— У Эммы живет варан? — Игуана. — Хрен редьки не слаще. — Он милый. Посмотрите, какие глазки. — И поднесла на вытянутых руках Яшу к лицу Николая. Тот передернулся. Райка хихикнула. — Куда идем? — Через березняк. — И указал направление. Двинулись. — Тут правда водятся соловьи? — спросила Райка. Яша на ее руках прибалдел и вел себя тихо. — Еще малиновки и дрозды. Но сейчас их меньше, чем во времена моего детства. Или с возрастом я разучился их слышать. Впереди показалось поваленное, поросшее мхом дерево. Его можно было обойти, но Николай перешагнул через ствол, а Райку, взяв за талию, перенес. Ей это понравилось. Бывшие ее на руках не носили, хоть она и весила, как барашек. Но у рокера от напряжения вылезала грыжа, а артист полное ведро воды от пола отрывал с усилием. Поэтому, когда отключали горячую воду, Райка помогала ему мыться. — Вот он! — воскликнул Николай и остановился. — Кто? — Соловей. Слышите? Она тоже замерла. Навострила уши. И через несколько секунд услышала трель. — Как красиво, — выдохнула Райка. И это касалось не только соловьиной песни, но и окружающего пейзажа: белые стволы берез, сочная листва, травка, мох, покрывающий пеньки… А над головой голубое небо в дымке облачков. Разве в мегаполисе такое увидишь? Да, там есть красивые парки и просто живописные места, но ты вечно несешься куда-то, висишь на телефоне, договариваешься, пересаживаешься с одного транспорта на другой, стоишь на светофорах, в пробках. Ты под ноги себе не смотришь, а уж на небо тем более… — Остановись мгновение, ты прекрасно? — Николай смотрел на Райку и улыбался. Теперь и губами. Они были красиво очерченными, но немного обветренными. — Да. Я как будто перезагрузилась. — Яша завозился. Он отдохнул после водных процедур и теперь жаждал движения. — Нам далеко еще? — спросила Райка. — Дракон рвется на волю. — Почти пришли. Но я бы не отпускал его. Вдруг убежит? — Догоним. Я обещала Эмме дать ему поохотиться на кузнечиков. — У нее с головой как вообще? — Как у всех стариков: многое забывает, путается, гневается, чудит. — Ой, чудила она всегда. И в этом была ее фишка. Люди к Эмме тянулись, им с ней было интересно. Особенно детям. Взрослая, но непосредственная, озорная, она в шестьдесят каталась с ними с горки, играла в снежки. Со взрослыми бывала грубой, несдержанной, высокомерной, с ними — никогда. В ее литературный кружок даже двоечники и хулиганы ходили. — А вы кем были, двоечником или хулиганом? — Ни тем, ни тем. Я занимался спортом. В библиотеку даже не был записан. Но город у нас маленький, а Эмма личность яркая. А еще она была к моему деду неравнодушна. Считала, что он создан для нее. Эмме с мужиками не везло. Несколько раз выходила замуж, но ни с кем не сложилось. — Потому что они все были мудаками. Это не предположение, а цитата. — А мой дед совсем из другой категории. Он порядочный, надежный, сильный, верный. И, кстати сказать, красивый. Даже сейчас. За ним многие бегали. — Эмма Власовна в том числе? — Со стороны так и выглядело. Но на самом деле она обращала на себя его внимание, не роняя собственного достоинства. Другие в ширинку лезли, а эта в голову. Если бы дед изменил жене, то именно с ней. Эмма ему нравилась. — А он ни-ни? — Я же говорю, он верный. Убеждению, профессии, слову… А значит, и тем, кому дал его. В первую очередь жене. — Кем он работал? — Служил в МВД. Был ментом. Я пошел по его стопам. — Может, вы деда идеализируете? Я сейчас только о его верности единственной женщине и ни о чем другом. — Если бы он позволил себя соблазнить кому-то из поклонниц, та разнесла бы эту весть по городу. А у Михаила Ильича Грачева безупречная репутация. «Какой ты наивный, Гулливерушка, — с умилением подумала Райка. — Конечно, твой дед не спал с местными бабенками. Зачем плодить слухи? И жену травмировать ими. За пределами Приреченска полно женщин, одиноких и не очень, жаждущих интрижек с красивым мужичком приличной профессии. Нет верных ментов. У них ненормированный рабочий день, много стресса, который особенно хорошо снимается сексом…» Они вышли из березняка на открытую местность. Впереди луг. За ним болотце. А дальше — река. — По рассказам деда, пятьдесят лет назад берег начинался примерно тут, — сказал Николай. — Травка, потом песочек… И водная гладь. С одного берега на другой не переправиться вплавь. Только паромом. Реку чистили от ила каждую весну. А когда перестали, она стала цвести. В июне болото подсохнет. Но чтобы искупаться, все равно придется пройтись. — А мы собираемся купаться? — Если хотите. — Не очень. — Я тоже. Просто поделился информацией. Зачем, сам не знаю. И все же давайте пройдемся в сторону Приреченска. За ориентир берем башню. Видите ее? Райка кивнула. Башня стояла на высоком берегу и походила на маяк. — На ней раньше устраивались театральные представления? — Да. Ни один День Нептуна не обходился без них. — С этой башни и сиганул мальчик Родион? — Эмма Власовна рассказала эту грустную историю? — Она неустанно говорила о Печерском и его воспитанниках. Гневалась на него, жалела их. — Он умер сегодня, — буднично проговорил Николай. — Умер? — ахнула Райка. — Да, покончил с собой. Так что фильма вы не снимете. — А я уже не хочу. — Почему? — Пропало вдохновение, — туманно ответила она. — Ой, смотрите, какой красивый дуб! — Она указала на гигантское дерево с разветвленным стволом. — Ему лет сто, не меньше! — Сто тридцать. Купец Дубов, что построил в селе завод керамики, велел рассадить к его открытию в округе деревья, ассоциирующиеся с его фамилией. Их мало сохранилось. В Приреченске вырубили почти все, когда началась массовая застройка. В «Лире», которая раньше Соловьями была, дубы погорели, и от них тоже избавились. — Вы сюда меня вели? — Да. Я хотел вас на ветку подсадить, чтобы вы с высоты посмотрели на реку. — Ой, подсадите! Я поснимаю эту красоту на телефон. — А Яша? Вы ему кузнечиков обещали. Райка потупила очи и тонким голоском попросила: — Присмотрите за ним, пожалуйста. Пять минуточек всего. Грачева не проняло: — Нет, возитесь с ним сами. Я похожу минут десять вдоль берега. Это по работе. А вы не скучайте. — Как же дерево? — Посидите под ним… Коль вздумали повыпендриваться, потащив с собой Яшу. — Я просто не хотела оставлять его одного! — Как скажете, Кхалиси-бурерожденная, королева андалов и первых людей, матерь драконов, — хохоча, проговорил Николай и ушел. — А-ха-ха! Менты тоже смотрели «Игру престолов»? — крикнула ему вдогонку Райка. — Ага! Не только «Полицейского с Рублевки»! Она плюхнулась на землю, выпустила Яшу. Он тут же начал носиться вокруг дуба. Но быстро угомонился. То ли не нашел, за кем погоняться, то ли так обленился, живя у Эммы, что не хотел себя лишний раз утруждать. Взобравшись на ствол, он замер в красивой позе. Райка принялась фотографировать его. Она на самом деле передумала снимать фильм о Печерском. Более того, Райка расхотела заниматься тем, что, как ей казалось еще два дня назад, приведет ее к успеху. Ее тошнило от перетряхивания грязного белья. Рвотный рефлекс она сдерживать научилась, но кайфовать от контакта с дерьмецом не могла. И ладно бы зарабатывала на этом много, как видные блогеры, так нет же. Едва концы с концами сводит. Первые три фильма принесли нормальную денежку, но остальные… Зрителя надо постоянно удивлять. И выдавать качественный контент. А она и снимала сама, и монтировала, потому что нанимать специалистов не на что. Пробовала кредит взять, но давали только в конторках, что базируются в супермаркетах. Там суммы жалкие, а процент космический. В общем, проснулась Райка сегодня и сказала себе: «С меня хватит!»