Жан опустил глаза и довольно долго молчал, а после выдал: – Ты не думала, может, это что-то вроде порчи? – Вроде чего? – опешила я. – Ты в это веришь? В колдовство, черную магию и всю эту чепуху? Или шутишь? – Не такую уж чепуху, – возразил Жан. – И я не шучу. Сейчас многие верят. На свете множество необъяснимого. – Да, но… Это средневековье какое-то. – Ты и сама нечто подобное предполагала, – проницательно заметил он. – Давай рассудим. Тут можно подумать только на две вещи. Либо ты сбрендила… Не надо сверкать глазами, я не говорю, что сам так считаю. Либо кто-то тебя изводит. – Кто? – Не придуривайся. Твоя Азалия. – Она не моя. Хорошо, но зачем? И как она это делает? – Не важно зачем. И черт ее знает как. Важно, каким образом все прекратить. – Скоро она уедет, может, нужно просто подождать… – Ага! – Жан хлопнул ладонью о стол. – И что от тебя останется через месяц? Возразить на это было нечего. – Надо что-то делать, и быстро! Мне внезапно подумалось, что Пожидаев сейчас предложит переехать и пожить у него. Если он заговорит об этом, я соглашусь? Но, как выяснилось, он заговорил о другом. – Нужно обратиться к знающим людям. – К священнику? Да я же не верующая и… – Нет же! – досадливо перебил он. – Надо идти к экстрасенсам или как там их… – Что? – От удивления я даже рассмеялась. – К кому? Искать по объявлениям потомственную гадалку Фатиму или ясновидящую Марию? Не хватало еще с аферистами связываться! – Не надо никого искать. Я знаю такого человека, – спокойно сказал Жан. – Что? – Я вытаращила глаза. – Как это – знаешь? Откуда? – Спокойно, Маша. Я Дубровский. Наша редактор, Светлана… Не думай даже, у меня с ней ничего нет. – Я и не думаю. Мне без разницы. – Так, на всякий случай. Чтобы ты себя не накручивала. Ей лет сто. Или сто пятьдесят. Но баба умная. Старой закалки. Журналисткой работала, несколько пьес написала. Короче, она рассказывала – под водочку, ясное дело! – про свою подругу. Жанну. Эта Жанна переводчицей работает. Заметь, с японского. Так вот, она – самый настоящий экстрасенс. Говорит, к ней очереди выстраиваются! Кто только не ходит. – Он выразительно показал пальцем на потолок. – Но попадают только через своих. По рекомендации. – Ну не знаю… Никогда к таким не ходила. – Все когда-то бывает в первый раз. Если он ляпнет про наш с ним, точнее, мой первый раз, я его ударю. Но Жан ничего такого не сказал. – Подумай, что ты теряешь? Или у тебя есть другие варианты? – Нет конечно. – Вот именно. А вдруг поможет? Попробовать стоит! Мне что, волоком тебя тащить? Отчего он так настойчив? Это странно… Хотя в глубине души мне нравилось, что Пожидаев за меня переживает. – Хорошо, уговорил. Почему нет? Схожу к этой чудо-Жанне. – Вот и умница. Прямо при тебе Светлане позвоню. Пусть устроит встречу. Он достал телефон и принялся искать нужный номер. Я слушала, как Пожидаев разговаривает со «столетней» редакторшей, и думала: почему природа так несправедлива? Бедному филологу Илье и на ноготок привлекательности не досталось, зато у Жана – перебор. Но мало того, что красив, окаянный, так еще и каждой умеет дать понять, что она единственная и самая желанная. Неважно, кто она, сколько ей лет. И ведь клюют! Бьет без промаха, как снайпер. А уж когда бедолага попадется… Единственное, что можно сделать, – не влюбляться. Использовать его, как он использует тебя. Играть, как играет он. К сожалению, у меня не получилось. Неожиданно проснулся аппетит, и я с удовольствием доела свое пирожное. Оно оказалось свежее и вкусное. Закончив разговор, Жан убрал мобильник. – Все, Светлана сейчас позвонит Жанне, а она – тебе. – Мне? Вот так… сразу? – А зачем устраивать игру в испорченный телефон? Сама с ней договоришься. Больше говорить было не о чем. Жан выслушал, посоветовал и даже помог. Надо вставать и идти. Но не хочется! Говорят, бывший любовник – как домашние тапочки. Тепло, привычно, удобно. Правда, с Пожидаевым спокойно не было никогда. Но сейчас я впервые за долгое время почувствовала себя защищенной. Кто-то взялся решить мои проблемы. Помочь. Хотя и чудно, что это оказался именно Жан. Однако надо идти. Я позвала официантку. – Ты уходишь? – Казалось, он огорчился. И это было приятно. – Да, пойду. У тебя ведь тоже, наверное, дела. – Нет у меня никаких дел. – Он прямо смотрел мне в глаза, и я не могла понять, что читается в этом взгляде. Официантка подошла и спросила, как мы будем платить: вместе или по отдельности. Мы ответили хором: – Вместе, я заплачу, – сказал он. – По отдельности, – проговорила я. Официантка улыбнулась. – Что за глупости? Я не могу тебя угостить? – Это не свидание, – напомнила я. Жан хотел сказать еще что-то, но я с улыбкой прервала: – Хотя, если уж тебе так хочется, можешь заплатить. Он выразительно закатил глаза, отсчитал нужную сумму. Больше тянуть было некуда. Но мы продолжали сидеть за столиком. – Чего мы ждем? Сказала – и почувствовала себя глупо: как будто намекаю ему на что-то! Я рывком поднялась со стула. В сумке заныл телефон. – Добрый день, меня зовут Жанна, – раздался низкий, хорошо поставленный голос. – Вы Дина? Жанна! Со всеми этими сердечными переживаниями я почти забыла, что дама-экстрасенс должна позвонить! Мы договорились встретиться через час: как выяснилось, завтра она куда-то уезжает и ее долго не будет в Казани. Женщина объяснила, как до нее добраться, попросила не опаздывать и повесила трубку. Глава 13 До спального района, где экстрасенс назначила мне встречу, я добралась быстро: уже через тридцать минут нашла нужную улицу. Дом номер сорок оказался типовой девятиэтажкой, построенной в девяностые по программе ликвидации ветхого жилья. Трущобникам тогда вместо убогих комнатенок в двухэтажных халупах с удобствами во дворе бесплатно выделяли квартиры в высотных домах. Старые домишки безжалостно сносили, центральные улицы, на которых чаще всего и находились трущобы, застраивали новыми зданиями. Большинство новоселов радовались до полусмерти, оказавшись на новом месте. Особенно выиграли те, на чьих метрах было прописано много душ, поскольку жильем оделяли исходя из норматива двенадцать квадратных метров на человека. Счастливчики получали квартиры побольше, иногда и не одну, а несколько. Конечно, не обходилось и без перегибов. Непонятно как в разряд трущоб порой попадали вполне крепкие и ухоженные дома, хозяевам которых совершенно не хотелось выезжать из центра Казани и перебираться на выселки. Они пытались доказывать свое право жить там, где им хочется, но их особо не слушали. А старинные дома, откуда выгоняли правдоискателей, незаметно оказывались в собственности шустрых граждан, которые быстро находили им применение. Жанна жила на пятом этаже. Лифт не работал, криво висящая табличка, покрытая слоем пыли, возвещала, что он на ремонте. В подъезде пахло кошками и сыростью. Неужели люди «сверху» не гнушаются ходить сюда? Одно из двух: или она сама к ним выезжает, или работает настолько профессионально, что к ней хоть куда пойдешь.