— Я хочу жениться, Лола. Эта новость меня удивила. Я никогда его с девушкой рядом не видела. А тут сразу жениться. Неужели это из-за быта? С тех пор как в прошлом году умерла тетя Надя, многое изменилось, но я очень старалась обеспечивать в доме чистоту, уют и готовила вполне сносно. Мне девятнадцать, я закончила двенадцать классов школы, но в прошлом году провалила вступительные экзамены. Хотела поступать в мед, не срослось. Тот год был очень тяжёлым для всех нас. Тетя Надя слегла и уже не смогла встать на ноги. А потом она ушла, и вовсе стало не до учёбы. — Когда познакомишь? Молчание затянулось. Клим как обычно сверлил меня тяжёлым взглядом. Иногда я боялась его. Такого, как сейчас… Угрюмого и давящего. Энергетика у этого мужчины была темной, подстать его сущности. — Я хочу жениться на тебе, Лола. Я даже не сразу поняла смысл сказанного… Он что действительно это вслух сказал? Я не ослышалась? Он же не может такое предлагать всерьез? Нас разделяет как минимум возрастная пропасть… Да ведь между нами же симпатии или влечения какого-то, ни разу в жизни не было. По крайней мере у меня. А у него что? Было получается? Мозг отказывался принимать такую «правду». Мне стало дурно и душно. Я ведь люблю его младшего брата. Мой Матвей… Я так давно люблю. С детства. Сейчас ему двадцать четыре, и за него-то я не думая бы вышла замуж. Правда он не предлагал ни разу, всего лишь намекал… ну пусть не совсем на брак… но это же только пока. Мы выстраивали наши отношения не спеша, по кирпичику, как домик. В его серьезных намерениях я была уверена, и теперь готова была пенять на его нерешительность. — Клим… Как это? Ты же мне как брат… Вилка в его руке погнулась… Ему не нравилась моя реакция. А что он хотел? Какой реакции ожидал? Клим про наши переглядывания с Матвеем в курсе был всегда. Мы ничего не скрывали. По крайней мере я точно. Когда была жива тетя Надя, я делилась своими чувствами и переживаниями с ней. Она мне улыбалась, трепала по голове и говорила, чтобы сначала я подросла. Вот и Матвей ждал, пока я повзрослею. Я ведь все понимала. И вот буквально уже решилась сделать первый шаг навстречу любви, подарить себя, раствориться… Неужели, я не успела? Матвей очень уважает Клима, скорее даже боится его… Пойдёт ли он против? Будет ли бороться за нашу любовь? И вправе ли я настраивать братьев друг против друга? Я понимала, что нет… Но и отказаться от первой любви была не в силах. Я уже столько раз мечтала об этом… Оказаться в объятиях его нежных рук, почувствовать манящие губы на своих, разомлеть под взглядом полным страсти. Я люблю Матвея восемь лет, и за эти годы чувства мои выросли во сто крат и трансформировались. Я чувствую желание и именно с ним готова стать женщиной. И я знаю, что это взаимно и наверное даже навсегда. И Клим все это знает! Так что за нелепый разговор он поднял? Какое замужество? Кого он пытается наказать и за что? Мне все ещё не верилось в реальность происходящего. — Был как брат. Стану как муж. Ты что-то против имеешь? Как я могу ему против что-то сказать? Как бы там ни было, я ему обязана жизнью. Кем бы я была без него? И была ли бы? Он вообще не обязан был на двадцатилетнего себя заботу о малявке взваливать. А он не мешкая это сделал. И содержит меня с тех пор. Но… это же не означает, что он может требовать от меня брак?.. — Но как же… Матвей… Вилка наконец сломалась, характерный треск металла рассек удручающую тишину кухни. — Чтобы я про него больше не слышал. Он уезжает. Что бы ты себе не напридумывала в своём детском воображении, он того не достоин. И пора взрослеть, Лола. Я пропустила мимо ушей слова о том, что Матвей куда-то уезжает, свято веря, что просто быть такого не может. Его взгляды полные интереса… такого же не сыграешь. Он влюблён, как и я. Зачем все это говорит Клим, мне было категорически непонятно. Да, у них своеобразные отношения с братом, все таки десять лет разница, но я никогда не замечала предвзятого отношения к младшему. — Но… если я не хочу… Клим метнул ко мне темный взгляд. Он не предвещал ничего хорошего, поэтому я тут же добавила поправку. — Замуж не хочу пока. Я пыталась скрыть свою неловкость, теребила пальцами то края скатерти, то полол собственного сарафана. Внутри меня колотило от несправедливости, но протестовать вслух я просто не могла… только не против него. — Тебе девятнадцать. Вполне подходящий возраст. Как ни в чем не бывало констатировал мужчина. Я первый раз в жизни отчаянно его не понимала. Он никогда… никогда не показывал какого бы то ни было интереса ко мне. Как эта идея вообще могла зародиться в его голове? Да последние три года мы виделись-то урывками, он сам же как будто избегал меня. Все время в разъездах… Никто дома не знал, где он и что с ним. Непонятные компании, разборки… Но он как мог старался изолировать семью от этих аспектов своей жизни. Появлялся раз в несколько месяцев, привозил много денег. За закрытыми дверьми кухни они о чём-то разговаривали с матерью, потом она всегда плакала. А мне он даже ни одной улыбки, ни доброго слова за все приезды не подарил. А я ведь поначалу даже обижалась… В это время, собственно, мы и сблизились с Матвеем, правда дальше неловких поцелуев у нас никогда не заходило. Да и не так уж крышесносны были эти поцелуи, честно говоря, чтобы кидаться в омут с головой. Но все шло к продолжению, до сегодняшнего дня. — Но… я не люблю тебя. Как жена должна любить мужа… Мой не вполне уверенный лепет Клим как буто не слушал, все для себя решив. — Так ты пока и не жена. В общем, стерпится-слюбится. Но я не хотела терпеть и любить его не хотела. После суетливых и каких-то вязких поцелуев с Матвеем, я едва ли могла себя представить с ним в постели, даже с тем условием, что люблю его без оглядки. А тут с Климом. Это же вообще противоестественно все будет… Если будет… Нет, не будет. Не должно этого случиться. — Зачем тебе это, Клим? Мой голос уже был полон отчаяния, расплакаться не хватало. У меня всерьез начали дрожать пальцы, стоило только подумать, что за свадьбой следует брачная ночь. — Так будет лучше для всех. И да… я-то тебя люблю. Он встал и спокойной походкой вышел из кухни. Скрипнули старые половицы в коридоре, звук удаляющихся шагов в сторону спальни. Клим этой ночью снова «работал». А я уже действительно не ребёнок. И знаю, что никакой он не супер-герой. «Люблю»… Я уверена была, что любит, но как младшую сестру, не более. Да и то в последнее время сомневалась и в этом. Но сейчас он сказал определённо о другом. И что мне делать? Как на такое реагировать? Мне даже Матвей никогда в любви не признавался, не то что кто-то другой. Ладно хоть Клим не ждал от меня никакого ответа. Чтобы как-то отвлечься, я начала готовить обед. Матвей скоро проснётся. У них с братом совершенно противоположный режим. Но чем бы я не пыталась занять свои руки, в голове набатом била одна мысль: как избежать этой участи? Я просто не могла сказать ему «нет», не умела никогда. Слишком зависима была от Клима, и просто его боялась. Не на физическом уровне, а на каком-то ином. Его аура как будто притягивала зло, концентрировала его в человеке, накапливая и усиливая, чтобы потом выплеснуться самыми страшными поступками, которые только может совершить человек. Я не верила, что это зло когда-то коснётся меня, но все равно боялась его. Возможно, виной тому ночь, которая не только забрала мое беззаботное счастливое детство, но и сломала судьбу, навсегда переплетая ее с Климом. Глава 2 Настоящее. Лола. — Маруся! Куда ты убежала? Я чуть с ума не сошла! Сколько раз тебе говорить, что ты можешь потеряться, это же аэропорт! Я бежала к дочери не видя ничего вокруг. Когда я сдала наш чемодан в багаж и не обнаружила Машу рядом, меня охватила паника. Москва. Аэропорт, в котором я сама-то не ориентируюсь. За десять минут пока ее искала, я едва не поседела и сто раз прокляла этот злосчастный отпуск. Куда нас понесло? Что нам дома не сиделось? Но дочка никогда не видела море, а мне очень неожиданно для августа месяца выплатили тринадцатую зарплату. Плюс не отгулянные сорок два отпускных дня. В общем, все эти события наложились друг на друга и привели к нашей незапланированной поездке в Сочи. — Мамочка, прости меня. Глаза моего ребёнка налились слезами, а губы мелко задрожали. Она всегда так реагирует, когда понимает, что расстроила меня. И я в который раз чертыхнулась, обещая себе больше не повышать голос на дочку даже на эмоциях. Смысла в этом нет никакого. Если ребёнок убежал и потерялся, виноват не он, а родитель. Можно поругать только саму себя, всыпать себе по первое число, но главное — вынести урок. Мы с дочкой друг у друга одни. Она старается меня понапрасну не расстраивать, но шалости свойственны всем детям. А я прилагаю все возможные усилия, чтобы на Машке никак не сказывался факт отсутствия в ее жизни второго родителя. — Ну что ты, маленькая моя, это ты меня прости, что накричала, просто я очень-очень сильно испугалась. Я присела и крепко обняла свою малышку, поцеловала в макушку. Она — мой стимул и смысл жизни. Иногда мне кажется, если бы не она, у меня не хватило бы внутреннего ресурса и мотивации, чтобы выжить и достичь всего, что мы сейчас имеем. Конечно, живем мы не роскошно, но в прошлом году я смогла взять в ипотеку небольшой частный домик, после тех комнатушек, где мылились, это настоящая сказка.