Зимняя. Ведь живем мы за полярным кругом, в небольшом городке Мурманской области. Именно сюда завела меня долгая дорога. В тот год, когда я ещё не подозревала о факте наличия Машки у меня в животе. Если бы знала тогда, наверное, выбрала бы более тёплый край. Например, Краснодарский. Глядишь, и не было бы необходимости сейчас никуда лететь. Море было бы в круглогодичном доступе. Но тогда я просто бежала. От своего прошлого и от Него. Как можно дальше, на север, заметая снегом следы и замораживая кровоточащие раны на сердце. — Мне деда помог. Ошарашил меня мой ребёнок, возвращая в реальность и отгоняя снежные воспоминания. — Какой деда? Взгляд непроизвольно метнулся влево, боковое зрение именно там уловило шевеление. Я все ещё находилась на корточках, обнимая Машу, поэтому первое, что я увидела — дорогая обувь, предположительно из кожи змеи, серые брюки с идеальными стрелками… Мой взгляд поднялся до уровня колен мужчины, а потом я резко поднялась, смело взглянув в лицо своему прошлому. Я седьмым чувством ощутила его энергетическое поле, и приближение чего-то страшного, что грозит сломать нашу жизнь. Это он… Клим Грамарь… Человек, чью фамилию я нашу уже семь лет. Пять из которых, я нахожусь в бегах и скрываюсь от него… Но так и не нашла способ вернуть свою фамилию. Наш вынужденный брак продлился два года. Я не могу сказать, что это было худшее время моей жизни, было разное… и хорошее и плохое. Но себе я не принадлежала, поэтому и сбежала при первой же возможности. Сам он никогда бы меня не отпустил. И сейчас этот человек возвышался над нами, обжигая дьявольским взглядом. В данный момент огонь в его глазах был предназначен мне. Я инстинктивно прижала к бедру Машку, вызывая тем самым смещение траектории его взора. Он смотрел то на меня, то на неё, словно проводя параллель. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы определить, что это моя дочь. От Клима Машка не взяла почти ничего, кроме цвета глаз. Маруська родилась в полутора тысячах километров от дома, где мы жили с Климом, и, естественно, он не в курсе о существовании дочери… Девочки, которая только что назвала его «дедой» и носит не его фамилию. За время беременности я нашла свои корни, благо, получить практически любую информацию сейчас можно дистанционно, был бы интернет. Я узнала фамилию своих родителей, и именно ее дала дочке. Она — Мария Самойлова. Ее ничего не связывает с Климом и его семьей. И непременно нужно все оставить именно так. Ей не нужен такой отец как Клим. Он ничего ей дать не сможет. До сегодняшнего дня я почти уверена была, что он меня забыл, и никакой ребёнок ему близко не нужен. Но сейчас его напряжённый задумчивый взгляд говорил о другом. От чего становилось страшно. Снова… Только теперь в два раза больше… теперь я боюсь не только за себя. А я ведь только около года назад перестала опасаться преследования и шарахаться от любого шума в подъездах съёмных квартир. Увидела его по ТВ. Успешного, делового, довольного жизнью, и успокоилась. Сменил сомнительную сферу деятельности на бизнес, хотя не факт, что полностью легальный. Клим никогда не жил по закону, даже не признавал его. Едва ли не себя считал законодателем, его слова не оспаривались никем. Изменилось ли что-то в нем? Наверное. В той передаче рядом с ним была блондинка «ноги от ушей». Вся холёная, как с обложки журнала. Постарше меня, но все равно достаточно молодая и хваткая. Она назвалась его PR-менеджером и отвечала на провокационные вопросов журналистов с легкостью и даже сарказмом. Эрудированная, образованная, умеющая вести переговоры с собеседниками разного уровня. Не чета мне. Но самое главное — она смотрела на Клима как ровня, без уступок на пол, материальное положение, статус или что-то другое. Девушка свободно касалась Клима, улыбалась ему голливудской улыбкой, сама проявляла знаки внимания прямо в эфире. Он был расслаблен и позволял ей быть «ведущей», поощряя заинтересованными взглядами. Дураку понятно было бы — Они любовники. Причём не случайные, а вполне постоянные, знающие привычки друг друга и зоны допустимого. Екнуло ли сердечко тогда? Совру, если скажу «нет». Клим — это не просто два нелепых года брака. Это почти целая жизнь. Эту связь так просто не разорвёшь. Завидовала ли я ей? Тоже совру, если отвечу «нет». Не ревновала, нет… Восхищалась ее силой. Вряд ли этой девушке бы потребовалось бежать в никуда от Клима. Просто послала бы его подальше и пошла вперёд с гордо поднятой головой. Но тем не менее, после той передачи мне стало как-то спокойно. И за себя и за Машку. Он построил свою жизнь, мы свою. Я убедилась, что он не ищет меня, а шанс пересечься в огромной России стремится к нулю. Как оказалось, зря я была так беспечна. Аэропорт огромной Москвы свёл наши пути. Мы могли бы и здесь пройти мимо друг друга, не узнав, но Машка как будто сама нашла его в этой толпе. — Ну здравствуй, Лола. Его хриплый и некогда такой приятный голос, каким он в детстве рассказывал мне сказки, сейчас резал слух. — Привет, Клим. Извини, нам пора, посадка скоро. Но ни видом, ни взглядом мужчина не имел намерений нас отпускать с миром. А когда я увидела в проеме входа в кафе Глеба, его правую руку и неизменного соратника, у меня просто случилось дежавю. Мужчина, очень быстро оценив обстановку, и, естественно, узнав меня, так как коротко кивнул головой в знак приветствия, ненавязчиво перекрыл пути к отступлению. — И куда летит маленькая черноглазая принцесса? Очень мягко обратился мужчина, понятное дело, не ко мне. Этот акцент про цвет глаз как иголкой ткнул под ребро, неужели он что-то заметил? — На море! Беззаботно отозвалась моя дочь, с детским восторгом и предвкушением в голосе. — Как занято. И мы на море. Ваш рейс SU-1128? Последний вопрос был адресован уже мне. И я просто кивнула. Он ведь все равно нас заметит при посадке, смысла скрывать что-то уже не было. Ещё меня очень смущало и даже как-то дезориентировало его поведение в целом. Он не показывал злости за мой поступок пятилетней давности. Я лишь надеялась, что у него отболело на мой счёт, да и жизненные приоритеты за столько лет сместились. Где, кстати, его модель-PR-менеджер? Виктория, кажется. Неужели он без неё летит на отдых? Я как будто невзначай окинула взглядом кафе, но кроме Глеба и сотрудников заведения никого не увидела. — Значит, нам по пути. Выход номер двенадцать. Клим приглашающим к выходу жестом руки указал нам направление, как будто там как статуя не перекрывал проход его лучший друг. — Представляешь, какая удача, Глеб. Погляди кого я встретил. Помнишь Лолу? Наигранно спокойным и даже весёлым голосом обратился Клим к своему товарищу. Будто тот не глядел во все глаза на развернувшуюся картину, скорее всего тоже не зная, какой реакции ждать от Клима, и предчувствуя Армагеддон. — Конечно. Приветствую, Лола Александровна. Глеб повторно поклонился, я сковано улыбнулась, не представляя, чем эта встреча обернётся. — Здравствуй, Глеб. Мужчина пропустил нас вперёд, Машка не раздумывая пошагала на выход, ведя меня за руку за собой. Я чувствовала жар между лопаток, подозреваю, что прожигали мою спину две пары глаз. Как такое могло случиться? Пересечься в огромном аэропорте многомиллионного мегаполиса. Ещё и рейс один. Это же какая-то невероятная ситуация, которую я исключала полностью, когда принимала решение покинуть наш тихий Северный городок и отправиться с дочкой в путешествие. Я как мантру повторяла про себя слова, что я сильная, я справлюсь. От той наивной скромной девушки, которая волей судьбы оказалась в клетке тирана, ничего не осталось. Мне пришлось научиться быть стойкой. Даже не для себя, ради Машки. У меня не было права на слабость, неуверенность в поступках или слёзы. Я разучилась плакать в принципе. Только особо тёмными ночами, скорее во сне, чем наяву, сознание возвращалось к образам, к детским воспоминаниям, где я могла себе позволить побыть маленькой напуганной девочкой. Глава 3 Лола. Воспоминания. Мне было шесть, вполне осознанный возраст, именно поэтому я помню все в мельчайших подробностях, так, будто это было вчера. Если бы это все случилось раньше, и я бы не помнила всего того, что было «до» моего появления в маленьком деревянном покосившемся домике в Подмосковье, где жили два брата и Надежда Викторовна, мне было бы проще. Я родилась в среднестатистической российской семье в городе Тула. Мое ранее детство прошло в небольшом, но очень уютном, благодаря маме, домике на отшибе города. Были там и самовар и пряники, все как полагается. А ещё была любовь. И теплота. В детстве я думала, что это жар от печки, но на самом деле было тепло именно от любви, которую впитали, кажется, даже стены дома. Я была очень долгожданным ребёнком у родителей, поэтому мое детство было радужным и безмятежным. Нет, в нем я не помню дорогих игрушек или путешествий заграницу. Но зато в памяти четко сохранились добрые мамины глаза. Только их и не забыла, возможно, потому что у меня похожие… лицо ее стерлось из воспоминаний, но она всегда улыбалась мне. Та ночь стала роковой. Я проснулась от шума на улице, и мне отчего-то стало страшно. В свои шесть я считала себя жутко взрослой и самостоятельной, поэтому спала в своей комнате на втором этаже дома, но в тот момент захотелось спуститься вниз к родителям и забраться между ними, в безопасность. Когда я вышла из своей детской и подошла к лестнице, шум усилился, я услышала незнакомые грубые голоса, громкие хлопки, и ноги сами повели меня в обратном направлении. Я сначала пошла, а потом и побежала, голыми пятнами стуча по полу к лестнице ведущей на чердак. Почему я так сделала? Могла ли я что-то изменить? Это вопрос меня будет преследовать много лет, пока я не приму тот факт, что своими неосознанными действиями, просто спасла жизнь себе. Родителям бы я никак не помогла, даже если бы спустилась вниз. Все произошло слишком быстро. Я даже не успела закрыть чердак, как во входную дверь дома вломились. Закричала мама. — Прячьтесь! На пол, быстро, под кровать! Грубый голос пытался прервать крики матери. Со стороны улицы послышались выстрелы. Это я поняла потом, в момент происходящего, я не осознавала ничего. Лишь забившись в темный угол чердака беззвучно плакала.