» Сказ про ценную морковь, вредную свекровь и такую разную любовь! Круглое серебряное зеркало Луны плыло над Великим Лесом, Великими Горами и Великими Морями, то есть над всеми землями оборотней. Заливало нежным сиянием города и поселки, речную и озерную гладь, поляны и рощи, вглядываясь в землю, на которой все шло своим чередом. Луна видела бесчисленные рождения и смерти, она знала, что круговорот жизни бывает жестоким и несправедливым, но знала и то, что за зимой всегда приходит весна, а любовь и надежда уравновешивают другую чашу весов, делая жизнь прекрасной. А еще Луна иногда любила подсматривать за своими детьми. Не всегда это приносило ей радость, но случались и особые вечера, когда у некоторых из ее детей, самых любимых, все было хорошо, и тогда лунный свет лился и искрился особенно нежно и чисто… * * * – Арлис? Я же тебе только утром перевязку сделала! Только не говори, что ты умудрился ее содрать или намочить! Аренея подозрительно посмотрела на Когтя дружины, что мялся у двери с такой виноватой мордой, какой она у него давным-давно не видела. – А? Нет, повязка на месте! Арлис торопливо задрал рукав рубашки и показал свежую белую ленту на предплечье. Повязка была в полном порядке. Хм… – А что случилось? – поинтересовалась Аренея, переливая только что сваренное зелье в бутыль и затыкая пробкой. – Коты опять с Волками подрались? Или их наконец-то похмельем пришибло пополам с расстройством желудка? Учти – лечить не буду! Не хотят думать головой, пусть думают брюхом, сидя в уборной. – Да нет… – вздохнул Арлис. – Ари… мне с тобой поговорить надо. – Кто ж тебе не дает? – удивилась Аренея. – Проходи и говори. Если что-то не для чужих ушей, так я одна, девчонки на праздник ушли. Девчонки… Некоторым за полсотни лет перевалило, но все как одна сегодня на площади, где Арзин третий день празднует свадьбу дочери вождя с Клыком Черных Волков. Там гулянье, смех, накрытые столы и бочки с вином и пивом… Хоть само венчание случилось давным-давно, а настоящий праздник Рассимор устроил теперь, после победы. И гости славные, дружинников Брангард привел как на подбор… В другой раз Аренея сама, может быть, полюбовалась на матерых Волков, что и в драке оказались хороши, и за девицами ухлестывали рьяно, и даже с Котами-соперниками ухитрились драться весело, без выбитых зубов и сломанных костей, а только показывая лихость с обеих сторон. Но сегодня… сегодня что-то настроения не было. – Я спросить хотел, Ари… – помолчав, сказал Арлис и посмотрел совсем виновато, разве что уши не прижал. – Помнишь, я тебя когда-то замуж звал? – Нашел, что вспомнить, – передернулась Аренея. Все-таки вечер оказался паршивым. Вот зачем было душу бередить, а? – Ну, звал… И что? Какой же она тогда была дурой. Нет, о том отказе Аренея не жалела. Слишком она любила Рассимора, а его лучшего друга уважала и ценила, чтобы поменять не сложившуюся любовь на фальшивую. Арлис-то ее любил, а вот она, что она могла ему дать? – Двадцать лет прошло… – тихо сказал Арлис. – Ты все еще его любишь? – Да какая теперь разница? – горько усмехнулась Аренея, ставя бутыль на стол, потому что руки отчего-то задрожали. – Арлис, ты уж говори прямо, не ходи как кот вокруг сметаны. – Чего ты хочешь? Разозлившись на собственную слабость, она упрямо взяла вторую бутыль и зачерпнула деревянным ковшиком отвар из большого котелка. – Ладно, – покорно согласился Коготь. – Скажу прямо. Ари, выходи за меня! Бутыль выскользнула из рук Аренеи на пол и с грохотом разлетелась на осколки. – Что… Ты что, рехнулся?! – Ага, – с очень несчастным видом согласился Арлис. – Давно уже. Вот как тебя первый раз увидел, так и того… Ари, ну пожалуйста! Если дело только в храме, так придумаем что-нибудь. Уйдешь к нам в дружину, я тебе собственный лазарет построю! А если ты все-таки Рассимора… до сих пор… – Да причем тут Рассимор?! – взвыла Аренея. – Ну, любила я его, было такое! Но сколько лет прошло! Я эту любовь извела и вытравила, как лишай! Рассимор мне как брат, я его детей принимала, болячки им лечила, Эльдану по-женски пользовала… Какая любовь?! Причем тут Рассимор?! Арлис, ты… Ты с дуба рухнул?! Мне сорок четыре года! Какое – «замуж»? – Так самое время! – заверил Кот, подаваясь к ней и жадно заглядывая в лицо. – Ари, сердечко мое! Я же столько лет… никого, кроме тебя… ненаглядная моя… Столько лет тебя люблю! – А какого же ты… молчал? – угрожающе тихо прошипела Аренея, поудобнее перехватывая черпак. – У тебя что, язык на эти двадцать лет отсох? Я-то думала, у тебя эта дурь давно прошла… Ну, позвал замуж… Я отказала. Ты и замолчал! На двадцать! Чтоб их! Проклятых лет! Арлис, еж тебя покусай, какого пня трухлявого ты молчал? – А что я мог сказать? – нервно возразил Арлис, зорко следя за покачивающимся в ее руках черпаком. – Ты и так знала, что я тебя люблю. – Откуда? – взвыла Аренея. – Откуда я могла это знать?! – Так я же сказал! – рявкнул Арлис. – Сказал, что люблю. Что зову замуж. Я тебе предложение сделал, браслет принес. Ты меня куда послала? Во-о-от… Если бы я за эти двадцать лет полюбил другую, я бы на ней и женился! А я же только тебя! Что мне, каждую неделю надо было к тебе с браслетом приходить?! Зачем? Ничего же не изменилось! – Убью, – безнадежно произнесла Аренея, беспомощно пытаясь отогнать мысль о том, какой дурой она сама была все эти годы. – Убью, вылечу, потом опять убью. Какой же ты… пень! Двадцать лет! Он, видите ли, думал, что и так все понятно! А она рыдала над тем, что видела в зеркале, и думала, что он сделал ей предложение из жалости! Потом, конечно, поумнела, но… Арлис-то молчал! Пропадал со своей дружиной, на девиц даже не смотрел, хотя за лихого и славного Когтя пошла бы любая… Да что там, Аренея сама на него часто поглядывала со сладкой тоской, коря себя за то, что отказалась. Рассимор оказался первой любовью, сильной, пылкой, но быстро сгоревшей, а Арлис был рядом всегда, но только как друг. Пенек мохнатый, мышами поеденный! Хоть бы на праздник позвал потанцевать, хоть бы в окно разок залез! Да она бы и на храмовые обычаи не посмотрела… – Скотина! – Аренея с размаху лупанула его ковшиком. Тренированный Коготь отбил его ладонью, но целительница, войдя в раж, била снова и снова. – Двадцать лет! Ну хоть бы год или два… Молчал! Филин ты бескрылый! Крот слепой! Зараза! – Госпожа Аренея? – раздался от двери голос. Аренея с Арлисом обернулись разом. Она, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, так и сжимала в руке черпак. Арлис же мгновенно помрачнел и прищурился, потому что в дверях стоял Волк из дружины Ингевальда. Здоровенный матерый Волчище… как же его… Рудольв! Ну да, тот самый, что сейчас был там временно Клыком вместо Хольма. – Госпожа Аренея, вам досаждают? – поинтересовался Волк, хищно и радостно сверкнув глазами. – Позволите помочь? – Нет! – рявкнула Аренея мигом раньше, чем Арлис успел открыть рот. – Не позволю! Самой мало! И нечего мне тут шерсть дыбом друг на друга поднимать! Господин Рудольв, у вас дело? Неотложное? Кто-то умирает или рожает? Ах, нет? Ну, тогда подождите, я еще не закончила! – Да-да, – расплылся Арлис в такой язвительной ухмылке, что Аренея поклялась добавить ему черпаком еще пару раз только за нее. – Погодите малость, господин Рудольв. А лучше – поищите другую целительницу. Их там на площади много. Эта занята. Она еще черпак об меня не обломала. – И обломаю! – зарычала Аренея, ненавидя обоих мерзавцев за многозначительный взгляд, которым они обменялись. После чего Волк, разочарованно вздохнув, развернулся и вышел, а Кот обернулся к ней. – Ты! Зар-раза!.. – Ты это уже говорила! – мягко сказал Арлис и шагнул к ней. Ловко поднырнул под черпак, уклонился – и тут же сгреб ее в объятия, так что Аренея только охнула. – Вот примешь мой браслет, – шепнул в самое ухо, отчего у Аренеи мгновенно жар разлился по телу, – тогда можешь лупить меня на законных основаниях. Если заслужу. Моя Рысь… И он ее поцеловал так жадно, требовательно и сладко, что Аренея вздохнула и обмякла, покоряясь. Черпак выпал из ее руки и куда-то укатился, а целительница и жрица Аренея уткнулась лицом в плечо Арлиса, Когтя Арзина, и впервые подумала, что не такая уж она и высокая. Или это просто у него плечо такое удобное, подходящее. Да и замуж, в общем-то, ей пока не поздно. Луна ее любит, женские дни приходят как часы, многие молодые позавидуют, так что есть еще несколько лет, чтобы родить ребенка. Или двух. Или… да сколько Луна даст! Лишь бы от него, от этого кошака дурного, мерзавца молчаливого… Да, точно! Выйдет за него, родит детей – и пусть Арлис жалеет о потерянной свободе всю оставшуюся жизнь! Сам виноват. Оба виноваты, давно уже могли быть счастливы, если б не их общая дурость. А теперь нагонять придется, жить оставшиеся годы ярче и слаще, чем в молодости… – Ну что, завтра в храм? – оторвавшись от ее губ, спросил Арлис. – Я-то могу и сегодня, но тебе же платье надо и все эти штучки… – Надо, – вздохнула Аренея. – А тебе – браслеты добывать. Или они у тебя тоже двадцать лет ждали? – Ну да, – удивился Арлис и взял ее руку, приложил ладонью к щеке, потерся, а потом поцеловал ладонь. – А что такого? Я же никому другому брачный браслет дарить не собирался! Лежал только для тебя и сейчас лежит. Так ведь и ты все такая же, как двадцать лет назад, ничего не изменилось… * * * – Хольм… Лежа на его руке, Лестана лениво выводила круги на запястье Хольма острым ноготком. Это было щекотно и очень приятно, а еще приятнее было смотреть на ее пушистые ресницы, подведенные темной краской глаза, тонкие брови и нежно припухшие губы… Он мог бы смотреть на нее часами, наверное, но не выдерживал – руки так и тянулись к жене, а тогда уж просто любоваться ею не получалось. – Хо-о-ольмгард… – протянула она. – Красивое имя… А почему тебя дома коротким называли? Ты же старше Брангарда, а его полным именем зовут. – А так с самого начала повелось, – лениво отозвался Хольм. – Сигрун пришлось нас вместе воспитывать, отец бы иного не потерпел, но она женщина умная, вот и это обернула по-своему. Нашкодим вместе – виноват я, ведь я же старший. Сделаем что-то хорошее – это Бран придумал. Ну и с именами тоже. Брангард – звучно, красиво, а Хольм… просто Хольм. – Не понимаю, – вздохнула Лестана. – Как так можно? Хорошо, что брат у тебя не такой. Хо-ольмгар-рд…Хо-ольм… А мне и так, и так нравится! Длинное имя у тебя будто рычит на конце, а короткое – мягкое, словно мехом погладили. Наклонившись, Хольм поцеловал ее в кончик уха, смешно проглядывающий между распущенных серебристых прядей. Вот что еще ему нравилось – зарываться лицом и руками в ее волосы и дышать их запахом. Сча-а-а-астье… – А вдруг Сигрун будет обижать Кайсу? – встрепенулась Лестана, приподнимаясь и заглядывая ему в лицо. – Она же старше, у нее там своя… стая, да? А Кайса у Волков будет совсем одна! Я знаю, что Брангард ее любит, но у него будут свои мужские дела, а женщины… Мы иногда такими гадкими и подлыми бываем! – Я думаю, Бран ее не даст в обиду, – сказал Хольм, перебирая мягкие серебряные пряди. – Да и Кайса терпеть не станет. Что ей, некуда вернуться, если у них ничего не получится? Но Бран же не дурак. А мы поедем на их свадьбу и сами посмотрим, как там дела обстоят. – Арлис с Аренеей тоже хотят поехать. И матушка с отцом… – Что, твоя матушка больше не боится страшных диких Волков? – поддразнил Хольм, и Лестана фыркнула. – Нет. Она говорит, что если ты спас меня от Медведя, значит, ты сильный и благородный. С Мираной и Иваром ей, конечно, было сложнее все понять, но когда матушка узнала, кто убил Эрлиса… – Рысь вздохнула, а потом опять тихонько хихикнула и поделилась: – А еще она говорит, что ты красивый, только немного неотесанный. Зато верный… И еще – что ты бедный мальчик! – Бедный-то почему? – искренне поразился Хольм, пропустив «мальчика», все-таки госпожа Эльдана куда старше него. – Потому что рос без родной матери, – уже серьезно пояснила Лестана. – А про ваши отношения с Сигрун ей Брангард рассказал, не я, честное слово! Я… только подтвердила потом. И ничего, кроме правды, не говорила. Ты ведь не обижаешься? Хольм? – Ну, если ей в голову не придет меня жалеть, – вздохнул Хольм, – то ничего страшного. – Ей уже пришло в голову, что тебя надо любить, – так же серьезно и мягко сказала Лестана. – И она права. Я постараюсь, чтобы она тебя не слишком замучила заботой, но ты все равно готовься к семейным завтракам и ужинам, у нас так принято. И к пирожкам с твоей любимой начинкой. Ты же с печенкой любишь, да? Мне на кухне сказали! И еще она собирается сама сшить тебе рубашку, как отцу шьет. Но у нее очень красивое шитье, правда, это я с лапами из-под хвоста уродилась, как Кайса говорит! – На пирожки и рубашки я согласен, – пообещал Хольм. – И завтракать люблю, только я встаю рано. Но нагулять до завтрака голод – это правильно, больше пирожков влезет. – Вот сюда? – мурлыкнула Лестана, запуская руки ему под рубашку и поглаживая горячий живот с твердыми мышцами, обтянутыми атласной кожей. – В такого большого Волка поместится очень много пирожков! Только не ешь меня, страшный Волк! Ай! Грозно рыча, Хольм перевернул ее на спину и принялся целовать в шею, расстегивая пуговки на легком домашнем платье. Лестана смеялась и пыталась уклониться, но как-то получалось так, что лишь выгибалась в его объятиях, дразня еще сильнее. «Пирожки… – с насмешливым изумлением подумал Хольм. – Мать-Волчица, это же надо было дожить до такого, чтобы меня звали на семейные завтраки и ужины! И выясняли, какие пирожки я люблю. Шили мне рубашку, звали полным именем… Арлис уже сказал, что до поездки к Волкам я могу погулять на свободе, а потом бездельничать не выйдет. Арзинский Совет хочет нанять дополнительную дружину из других кланов, и этим пришлым понадобится вожак помоложе и позубастее, так что Арлис, мол, знает одного подходящего Волка, которому делать нечего. Ну что, все правильно… Рассимор – славный вождь, но рано или поздно он уйдет за Реку в края счастливой охоты, и Лестана станет главой клана. А это значит, что ей понадобится надежный Коготь на смену Арлису. Кстати, надо поговорить с Арлисом о Лейве с Рогволдом. Обормоты слезно просили замолвить за них словечко – желают остаться в Арзине. Здесь такие девушки, такие девушки! Раз уж им Кайса не досталась, хоть за другими Рысями побегать хотят. Ну, раз уж мне придется ездить с охраной как мужу наследницы, лучше этой четверки и желать нельзя. Пара Котов, пара Волков – и спина всегда будет прикрыта… Нравится здесь обормотам – пусть остаются. Девушкам они тоже нравятся, а то, что дети, в случае чего, родятся Рысятами, Лейва с Рогволдом не смущает. Ну да, и у меня тоже. Странно об этом даже думать, но… я же их буду любить от этого не меньше! По деревьям придется научиться лазить – это да! Иначе как оттуда снимать Рысят? Он приподнялся и посмотрел на румяную Лестану, наблюдающую за ним из-под ресниц. Кошка! Красивая, страстная, сильная, ласковая и верная… Его женщина, не испугавшаяся ни якобы проклятой дикой крови – спасибо злому языку Сигрун, ни упрямого нрава, ни всего, что должно было их разлучить. И заслужившая всю любовь и верность, которые Хольм мог ей дать! – Люблю тебя, – сказал он, исполняя свое обещание говорить это постоянно. – А вот интересно, бывают черные Рыси? Ну, вдруг из наших детей мастью кто-то в меня пойдет? Или черно-серебряные – вот красиво было бы! * * * – Дорогая госпожа Сигрун, – напевно сказала Кайса, держа в руках тяжелое блюдо с пышущими жаром пирожками. – Не откажите отведать. Очень хотелось вас чем-то порадовать!