– Конечно, милая… – улыбнулась Сигрун так, словно у нее побаливал зуб. Не настолько сильно, чтобы скривиться, но достаточно, чтоб этом не забывать. И Кайса тоже улыбнулась – еще радостнее и ласковее. Поставила блюдо на стол в комнате будущей свекрови, встала рядом, как примерная девочка. Глазки долу, руки сложены на поясе впереди. Лапочка – да и только! Немудено, что Брангард насторожился. Дорогой и любимый жених все утро разговаривал с матушкой и вид теперь имел взъерошенный и весьма злой. Кайса, конечно, не подслушивала – кто бы ей позволил? Служанки так и ходят по пятам, а деревьев у свекровушки под окном нет. Непорядок, кстати, надо посадить. Иву, например, она быстро растет! Но Сигрун же может и догадаться… Эх, весела доля невесты, а женой еще веселее будет. – Присядь, милая, – медово попросила Сигрун, и тут насторожилась уже Кайса. Но села, вежливо сложив руки на коленях. Сигрун взяла сверху пирожок, надкусила его, прожевала и проглотила кусочек. Даже сделала вид, что ей понравилось, хотя Кайса не обманывалась, пирожки у нее получались и получше. А здесь печка незнакомая, мука немного не такая, как дома… – Это с яблоками, да? Очень вкусно! – похвалила Сигрун и положила надкусанный пирожок на край блюда. – Скажи мне, милая Кайса, а когда мы сможем увидеть твоего зверя? Бран говорит, что он прекрасен! И мне очень хочется посмотреть на Белку, которая привела моего сына в такой восторг. «Знает, – поняла Кайса, глядя Волчице в глаза. – Но то ли не верит, то ли еще не решила, что с этим делать». – Ой, конечно! – Она встала и огляделась. – Что, прямо здесь? Мне не сложно, только Бран… – Я отвернусь! – поспешно сказал любимый, и Кайса мысленно зачла ему, что выйти и оставить ее с матушкой он не решился. Хм, интересно, за кого из них боялся? Бран отошел к окну, а Кайса спокойно сняла платье, стянула рубашку и все остальное белье. Стыдиться ей нечего, а Волчицы на кухне уже предупредили ее, что здесь принято показаться матери жениха, чтобы та своими глазами увидела: девица здорова, изъянов не имеет. Мудрый обычай, потом свекровь точно не скажет, что ее обманули и выдали ежиху за лань. Так что она скинула все и бесстыже потянулась, призывая свою Белку. Скользнула в нее, мягкую, уютную, словно надела теплую шубку в холод, и уже звериными глазами посмотрела на замершую в кресле Сигрун. Потянула носом… – Уже можно? – Брангард повернулся от окна и улыбнулся, глядя на нее в ответ. Звериная часть Кайсы заподозрила в этом «оскале» неладное, но человеческий рассудок тут же распознал улыбку как умиленную. И пахло от Брана приятно – радостью. А вот от Сигрун полыхнуло возмущением и неприязнью, и Кайса недовольно застрекотала. – Действительно, Белка… – то ли растерянно, то ли разочарованно проговорила Сигрун. – То есть моих слов, матушка, вам было недостаточно? – раздраженно уточнил Бран. – Кайса, сердце мое, думаю, матушка увидела все, что хотела. «Угу, и я – тоже, – мысленно отозвалась Кайса. – Увидела, унюхала, поняла». Она не без сожаления сбросила звериный облик и принялась невозмутимо натягивать одежду. После обращения кожа неприятно потела, ткань к ней липла, да и казалась слишком грубой, даже тонкий шелк. То ли дело собственный мех! – Брангард, это невозможно, – негромко, но очень решительно сказала Сигрун, обернувшись к сыну, пока Кайса одевалась. – Ты не можешь взять в жены эту девушку. Она очень славная, я не спорю, но… как хорошо, что вы еще не заключили брак перед алтарем. Мы попросим прощения у вождя Рассимора за ошибку. Вы… не подходите друг другу. – Матушка, мы не будем этого делать, – так же ровно сказал Брангард. – Потому что я собираюсь жениться на Кайсе, а она дала свое согласие. И я не собираюсь в пятый раз тебе объяснять, почему не намерен слушаться тебя в этом вопросе. Просто вспомни четыре прежних раза, и тебе станет все ясно. Кайса застегнула последнюю пуговку, отошла к столу и взяла пирожок. Самый поджаристый, даже чуть подгоревший с бочка. М-м-м-м! Яблоки с медом – вкуснятина! – Бран! – На щеках Сигрун появились розовые пятна. – Ты хочешь, чтобы я сказала все напрямую? Твои дети могут родиться Белками! А вдруг это… это передается?! Они же будут… грызть! Если бы она не сказала про зверя Кайсы, как про редкую болезнь, Кайса промолчала бы. А чего открывать рот, если Бран и сам замечательно справляется? Но Сигрун перешла черту, а Бран блеснул глазами уже с настоящей злостью. – Обязательно передается, – беспечно сообщила Кайса, дожевав пирожок. – Грызучесть – она такая! Кстати, дорогая будущая матушка, а от кого у вас Брангард? – Она наклонилась к потерявшей дар речи Сирун и как можно более громким шепотом продолжила: – Я бы не стала спрашивать! Что ж я, не понимаю? Но сама видела уже раза три, как он грыз! И ладно бы кость, Волкам это даже положено. Так ведь нет! Он грыз… морковку! – Она сунула руку в карман передника, взятого на кухне, вытащила оттуда огромную чищеную морковку и протянула жениху. – Кстати, на! Я тебе прихватила. – Спасибо, милая! – с чувством сказал Брангард, и злой блеск в его глазах сменился смешливым. Взяв морковку, он сунул ее в рот и с наслаждением захрустел. – Вот! – невозмутимо сказала Кайса, указывая на него глазами. – Видите?! Вы уверены, что он у вас… Волк? Точно не Заяц? Не то чтобы я против, но если у нас родятся полу-Белки, полу-Зайцы, каково им тут жить будет? Среди Волков?! Брангард грыз морковку так, что любой заяц умер бы от зависти, и алчно косился на пирожки, Сигрун медленно приходила в себя, а Кайса улыбалась так мило и светло, что войди сейчас кто в комнату, непременно бы улыбнулся в ответ. Белки, они вообще звери чрезвычайно умилительные! Пока не запустили зубы или не полоснули когтями. – Вот, значит, как… – медленно сказал Сигрун. – Бран, и ты… ей это спустишь? Брангард проглотил кусок морковки и вздохнул. – Матушка, – сказал он проникновенно. – Разве я когда-нибудь был непочтительным сыном? Кажется, совсем наоборот. Но уважать и почитать свою мать и позволить испортить себе жизнь – это разные вещи. Ты хочешь, чтобы я никогда не женился? Не надо про сотни других достойных девушек. Верю – их сотни. А мне нужна одна эта. И внуки у тебя будут от нее. Или их не будет вообще. Ты этого добиваешься? – Брангард, я… Щеки Сигрун пошли уже не розовыми пятнами, а красными, и Кайса вздохнула. Дожать сейчас любимую свекровушку – как орех разгрызть! Но ведь не простит ни ей, ни сыну, а при случае припомнит обязательно. – Бран! – сказала она укоризненно. – Ну что ты сразу матушку внуками пугаешь? Она еще так молода, что сама родить может. Вот родит себе другого сына, хорошего, а нам с тобой останется только в Арзин податься. Так что грызи морковку и молчи! Внуки… Ты себе представляешь, что у нас родиться может? Ладно, если они будут умные и красивые, как ты? А вдруг добрые и милые, как я? Госпожа Сигрун, – проникновенно обратилась она к Волчице. – Вы его не слушайте! Если вам очень-очень надо будет, конечно, вы нас разведете. Жените его на славной Волчице, она будет вам в рот заглядывать, зубы пересчитывать и хвостиком вилять. А ему с ней жить придется, но это ж пустяки, правда? Особенно, когда вам исполнится… много исполнится, в общем, и он станет вождем. Вот тогда ему милая послушная жена в самый раз пригодится! Вся ваша стая, особенно женская ее часть, просто счастлива будет! Они ее в санки станут запрягать вместо лошади и кататься на ней будут. А вас вспоминать с ужасом и радостью. С ужасом, что вы у них были, а с радостью, что кончились. Она замолчала, и в комнате стало тихо. Сигрун разглядывала Кайсу так пристально, что Кайса почти смутилась, но вместо этого взяла еще два пирожка. Один – себе, второй подала Брангарду. – Бран, милый, принеси нам кувшинчик ягодного отвара, – сказала, наконец, Сигрун, не глядя на сына. Умница Брангард молча вышел, и Кайса с интересом подняла брови. – Я надеюсь, ты его очень любишь, – сказала, еще помолчав, Волчица. – Это единственное, за что я прощу подобную наглость. – Если б я его не любила, – сообщила Кайса, – я бы от вас держалась подальше, чем от лишайного зайца. Так что можете даже не сомневаться. – Так уверена, что клан удержишь? – усмехнулась Сигрун. – Когда меня не будет. – Нет, – равнодушно сказала Кайса. – Клан удержит мой муж, а потом – мои дети, если Луна будет милостива. А я просто буду рядом. Я же на самом деле милая и пушистая, честно-честно. – Я заметила, – кивнула Сигрун и тяжело-претяжело вздохнула. – Невестка – Белка! Ну что ж, зато ни у кого такой нет. Особая милость Луны, так и будем всем говорить. Добро пожаловать в клан, доченька. – Спасибо, матушка, – ответила кивком Кайса и не удержалась: – Я знала, что поладим, мы ведь обе такие милые и пушистые. Повернулась к двери и позвала: – Бран, заходи! Все хорошо, никто никого не съел! – Но если дети родятся Белками… – снова вздохнула уже обреченно Сигрун. – То я на месте Медведей научился бы оборачиваться в кротов, – заметил, входя, Брангард. Наклонился и поцеловал в щеку матушку, потом – Кайсу. И спокойно закончил: – Как же я вас люблю обеих. И поэтому жить мы все будем долго, дружно и замечательно!