— Элизабет. Бетти. — Странное имя для русской. — Она немка по матери и англичанка по отцу. — Тьфу на тебя! В России живут самые прекрасные женщины, а ты находишь себе то турчанок, то немок, то китаянок. — Ли была кореянкой. — Боря встречался с ней, когда стажировался в Америке. — Но ты прав, отношений с соотечественницами у меня не было. Я не намеренно выбираю иностранок, просто так получается. Надувная птица ткнулась в бортик бассейна. Боря воспользовался этим, чтобы взять пиво, но не успел сделать и глотка, как увидел Фати. Приехала-таки! — О, а вот и твоя османская принцесса, — воскликнул Али, тоже заметивший ее. — Выглядит шикарно. И это было правдой. Белоснежный брючный костюм с летящими штанинами и рукавами очень шел ей — подчеркивал аппетитные формы и оттенял кожу. Фати распустила волосы, хотя обычно носила их собранными в хвост, и они развевались на ветру. В ушах — длинные серьги из нескольких цепочек. На губах помада с легким перламутром. Она делала их еще более соблазнительными. — Фати продумала образ от и до, — шепнул Али. — Готовься к серьезному разговору. Он стал выбираться из бассейна. Боря последовал его примеру. Фати тем временем подошла к шезлонгу, на котором лежало несколько полотенец, взяла два и протянула их мужчинам. — Спасибо, Фати, — поблагодарил ее Али. — Рад, что ты приехала. — А ты? — обратилась она к Боре. — Конечно. Я ждал тебя… — Тогда почему не брал трубку? Я звонила три раза. — Плавал в бассейне, не слышал, — пожал плечами он и завернулся в полотенце. — Что будешь пить? — спросил Али у Фати. — Распоряжусь, чтобы принесли. — Виски. — А ты, кореш? — Пожалуй, тоже. Похолодало. Или мне кажется? — Мы в пустыне, а тут ночами не жарко. Можно погреться в хамаме, если что. Но виски сейчас принесут. Он удалился, а Боря с Фати расположились на шезлонгах. Перед этим они поцеловались, но формально. — Я думал, ты уже не приедешь, — сказал Борис, откинув полотенце и взяв халат. В хамам под хмельком ему отправляться не хотелось. — Нам нужно поговорить. О, как был прав Али! — О чем? — осторожно спросил Боря. — О нас. — Хм… К ним подбежал официант с подносом, на котором стояли не только два стакана с виски и один со льдом, но еще и блюдце с орешками. — Как ты ко мне относишься? — Прекрасно. — Боря поспешил сделать глоток виски. Льда не добавлял, и так холодно. — И ты это знаешь. — Так можно сказать о начальнике, соседе, дальнем родственнике… — Фати, что ты хочешь от меня услышать? Конкретно? — Она молчала, смотрела на него своими огромными глазами, и в них, как казалось Боре, была мольба. — Признание в любви? — И снова тишина. — Пойми, я не умею говорить о чувствах. Не дано мне. Язык не поворачивается. — Но ты испытываешь их ко мне? — Естественно. Ты моя девушка. И я ни к кому так серьезно не относился, как к тебе. — Даже к Бетти? Борис поперхнулся виски, закашлялся. Благо на столике имелся сок, он попил и смог выдохнуть: — Откуда ты знаешь о ней? Фати проигнорировала его вопрос. Она ждала ответа на свой. — Я с Бетти едва знаком. Она внучка бабушкиного старого друга. Мы провели вместе всего несколько часов. — Ты с ней спал? — Нет! — Но, несмотря на это, ты назвал меня ее именем, — задумчиво проговорила Фати. — После страстного секса ты обнял меня, поцеловал в затылок и, засыпая, пробормотал: «Доброй ночи, Бетти!» Так вот в чем проблема! Назвать девушку другим именем, да еще в постели… За это даже самые добрые и понимающие представительницы слабого пола отправляли бы мужиков на гильотину. Фати же просто ушла до Бориного пробуждения и держалась на расстоянии от него всю неделю. Наверное, хотела забыть об инциденте, но не смогла. — Ты думал о ней, занимаясь сексом со мной? Он покачал головой и не соврал: овладевая Фати, он не вспоминал о Бетти. Только до… и после. А еще она ему снилась. Каждую ночь. И началось это как раз тогда, когда у него была Фати. — Зря я приехала, — выпалила она и поставила стакан на столик, не сделав ни глотка. — Прощай! Фати уходила торопливо, но не бегом. Ее можно было остановить, хотя бы попытаться: окликнуть, а лучше броситься за ней. Но Боря смотрел ей вслед и думал о Бетти. Ему положен недельный отпуск, и он знает, где его провести. — Берлин, жди меня! — тихо, но решительно проговорил Боря. Он допил свой виски, махнул и тот, что принесли Фати, после чего запрыгнул на своего фламинго и погреб к тому участку бассейна, где имелась секция с джакузи. За огненным шоу он будет наблюдать оттуда. *** В то же самое время убийца Фредди Хайнца тоже не спал, хотя обычно ложился до полуночи. Его не мучила совесть, не терзал страх. Злобный старик подох, и миру только лучше стало! А что самое важное, ни у кого не возникло подозрений в естественности смерти. Значит, убийца в безопасности. Но он, надо сказать, не переживал по этому поводу, разве что чуть-чуть. Первые сутки после того, как старик Хайнц отправился в ад, где черти ему уже местечко на сковородке приготовили, его убийца нервничал. Он мог что-то упустить, и тогда его… Нет, не вычислят, поймают и посадят, а заподозрят. Но и этого хотелось избежать. Кому нужны даже временные неприятности с законом? Убийце удалось выйти сухим из воды. Это неудивительно, поскольку даже вселенная была на его стороне. Но еще логика, конечно. И самоконтроль. Убийца все рассчитал, но даже безукоризненно продуманные планы рушатся из-за ерунды. А его сработал… Ура! Завибрировал телефон, поставленный на беззвучный режим. Взяв его и глянув на экран, он напрягся. От одного врага избавился, но объявился второй. Да так внезапно! Беда пришла, откуда не ждали. Отложив сотовый, убийца закрыл глаза. Но спать ему некогда, надо думать о том, как избавиться от нового врага. И в этот раз придется постараться… Глава 2 Она шла к могиле деда, держа в руке букетик лаванды — купила за два евро у уличной цветочницы Ингрид. Та была старенькой, сгорбленной, полуслепой и все равно почти каждый день выходила из дома, садилась на лавочку, ставила рядом корзинку с букетиками и предлагала их прохожим. Она не нуждалась — государство платило хорошую пенсию, просто не представляла себе другой жизни. По словам деда, Ингрид торговала цветами с детства. У нее он приобрел свой первый букет, но так как денег у него не было, расплатился конфетами. Не съедал те, что ему перепадали, складывал в жестяную банку и, когда она наполнилась, обменял на кустик лаванды, который, естественно, преподнес Либе. — Как поживает Клаус? — спросила Ингрид у Бетти, когда та подошла к ней. — Он умер две недели назад, — ответила та. Она уже дважды сообщала старушке о кончине деда, но та страдала от деменции и забывала об этом.