В свои сорок один, я себя не так давно зрелым-то начал ощущать, не то что старым, хотя бурная молодость вне закона оставила свой след ранней сединой на висках. — Ну не такой уж и старенький. Просто ты мелкая, вон, даже шнурки завязывать не умеешь. Быстро зашнуровал ярко-салатовый кроссовок, завязав незамысловатый бант и поднялся. С моих губ почему-то не сходила улыбка. Когда я в последний раз улыбался? Кажется, в прошлой жизни, там где была она. Ну до чего же похожа… В полупустом кафе аэропорта никто не обратил внимания, как один из крупнейших бизнесменов страны опустился на колени перед незнакомым ребёнком и помог со шнурками. Видел бы меня Глеб, я даже представил лицо своего телохранителя. Но он ушёл, чтобы попробовать поменять наши билеты на бизнес-класс. Улететь в Сочи мне позарез нужно сегодня, в новой гостинице опять ЧП, ни на что не годный управляющий допустил очередную ошибку. Теперь уже последнюю, уже завтра он не будет работать на меня. Желание обогатиться здесь и сейчас, причём за мой счёт, сыграло с ним злую шутку. Я сто раз говорил ему, что у нас гостиница семейного типа для спокойного пляжного отдыха, и запрещал ему сдавать номера меньше чем на десять дней. Но за моей спиной, он продолжал заселять молодёжь из ближнего востока на выходные. Те платили двойную цену, но своим шумным и не всегда трезвым пребыванием просто убивали репутацию отеля. Глеб забронировал билеты на ближайший рейс, когда две семьи с детьми просто покинули гостиницу ночью, жалуясь на шум и отсутствие безопасности. Однако, летняя пора отпусков не оставила выбора посадочных мест. Одно — у иллюминатора в самом хвосте, второе — в проходе у туалета. Понятное дело, оба — эконом класс. Я не буржуй, но с некоторых пор ценю комфорт, более того, считаю, что я его заслужил. Пять лет назад, перечеркнув все, что на тот момент связывало меня с криминалом, я начал жизнь с нуля. Тот день разделил мою жизнь на «до» и «после», заставил поменять ориентиры, переосмыслить все… Ведь в тот день ушла она… Моя Лола. Ушла навсегда. Безусловно, это было не единственным фактором, а лишь самым главным. После очередной перестрелки, мой соратник и верный друг Глеб буквально вырвал меня из костлявых рук смерти, выходил меня. Я и не надеялся полностью восстановить здоровье. Менять свою жизнь в тридцать шесть, не имея за плечами образования, а как следствие необходимых знаний, чьей-то протекции, связей, оказалось сложно. Только Глеб был со мной на протяжении всего пути. Мы знакомы с армии, два года ВДВ… с неба привет… ультрамариновый набок берет… из парашютов белый букет… и так далее. Первые прыжки, первый восторг. Настоящая пацанская дружба. Дембель. Москва. Точнее Подмосковье, желание быстро заработать… И мы не были избирательны в способах. Тем более в годы лихих девяностых это было почти нормой. Нас приметили сразу. Я — высокий и крепкий, руки как кувалды. Глеб наоборот поджарый и низкий, юркий, быстрый. Мы были командой и дополняли друг друга. Быстрые и лёгкие деньги. Много денег. Много женщин. И те и другие с какой скоростью появлялись, с такой же и пропадали. Мы ни о чем не жалели и жили одним днём. Но однажды все изменилось… Ту ночь я запомнил навсегда. Перестрелка, в которой пострадали обычные люди, не связанные с нами или нашим заданием никак, просто попавшие под замес. И маленькая девочка лет пяти-шести в углу чердака, чудом оставшаяся в живых. Я закрыл ее своим телом. Не знаю, что тогда мной двигало. В двадцать один ещё вообще плохо соображаешь, и страх собственной смерти отсутсвует. Действовал на инстинктах. Ребёнок был точно ни в чем не виноват. Ее милое лицо, зелёные глаза полные слез и страха навсегда запечатлелись на подкорке памяти. И самое странное то, что у девочки в кафе аэропорта черты лица были идентичными с теми, что я спустя двадцать лет не забыл. За исключением цвета глаз. А где, кстати, ее родители? Действительно же совсем крошка. — Я не мелкая! Отчаянно запротестовал ребёнок с тонной обиды в голосе, возвращая меня в реальность. Я снова улыбнулся. — Да что ты говоришь, а с виду совсем кнопка, и сколько же тебе лет? Ответить ребёнок не успел. В кафе фурией влетела запыхавшаяся девушка. Она ничего не видела вокруг и бежала напрямик к девчушке. А я смотрел только на неё… Я узнал ее… Моя Лола… — Маруся! Куда ты убежала? Я чуть с ума не сошла! Сколько раз тебе говорить, что ты можешь потеряться, это же аэропорт! Лола не смотрела на меня, все ее внимание было обращено к… дочери? Это ведь ее дочь? У неё есть ребёнок? На вид девочке максимум три. Учитывая, что не виделись мы пять лет, ровно столько прошло с того дня, когда она сбежала, моя жена родила не от меня… — Мамочка, прости меня. Глаза ребёнка налились слезами, а губы мелко задрожали. Но не от страха, а как будто в ее маленькой жизни самое стыдное это расстроить маму. — Ну что ты, маленькая моя, это ты меня прости, что накричала, просто я очень-очень сильно испугалась. Девушка присела и крепко обняла малышку и поцеловала в макушку. Маленькие пальчики девочки сомкнулись на тонкой шее Лолы. Она все такая же хрупкая. И такая же невозможно красивая. Невозможно родная. Не удивительно, учитывая, что я знаю ее с шести лет. — Мне деда помог. Я снова закашлялся. Как-то не хотелось, ассоциироваться со стариком. Лола стала взрослой, женственной. Пять лет ее изменили, что вполне оправданно, она успела стать матерью. А я вот ничего не успел в личном плане. Не знаю, на сколько бросалась сейчас в глаза пятнадцатилетняя разница в возрасте, но мне почему-то хотелось, чтобы не так сильно. Она же поэтому тогда сбежала? Не желала тратить жизнь и молодость на меня. Почти предала… — Какой деда? Лола подняла полный недоумения взгляд на меня. Я привычно утонул в болоте ее глаз. У них был особенный цвет. Зелёный, но не такой как у всех. Болотный, казалось бы, совсем не идеальный. Но для меня эти глаза оставалось единственно любимыми уже на протяжении двух десятков лет. Конечно, когда она была ребёнком, я любил ее как старший брат не более. Она стала моим миром. Я спас ей жизнь и после взял полную ответственность. Покупал игрушки, плёл косички, водил за руку в школу, ходил на родительские собрания. Она росла слишком быстро. Если до десяти лет она позволяла себе меня обнять или рассказать секретик на ухо, то позже начала отгораживаться и проявлять привязанность ко мне. А в ее тринадцатилетние я обратил внимание, с каким благоговением она смотрит на моего сводного брата Матвея. Он был на десять лет младше меня и на пять старше ее. Первая любовь, все дела. А я ревновал, так глупо. Не хотел делить ее внимание ни с кем. Тем более с ним. Я не был идеальным в то время. В двадцать восемь я все ещё промышлял не совсем законными делами, хоть они и стали менее беспредельными. Но у меня был мозг, я каждое задание разыгрывал как многоходовку. Не подкопаешься. Я чувствовал ответственность и хотел оградить от всей этой грязи и Лолу, свою мать и даже брата, но и материальное обеспечение семьи было на мне. Мать уже тогда сильно болела. А я ничего другого не умел. А Матвей… в общем, у него и мозгов-то особо не было. Он вращался среди шпаны и мелких сошек, то ли пытаясь подражать мне, то ли показать себя крутым, но плавая на десять уровней ниже. Без принципов, без понимания дозволенного, он уже тогда тонул в пропасти безвластия, зачастую одурманенный действием наркотиков, просирая жизнь. И даже страх передо мной не заставлял его остановиться. А я… Я просто не знал, как ему помочь. Так или иначе, он был моей семьей. Хотя вряд ли разделял мое мнение по этому поводу. Он знал о моем трепетном отношении к Лоле, но наплевал на все, воспользовался ей и бросил. А потом и Лола бросила. С тех пор я один, ни семьи ни дома. Не обжитую за пять лет квартиру в Москве язык не повернётся назвать домом. И только в эту самую минуту, глядя на свою жену, обнимающую свою дочь, в сердце стало так тепло, как будто я обрёл самое важное. Свою семью. Только как убедить их в этом? Как исправить свои ошибки? Или хотя бы осознать их… Глава 15 Лола. Настоящее. — Что произошло, Лола? Неужели я был таким хреновым мужем, что ты бросила меня, наплевав на то, что я истекал кровью? Предала, в самый уязвимый момент. Как ты могла, Лола? Я молчала, проглотив колючий ком из вины. Ведь дело в том, что спустя пять лет все виделось совсем иначе. Да и не был Клим никогда хреновым мужем. Как муж он был почти идеальным. Многим о таком только мечтать. Серьезный, надёжный, основательный. Обеспечивал материально от и до. Оберегал, заботился как мог… Это сейчас, потянув несколько лет на себе все, понимаешь и начинаешь ценить такие вещи. Почему мы такие разные? Одной, без его поддержки, было очень плохо, особенно в первый год самостоятельной жизни. Но с ним было ещё хуже. По крайней мере тогда. А что изменилось сейчас? — Прости меня, Клим. Я поступила подло. А ты… ты бы меня отпустил? Потом, по доброй воле. Он очень серьезно смотрел мне в глаза, как будто выдавить из себя правду не мог. — Нет. Вряд ли, Лола. Я слишком сильно тебя любил. Получается, я все сделала правильно? Но ему я не решилась задать этот вопрос. Любил. Да, я знаю, что Клим любил. Даже слишком сильно. Его чувства были как сети. Липкие паутинные нити, которые забирали у меня жизнь. — Как у Глеба дела? Все такой же серьезный. Кто у него, сын, дочка? Я решила сменить тему. Разговор по душам исчерпан. Сделанного не вернёшь, к чему сейчас ворошить прошлое дальше. — Никого нет. Беременность замерла. Через год Ирка ушла. За грехи молодости чтоли нам такие непостоянные бабы. Новости меня конечно поразили. Только вот я совершенно точно помнила, что Глеб эту Ирку совсем не любил и женился в своё время, потому что «так надо». Так что Клим сейчас хмыкнул с укором совершенно не в тему. По крайней мере в адрес Ирки. Хоть она мне совершенно никогда и не нравилась. — Наверное тоже были причины. Я вообще в браки «по-залету» не верю. Глупость это. Для того чтобы быть хорошими родителями, совершенно не обязательно жить вместе. Мои размышления точно не зашли Климу. Он хмурился. — Я все понимаю, ты растишь дочь одна, и видимо, не плохо справляешься, но это точно не лучший вариант. Я даже хотела с ним согласится, ведь в чем-то он прав, однако он продолжил уже более бескомпромиссным тоном не дожидаясь моей реакции. И выбил своими словами из меня дух.