— Олеся хотела умереть и забрать с собой в могилу сына? — Нет, самоубиваться она не собиралась. Только избавиться от мальчика. Поэтому я и сказал, что она приносила его в жертву. Водила увидел это и попытался избежать столкновения. Вырулил, но Олесю сбил. Насмерть. Когда стало это ясно, мужчина скрылся с места аварии. Испугался. На шоссе других машин не было, камер тогда тоже не вешали, думал, избежит ответственности. Но бабка-продавец запомнила номер. Она же оказала первую помощь мальчику. Он упал на дорогу, расшибся и был так напуган, что потерял дар речи. Через десять минут женщина увидела свет фар (уже начало темнеть), остановила автомобиль. В нем ехали Раевские к себе на дачу в поселок «Лира»… — Они усыновили мальчишку, дали ему свою фамилию и новое имя, — продолжил за него Леша. — А еще всю свою любовь. И проявили чудеса терпения, ведь Барашку было невыносимо сложно доверять людям. Он был диким, болезненным, странным. Но мама с папой со всем справились. И если рай существует, они сейчас там. — Согласен. Раевские мне сразу понравились. И я верил в них, как в родителей проблемного ребенка. Поэтому сделал все, что мог, чтобы помочь им с оформлением. — Почему они перестали ездить на дачу? — Боялись разбудить в тебе воспоминания. Но не продавали ее, чтобы оставить тебе шанс узнать правду. Софья иногда приезжала в «Лиру». Редко, раз в год. Иногда мы виделись. Она рассказывала о твоих успехах и очень тобой гордилась. — А как сложилась жизнь дальнобойщика? — Посадили его. — Потому что скрылся с места ДТП? — Да. Это преступление. А так как у него уже была судимость, впаяли мужику пять лет. Люська ждала его, но как их история закончилась, не скажу, не знаю. Еще чаю? — Нет, напился, хватит. Спасибо вам за все. — Леша встал. Оля тоже. Потревоженный кот недовольно зафырчал. — Не возражаете, если я буду иногда к вам заходить? — Буду рад тебе. Как и Оленьке, — он улыбнулся девушке. — Медку тебе дам. Покашливаешь, надо полечиться. — Михаил Ильич, не нужно. Есть у меня. — Такого нет, — отмахнулся он и достал из буфета баночку меда. — Это тебе презент от моих пчелок. Будь здорова, не болей. — Огромное вам спасибо. — Она обняла Ильича. — Да ты такую книжку для внука моего нарисовала, что он до сих пор нарадоваться не может! — Ты рисуешь? — удивился Леша. — Еще как, — ответил за нее Грачев. — Оленька могла бы стать мультипликатором, как твоя мама. Только она странных азиатов малюет: пучеглазых и с разноцветными волосами. Я не понимаю этих художеств, но дети от них в восторге. Внучек мой точно. Леша понял, что речь идет об аниме. Сам он был равнодушен к нему. А вот Олежек обожал порно в этом стиле. Оказывается, и такое есть. Распрощавшись с Грачевым, молодые люди вернулись к машине, сели в нее. — Ты как? — поинтересовалась Оля. Леша пожал плечами. Сам не знал. В голове сумбур, на сердце неспокойно. Но нет ощущения, что рушится мир. Барашек и не с таким в своей жизни сталкивался. А Алексей долгие годы учился тому, чтобы владеть собой. — Какие у тебя планы? — Отвезти тебя домой. — Хочешь побыть один? — Нет. Но ты говорила, что у тебя дела. — Я отменяю их. Давай погуляем по набережной Приреченска? Полюбуемся видами. Или посидим в кафе «Рандеву», там уютно и вкусно готовят, а я уже проголодалась. — Если я предложу поехать на дачу, согласишься? Мне там хорошо и спокойно. Хочется лечь на травку и поймать дзен. А чем тебя накормить, найдем. Со вчерашнего дня остался шашлык, разогреем на углях. Или пиццу закажем. У вас же есть доставка? — Хорошо, давай. Леша благодарно улыбнулся и завел мотор. Глава 6 Их встретил козленок Иванушка. Выбежал из приоткрытой калитки, заскакал на задних лапках, заблеял. И все это под музыку, что доносилась из-за забора. Оля думала, это Лешин друг снова устроил пати, уже дневное, но оказалось, это звучит рингтон на телефоне. Потому что мелодия оборвалась резко, и послышалось: «Алена Бур к вашим услугам!». Когда они зашли на участок, то увидели ее. Девушка стояла спиной к ним и разговаривала по сотовому. Олежек торчал в окне. В его руке был молоток. — Привет, ребята! — прокричал он и принялся колотить по раме. — Я тут окно чиню. — Успешно? — спросил Леша. — Красоты не обещаю, но исправность — да. Створки будут открываться и закрываться. — Угли остались? — Мало. А что? — Оля есть хочет. Шашлык бы погреть. — Я его съел. — Придется заказывать пиццу. — Э, нет! В Москве будешь ее есть. Тут есть продукты поинтереснее. — Олежек шарахнул по раме в последний раз. Хотелось верить, что он забивает гвоздь, а не деформирует и без того кривое окно. — У Алены соседка кроликов разводит. Я у нее тушенки купил домашней. А капусту с собственного огорода она мне в подарок дала. Лук у нас есть, кетчуп тоже. Сейчас я сварганю вам на открытом огне вкуснятину, название которой еще не придумали. Она будет наваристая, сочная, остренькая, ведь у нас и перец есть… — Очень хочется попробовать, — причмокнула Оля. Она хотела есть, а Олежек так смачно описывал блюдо без названия. — Помочь чем? — Нет. Я сам все сделаю. У меня прилив энергии и вдохновения. — Раз так, вынеси стул для Оли, — бросил ему Леша, а затем подошел к вишневому дереву и разлегся под ним, раскинув руки и ноги. — О, ты снова решил попробовать поймать дзен? — Угу. Через минуту Оле принесли стул. Она села на него. Посмотрела сверху вниз на Лешу. — Как рыбалка? — А? — Он приоткрыл один глаз. — Ловится дзен или нет? — Кажется, да. Жозефина прилетела, это хороший знак. — Кто? — Птичка-невеличка. — Леша, ты меня пугаешь. — Да вон она, сидит на ветке. — Он поднял вялую руку. — Вчера тоже прилетала. Но к Олежке. Он ее и назвал Жозефиной. Оля поднялась со стула и улеглась вместе с Лешей на траву. Благо весь день было жарко, и она не почувствовала дискомфорта. Но это пока. Минут через десять станет зябко. Земля еще не прогрелась, а солнце начало опускаться. — Это малиновка, — сказала Оля, рассмотрев птичку. — При звуке ее голоска припоминают забытые свидания? — хмыкнул Леша. — Песня такая есть. — Знаю. — Выходит, не только соловьи в здешних краях водились. Замолчали. Леша снова опустил веки. Его тело обмякло. Оля не мешала ему расслабляться. Лежала не шевелясь, хотя было желание сменить положение тела. В бок упирался какой-то корень, а в глаз светил яркий солнечный луч, преломляющийся о крышу соседнего дома. — Я сейчас ленту своей жизни назад перематываю, — заговорил Леша, и Оля тут же перевернулась на бок. И лежать удобнее, и можно смотреть на собеседника. — Останавливаюсь на каждом значимом эпизоде и понимаю, что все это время во мне жил тот бедный мальчик, которого чуть не убила родная мать. — Не зря говорят, все мы родом из детства. — Да, с нами остаются все травмы, страхи, боль. Меня водили к психологам, и те немного меня подкорректировали, но другим человеком не сделали. Я по-прежнему не доверяю людям, испытываю дискомфорт, находясь в незнакомом обществе. И я боюсь женщин, потому что та, что родила меня, чуть не угробила. Хорошо, что я потерял память. Иначе стал бы маньяком. — Не говори глупостей. Ты был добрым, таким и остался.