Что касается Буровой, то она оставалась безмятежна. Киреева предположила, что неискушенная Валерия восприняла данную кожгалантерею как имитатор, купленный в переходе. Странно, но на шум так никто и не вышел, в глубине квартиры тоже было тихо. Дамы осторожно продвинулись по коридорчику на кухоньку, а потом в единственную комнату, довольно просторную, кстати. Девица полулежала на диване, укутанная старым Надиным пледом, с закрытыми глазами и в наушниках, нитками проводов тянущихся к портативному аудиоплееру. Ее рука безвольно повисла, почти касаясь кончиками пальцев архаичной дорожки, выполнявшей здесь роль прикроватного коврика, однако ступни ног, торчащие из-под пледа, ритмично подрагивали. Надя подошла поближе. Некоторое время рассматривала бледное личико в обрамлении рыжеватых крашеных волос, хмыкнула, а потом из одного уха наушник аккуратно извлекла. Дашка испуганно вздрогнула и распахнула глаза. Над ней возвышалась какая-то ухоженная фрау и по-змеиному улыбалась. Блин. Кто хоть это? Глава седьмая — Здравствуй, деточка, — приторно произнесла фрау, — нас за тобой прислал Андрей. Ты помнишь Андрея, дорогая? Дашка неторопливо выбралась из-под пледа и свесила ноги на пол. «Пора вываливаться, что ли?» Тут до нее дошло, что это, вероятно, и есть хозяйка царских хором и одновременно киреевская мамашка. Она поморщилась, кивнула торопливо, сказала: — Я сейчас уйду. Извините, если что-то не так. Вроде, чашку я помыла, сейчас проверю. Я только чай пила и сушки ела. Но мне Андрей разрешил, можете его спросить. Надежда хмыкнула. — Ну ела и ела. Чашку можешь не мыть. Меня зовут Надежда Михайловна, я мама Андрея. Это моя подруга Валерия Львовна. Андрей попросил приехать за тобой, сам он не может. Что-то там у тебя дома случилось, а мобильник твой не отвечает. Ты что, потеряла свой мобильник? — Вроде того, — сказала Дашка и отправилась в сторону санузла. Когда они устроились с ней вдвоем на заднем сидении джипа, и Бурова порулила к выезду на шоссе, стало заметно, что девочке невесело. Девочка переживала неизвестность, и Киреева молча протянула ей свой телефон. Сначала Надежда напряглась, так как Дашка первым делом позвонила Андрею. А потом успокоилась, потому что Дашке нужен был не сам Андрей, а номер сотового, который продиктовал секретарше Верочке некто, назвавшийся родственником Врублевских. А потом Дашка позвонила этому родственнику. Всего несколько вопросов и ответов, и отбой. — Блин, да что же это такое… — сорвавшимся голоском пропищала Дашка, возвращая Наде мобильник, и всхлипнула. — Что-то серьезное? — спросила Надежда сочувственным голосом. Дашка всхлипнула еще горше, ее глаза налились влагой, и, вконец умученная событиями последних дней, она все выложила андрюхиной мамаше. Вообще-то Дашка человек сдержанный, не привыкла окружающих грузить, просто навалилось все сразу. Только что она узнала, что вчера, в то самое время, когда ехала в электричке к ним дачу, а может, немножко позже, когда уже сидела в тепле, отогреваясь горячим чаем, ее брату позвонили из полиции и выразили требование, чтобы он с утречка пораньше прибыл на опознание трупа. То есть, ее трупа. Нормально, а? А требование объяснили тем, что час назад в одной из подворотен была обнаружена мертвая девчонка, убитая острым колющим предметом. И при этом в кармане ее пальто имелось редакционное удостоверение на имя Дарьи Врублевской. С братом случился приступ. У него вообще здоровье слабое. Часто повышается внутричерепное давление, а с сердцем вообще беда, шунтирование в прошлом году делали. Он из-за этого и Дашку постоянно изводит, говорит, уходи из своего дурацкого журнала, начинай вникать, мне свой человек рядом нужен. А не хочет Дашка вникать в его торговые заморочки! Тупо все там, не прикольно. Ей на симпозиумы прикольно ездить, на всякие бизнес-мероприятия, интервью интересно брать, а не с дурацким ассортиментом разбираться. Игорь на нее всегда злился за это. Вообще, он хороший, Игорь, они вместе давно живут, никогда не расставались, вернее. Просто раньше с родителями жили в Редникине, это под Москвой город, а потом родителей не стало, и Игорь Дашку в Москву увез, поменял квартиру на меньшую, и перебрались они в Москву. А потом у него бизнес пошел, он новую квартиру купил, Дашка МГУ закончила, работать в редакцию пошла. А Игорь все долбит и долбит, займись делом да займись делом!.. Достал уже. Ну вот. А вчера, когда ему про Дашку такое сообщили, он сразу сознание потерял, хорошо, что неотложка быстро приехала. Сейчас он в больнице. И Феликс говорит, что в себя пока не пришел. Дашка все-таки заплакала. Надя погладила ее по руке. — Погоди, девочка, не расстраивайся. Съездишь в больницу, поговоришь с врачами. Может, заплатишь кому надо. Все будет хорошо, брат поправится. Ты с этим Феликсом связь держи. Он кто тебе? Дядя? Дашкино лицо сквозь слезы скривила презрительная гримаска. — Да никто мне этот Зубов. Игорь с ним дружил, когда мы еще в Редникине жили. Не знаю, зачем ему такие друзья. Г нусный тип. Каждое слово с улыбочкой, и всё с подтекстом, гадости одни. Игорь считает, что у него такой юмор, саркастический. А я вижу, что сволочь. Век бы его не видеть. Он сказал, что ключи должен вернуть, поэтому придется встречаться. Они вчера с Игорем вместе ужинали у нас дома. Хотя, хорошо, что этот Табаки возле брата оказался. А то некому было бы и неотложку вызвать. Дашка протяжно вздохнула, а Надя подумала, что вот и успокаивается девочка, выговорилась и успокаивается. Они довезли ее до дома и, не заезжая на охраняемую территорию огромного двора, полюбовались издали на гигантскую спираль эстакады, ведущей к трехуровневому гаражу, оценили масштабы жилого комплекса и, прежде чем ехать на остаток рабочего дня руководить вверенными им подразделениями, отправились перекусить в кафешку. Аккуратно подъедая из фарфоровой мисочки салат «Цезарь», Киреева запоздало вспомнила, что так и не спросила свою новую знакомую, каким образом ее удостоверение попало в пальто убитой, и зачем, кстати, Андрею понадобилось везти Дашу к ним в загородный дом. А потом подумала: «Так ведь у Андрейки все и спрошу. Он мне расскажет. Наверное». Даша знала, каким образом оказалось удостоверение в пальто убитой. Знала и кляла себя последними словами. Ведь могла же позвонить Игорю и не позвонила!.. Всего один звонок, минутный, не больше, и с братом не случилось бы беды. Позвонить и сказать, что ксиву эту долбаную где-то потеряла, да и мобильник тоже, что домой только завтра придет, как и договаривались! Хотя, может, и права киреевская мамаша. Поправится брат, все будет хорошо. И ни к чему тогда Игорю знать, что Дашка могла ему позвонить, должна была ему позвонить после того, как наткнулись они с Андреем на мертвую Ксюху, лежащую в темном проулке. Ну пусть не сразу, пусть позже, когда, обессилев, она закончила свой панический бег. Должна была она вспомнить про удостоверение, так и оставшееся лежать в кармашке на молнии. Даже мобильник не главное, а главное — документ. Но не вспомнила вчера об этом Даша, а если бы и вспомнила, то вряд ли сообразила, какой бедой это может обернуться. Она всегда была немножко пофигисткой. Или тот, кто не думает, как его поступок может отразиться на близких, эгоист? Ну ладно, она всегда была немножко эгоисткой. Но не циником, нет, конечно не циником. И брата она любила. В квартире было пусто и тихо. Дашка прошла в ванную, вымыла руки, недовольно фыркнула, осмотрев себя в зеркало, потом отправилась на кухню. Кухня напоминала кулинарный цех в дорогом ресторане. Не слишком уютно, но просторно и функционально. Здесь чаще бывали не они с братом, а их экономка, которая бойко управлялась со всей этой навороченной спецтехникой и весьма прилично готовила им еду. Даша вспомнила, что Эльвира третьего дня приболела и вместо себя прикомандировала повара из их агентства, чтобы не страдали хотя бы от голода, ну а пыли за неделю много не наберется. Интересно, есть что пожевать? У Андрюхи в его загородной резиденции кроме сушек и сахарного песка в керамической сахарнице и правда ничего не было. Она обнаружила в холодильнике лоточки с чем-то мясным и вкусно пахнущим. Повеселела. Пивка бы… Нет, пока не до пива. Первым делом, звонок в клинику. Узнать, как там дела и не нужно ли чего срочно предпринять. Или все-таки поехать прямо сейчас? А толку? К нему не пустят, он в реанимации, Табаки так сказал. Хотя мало ли что сказал Табаки?.. С другой стороны, Дашка что-то такое об этом слышала, в смысле о том слышала, что если кто в реанимации, то к нему не пускают. Да и врачи все уже по домам разошлись. И Дашка, решив, что для начала она просто позвонит в справочную больницы, отправилась искать трубку «Панасоника». Правда, у нее в комнате должен был где-то валяться простенький корпоративный сотовый. Она его частенько забывала дома и постоянно пользовалась своим собственным мобильником, поскольку такой чепухой, как деньги на счету, заморачивалась мало. И вот этот мобильник сейчас, скорее всего, находится в полиции. Если мертвую Ксюху не обшмонали какие-нибудь подонки-мародеры и не присвоили Дашкин аппарат. Даше опять стало тошно. Интересно, есть у Ксюхи родственники? Дашка даже не знает, из какого города бескрайней Сибири Ксения Ульянова приехала в Москву в поисках интересной насыщенной жизни и денег — то ли из Новосибирска, то ли из Новокузнецка. Корпоративный сотовый нашелся довольно быстро в пузе панды, которого подарили ей на прошлый день рождения девчонки с работы. Они тогда прикольнулись, что в его напузном кармане удобно припрятывать презервативы, и все ржали, но Дашка только притворялась, что ей смешно. Парня тогда у нее не было, да и сейчас тоже нету. Но лучше все-таки найти трубку. Вечно Игорь ее засовывает куда попало, а сваливает на нее, на Дашку. Если и в кабинете она ее не обнаружит, то тогда просто наберет с мобильника свой домашний номер и пойдет на звук. Она не проделала и половину пути, как трубка сама дала о себе знать. Ее сиплое пиликанье донеслось откуда-то со стороны холла, сама же трубка была обнаружена среди перчаток в нише тумбочки, стоящей у зеркала. Дашка трубку схватила, вглядываясь в дисплей определителя. Номер был незнакомый. Оказалось, звонят из полиции. Вот блин, докопались. Звонивший дядька представился длинно, Дашка не успела разобрать и запомнить. Попросил к телефону ее, Дашку, и задал тот самый вопрос. Не может ли Дарья Павловна ответить, хотя бы предположительно, кому в последнее время она отдавала свое редакционное удостоверение и мобильный телефон? А если эти предметы были ею утеряны, то не могла бы она сообщить, когда и при каких обстоятельствах. Ей очень не хотелось говорить — кому, а, наоборот, хотелось сочинить какие-нибудь обстоятельства. Но она подумала, что тогда Ксюха так и будет в полицейском морге значиться, как неизвестный труп, и Ксюхины родители никогда не узнают, как именно их дочь погибла. И не заберут ее тело, и не похоронят. Она вяло рассказала историю с переодеванием, добавив, что с работы они вышли вместе, а потом Ксения свернула во дворы, после чего Даша ее не видела. Она чуть было не забыла спросить, а в чем дело. Но сообразила, что спросить все же надо. Вопрос вышел какой-то неуверенно-вымученный, но полицейский чин, кажется, этого не заметил. Ответил коротко, что был обнаружен женский труп, что сначала решили, что это труп ваш, извиняюсь, Дарьи Врублевской, по документам, а сегодня утром точно установили, что это не так. Поэтому вот звоним, проясняем ситуацию. Потом чин поблагодарил за помощь и предупредил, что, возможно, она им еще понадобится. Дашка помочь согласилась и повесила трубку. «Нужно сейчас Кирееву позвонить и предупредить, — подумала она, — может, всех в редакции теперь будут расспрашивать. Но сначала в больницу». Зажав трубку в руке, Дашка направилась в игорев кабинет. Там на его огромном письменном столе стоит большой монитор, она включит мощный компьютер и найдет в Интернете телефоны справочной службы больницы. И, наконец, туда позвонит. Дашка открыла дверь кабинета и застыла от неожиданности на месте. Потому что в узком проходе между Игоревым письменным столом и стеллажом с книгами спиной к Дашке уверенно и споро просматривал содержимое томов то ли Бальзака, то ли Теккерея их временный повар. Он откладывал одну книгу и брал в руки следующую, раскрывал ее кишками вниз и тряс над столешницей, а затем брался за новую. Сбоку от него уже высилась приличная стопка отбракованных книг. Более нелепого и возмутительного зрелища Дашка увидеть не могла. — Ты что здесь делаешь, урод? — взвилась она, а когда повар к ней обернулся, продолжила свой глупый наезд: — Вали отсюда живо, ты понял? Ты вообще уволен! Я прямо сейчас в полицию звоню! Повар был примерно ровесник Игоря, лет под сорок, но какой — то мужланистый. Да и фиг с ним, главное, чтобы готовил прилично и подавал вовремя. Другой отличительной чертой сменного повара была немота. Слышал он нормально, а вот речевой аппарат не действовал. По какой причине — и Игорю, и Дашке было неинтересно. Немой повар по имени Слава положил на стол толстый том Генриха Манна, который до этого собирался подвергнуть то ли обыску, то ли досмотру, а потом тяжелыми шагами обошел письменный стол. И схватил Дашку за локоть. Больно схватил и как-то безжалостно. Дашка пискнула, дернувшись безо всякого результата. До нее, наконец, дошло, какая же она дура. — Сейчас сюда придут, — пропищала она ему в живот, когда он толкал ее кресло, стоящее возле двери. — Значит так, слушай сюда! — сипло пролаял ей в лицо их временный немой повар, и это было страшнее всего. — Сейчас ты мне расскажешь, куда ты дела одну вещь. Иначе… Твердая, как разделочная доска, ладонь отвесила Дашке увесистую пощечину.