— Да. Твой отец упоминал об этом. — Как ты смотришь на наше сотрудничество? — Я не занимаюсь новоделом, прости. — Понимаю, что для себя ты оставляешь только раритетные вещи, но… — Без «НО»! — Хан догадался, о чем он. Многие годы его пытались использовать нечистые на руку люди: когда-то давно в качестве продавца подделок, в последнее время как эксперта, готового подтвердить их подлинность. Кир отказывал и тогда, и сейчас. Он слишком серьезно относился к коллекционированию, чтобы предавать себя и других, таких же как он. — У тебя нет, случайно, ножа, что ковал наш общий предок? Его я бы купил. — Надо поискать. Сколько заплатишь? — Посмотрю… — Булочнику Георгу ты отвалил тысячу евро. — И об этом упомянул? А мне все о еврейском золоте рассказывал. — Оно ему всю жизнь покоя не давало. Кстати, старик, которого ты видел, кузен Фредди, Клаус. В детстве они вместе его искали. Потом поссорились, но не из-за клада, и друг друга возненавидели. Жили на соседних улицах в последние годы, но встреч избегали. И желали друг другу скорее сдохнуть, припомнил Хан. А Фредди еще и грозился плюнуть на могилу Клауса. — И все же один пришел в гости к другому? — спросил он. — И как раз в день, когда твоего отца не стало. — Если ты намекаешь на то, что один другого убил, то нет. Я видел отца после их встречи. Он был бодр, но зол. — Разве это не нормальное его состояние… Было? — Да, добряком его вряд ли кто-то назвал бы. — Харри снял турку с плиты и разлил кофе по чашкам. Аккуратно, не пролив ни капли. — Но в этот раз он бушевал не просто так. Ненавистный брат явился, чтобы сообщить: еврейское золото обнаружено им давным-давно. И в качестве доказательства предъявил старинную монету. Он швырнул ее на колени Фредди со словами: «Твоя доля! Остальное золото достанется другим, более достойным людям!» — Зачем он сделал это? — Чтобы позлить. Я же говорю, кузены ненавидели друг друга. — Да я это и сам понял. Но почему-то не верю в этот клад. Думаю, старик выдумал историю, чтобы досадить брату. — Нет, он существует. Клаус как-то неожиданно разбогател. Купил дорогой дом, место на кладбище. — Значит, нашел золото, сдал и потратил все деньги на себя? — Все не стал бы, не тот человек. Как рассказывал отец, у Клауса всегда была кубышка. Даже в детстве, когда жил впроголодь, хоть пфенинг, но откладывал. А когда сам стал зарабатывать, то копил марки и даже запрещенные в ГДР доллары. Благодаря этому смог отделаться тремя годами заключения: были денежки на хорошего адвоката. — Ты монету оценил? — задал резонный вопрос Хан. — Отец мне ее даже подержать не дал. Спрятал. — Но он умер, а ты наверняка нашел? Парень покачал головой: — Фредди от брата мало чем отличался. Тоже любил припрятать что-нибудь ценное. Я думаю, а может, бабка их сама еврейкой была, но скрывала свое происхождение за антисемитизмом и немецкой фамилией мужа? — Мне Фредди говорил, что жил на полную катушку и тратил все под чистую. — Тогда времена такие были: богатство не в почете. А что коммунистический режим рухнет, дед не верил, вот и спускал денежки, потому что не всегда честно зарабатывал. И все равно он умудрился скопить приличную сумму, но в рублях, пусть и чеканных. Сумма набегала внушительная, но ценных экземпляров в ней было всего ничего. Остальные монеты, считай, пропали. За разговором они допили кофе. Больше обсуждать было нечего, кроме одного: — Ты квартиру продаешь? — Какую? — Эту. — Нет, — протянул Харри, и вид у него был очень растерянный. — Значит, наследник не ты? — Я. — Тогда от твоего лица действуют мошенники — собирают авансы за договоры предпокупки. Обещают их, конечно, вернуть, если сделка не состоится, но, очевидно, кинут потенциальных покупателей. — Надо же! Разве так можно? — Сплошь и рядом, но у нас, в России. На Кипре тоже такие казусы случались, я слышал от знакомых. Турция грешит этим. Но чтобы в Германии такое творили, я и подумать не мог… — Тут Кира осенило: — Слушай, у меня сейчас мысль возникла! А давай напрямую заключим договор? Пойдем к нотариусу, составим его по форме, после чего я выплачу аванс лично тебе. Харри задумался. — Я пока не знаю, хочу ли продавать квартиру, — наконец выдал он. — Но если что, ты будешь первым, кому я предложу сделку. Кстати, за сколько мошенники ее продают? — Семьдесят тысяч евро. Это копейки для Берлина, даже с учетом того, что квартира в подвале. Она стоит в два раза больше как минимум. — Оставь мне свою визитку. Я, если что, тебе позвоню. Хан так и сделал, распрощался с молодым Хайнцем и отправился в отель, чтобы пожаловаться на риелтора, и тем самым лишить его возможности дурить людей. Глава 4 Борис шел по Альтен-штрассе, вертя головой в разные стороны. Он попросил таксиста высадить его в самом начале улицы: хотел пройтись и попробовать угадать, в каком доме когда-то жила Либе с родителями. Думал, чутье подскажет, но нет, ошибся дважды, после чего стал смотреть на номера. Оказалось, нужный дом он уже прошел. Вернулся и встал перед искомым. Сердце не екнуло: дом как дом, похожий на остальные, разве что покрашен в горчичный цвет, тогда как другие в серый или светло-коричневый. И клен, что рос подле, такой же мощный, красивый, стремящийся макушкой к солнцу, как его соседи. Боря подошел к нему, похлопал по стволу, прикинул, смог бы он забраться по нему, и тут же ответил отрицательно. Нет, это не в его силах. — Что, хочешь повторить подвиг моего деда? — услышал он женский голос, обернулся и увидел улыбающуюся Бетти. — Уже нет. Дерево за семьдесят лет изрядно подросло. Мне не запрыгнуть даже на самую нижнюю ветку. — Ха! Девушка сунула ему свою сумку, разбежалась и… взмыла по стволу вверх. Через несколько секунд она уже сидела на суку, держась за другой двумя руками. В этот момент она была похожа на обезьянку, маленькую и очень симпатичную. — Ты занимаешься паркуром? — поинтересовался Боря. — Нет. Просто не вижу преград. — Какая ты молодец, — похвалил он Бетти. — А теперь спускайся, — и протянул руку, чтобы помочь ей слезть. Но девушка сгруппировалась и спрыгнула с высоты двух с половиной метров. Точно обезьянка! — С приездом! — выдала она, забирая у него сумку. — Как добрался? — Без эксцессов. — Устал? — Не особо. — Тогда, может, на кладбище сходим? — Да. Я же за этим прилетел. — Боря на самом деле сказал, что хочет посетить могилу Клауса. Не мог же он признаться в том, что преодолел четыре с половиной тысячи километров только для того, чтобы увидеть ее! — Но мне бы сначала в уборную и переодеться. — Это понятно. Милости прошу. — И, отперев дверь, она пригласила Бориса в дом. — К вашему шалашу, — кивнул он и вошел. Боря стал озираться, и первое, что бросилось в глаза, это беспорядок. Какая неряха, подумал он. А так и не скажешь. Одета аккуратно и, когда гостила, все вещи раскладывала по местам. Но знавал он таких индивидов, что на людях чисты и опрятны, а дома устраивают бедлам. Его бывшая, кореянка, была такой. Он даже не мог у нее ночевать. У кровати стояли картонные коробки из-под еды, а ее остатки пристали к одеялу, и это то лапша, то пицца, а на подоконнике не только пыль, но и высохшие мухи, пауки, бабочки. А между спинкой дивана и его подлокотником он как-то обнаружил завязанный в узел использованный презерватив, и это было омерзительно! — Борис, нам нужно уйти, — выпалила Бетти и стала выпихивать гостя за дверь. — Что такое? — Кто-то вломился в дом и обшарил его. Ты разве не заметил беспорядок? — Да, но я решил, что ты просто не успела прибраться.