среда и четверг прошли как под копирку. Татьяна вертелась на кухне и ухаживала за Диной. Выводила на балкон подышать воздухом, не давала долго сидеть на одном месте – «выгуливала» по квартире. Кормила, мыла, причесывала, делала массаж, давала лекарства. Раз в день отчитывалась о ее состоянии Кате. Звонила на работу и умирающим голосом врала, как ей плохо. И что о выходе с больничного не может быть и речи! Нет, навещать не надо, она этого терпеть не может. Дина выглядела намного лучше. Щеки округлились, с лица сошла нездоровая желтизна. Она выпрямилась, ходила быстрее и увереннее. Татьяна постоянно беседовала с девушкой, читала ей вслух, включала для нее телевизор, пыталась вовлечь в разговор, заглядывала в глаза… Напрасно. Дина смотрела мимо, не видела и не слышала. Татьяна не отчаивалась. По натуре была человеком, которого неудачи только взбадривают: если что-то не получалось, в ней просыпался азарт, появлялось желание доказать себе самой, что она все сумеет. Правда, здесь был немного не тот случай. – Ничего, Динуля, мы им покажем! Ты поправишься, даже не сомневайся! – периодически приговаривала она.