— Она же в Приреченске давно не появлялась, — не мог не вспомнить слова Димона Грачев. — Как тогда дела вела? — Через доверенное лицо, — ответили ему. Это в квартиру вернулась Димкина мама с тарелкой, на которой лежали бутерброды с колбасой и сыром. — Их с Родей общий друг детства, Ромка, риелтор. Он и сдавал, и продавал. — Ромка? — переспросил Лев. — Это не Попов ли? — Да, он. — Я через него хату свою менял после развода. Толковый чувак. — Он тоже ходил в театральную студию вместе с Родей? — предположил Грачев. — Вроде бы. Мальчики, вы ешьте. — Женщина поставила тарелку на стол. — Я за компотом сбегаю. — Да вы не беспокойтесь о нас, Серафима Петровна. — Мне не в тягость. И она снова удалилась. Мужчины взяли по бутерброду. Но Коля не был голоден, поэтому, надкусив, отложил. А Костик свой умял за секунды и принялся за второй. — Паспорт гражданки Эскиной тут, в квартире, — жуя, сообщил он. — Кое-какие личные вещи, сложенные в рюкзак. А телефона нет. — Сейчас никто без него из дома не выходит, значит, украли или выронила. Скорее, второе. — Почему? — Если б грабили, взяли бы в первую очередь серьги. Они золотые. Сбыть легко, не то что телефон. Они сейчас все от отпечатков работают или фейс-айди. — Надо номер узнать. — Запросим. — Или спросим. — И зашагал в прихожую. — Серафима Петровна, у вас есть номер Киры? — Соседка, как оказалось, вернулась с компотом. Коля не слышал, как она вошла. — Нет. — А Ромы? — Его есть. Это ж он у меня запасные ключи оставил. Чтоб я потенциальным покупателям квартиру показывала, если он не может. Тортик принес. Но обещал отблагодарить денежкой после сделки. Да только никто не захотел покупать эту квартиру почему-то. Хоть и не дорого просили. Но я тебе, Левушка, уже говорила об этом. — Телефон при вас? — Да. Всегда. — Она сунула руку в карман кардигана и достала из него кнопочный аппарат «Нокиа 6300». У Коли был такой в университете. Предел мечтаний всей молодежи того времени. — Набрать Рому? — Сделайте милость. Женщина принялась жать на клавиши, отведя телефон от лица — вблизи плохо видела. Наконец ткнула в зеленую трубку. Когда услышала «Алло», протянула сотовый Льву, но его перехватил Николай. — Господин Попов, здравствуйте, моя фамилия Грачев, я начальник уголовного розыска города Приреченска. — Добрый день. Хотя вряд ли он такой, да? Раз вы звоните с телефона Серафимы Петровны? Что с ней? — С ней все в порядке. Погибла Кира Эскина. — Как это? Мы вчера утром виделись… — Скиньте ее телефон, пожалуйста. — Да-да, конечно. А что произошло? — А об этом хотелось бы с вами поговорить при личной встрече. Вы один из немногих друзей детства, с кем она общалась все эти годы. — У нас были сугубо деловые отношения. Не без приятельского доверия, конечно. — Сегодня вы сможете подъехать в отделение? — Да, но не лучше ли мне сейчас подскочить в квартиру Киры? Вы ведь там? — Коля дакнул. — Я в пяти минутах от вас. Ждите. Телефон сейчас скину. Номер пришел через несколько секунд. Грачев набрал его. Абонент, как и ожидалось, был вне зоны действия сети. Но телефон можно начать пробивать уже сегодня. Да, суббота, и получится не так оперативно, как в будний день, но с технической службой можно договориться, а сотового оператора подключить уже утром понедельника. Полицейские отпустили маму Димона. Уже вдвоем прошлись по квартире. Спала Кира на диване даже без белья. Почти не ела, но много пила жидкости: в ведре пустые бутылки из-под воды, сока, лимонада. Смотрела телевизор. Читала детективы — на журнальном столике лежали книги, написанные Агатой Кристи, Рексом Стаутом, Александрой Марининой. А еще старый фотоальбом. Грачев открыл его, стал листать. На снимках уже более или менее взрослые дети. Школьники. Девочка и мальчик. Она хорошенькая, щекастая. Он тоже очень симпатичный, но худенький, почти прозрачный. На некоторых брат с сестрой были запечатлены с мамой, улыбчивой, но при этом грустной женщиной. Было видно, что она старается казаться счастливой, но делает это из последних сил. Одной растить двоих детей непросто, тем более когда у тебя проблемы с сердцем. …Роман приехал, как и обещал, через пять минут. Он оказался высоким симпатичным пухляшом с обширной лысиной, которая его ничуть не портила. А еще он был невероятно элегантно одет. Фисташковая рубашка с золотыми запонками, светло-коричневый костюм и бордовые ботинки. Как ни странно, все цвета между собой сочетались. И «голда» не выглядела вульгарно. — Вы такой пижон, господин Попов, — не смог смолчать Коля. И его коллега закивал. Рот его был занят бутербродом, поэтому Константин помалкивал. — Отлично выглядите. — Спасибо. У меня на одежде пунктик. — Непросто, наверное, подбирать под нестандартную фигуру? — Еще как. Но это даже хорошо, иначе я бы тратил все свои гонорары на барахло. Они уселись на диван. Лева наконец доел последний бутерброд, запил его компотом и, стряхнув с губ крошки, присоединился к начальнику и свидетелю. Но угнездился на стуле, оседлав его, как коня. — Рассказывайте, — скомандовал он. — О чем? — решил уточнить Попов. — О состоянии Киры. — Финансовом? — Если в курсе, то да. Но меня эмоциональное интересовало. Она была не в себе, так? — Нет, — с заминкой ответил Роман. — Может, чуть более нервная, чем когда-то… Но Москва меняет людей. Кира пахала без выходных, чтобы купить себе жилье, смогла приобрести квартиру только на далекой окраине. До работы два часа в одну сторону. Подъем в пять тридцать утра. Возвращение в девять. Измоталась. Исхудала. И когда ее не повысили, как обещали, психанула, уволилась. После чего приехала сюда. — Вы говорите, вчера виделись? — Да, я был тут. Мы подписали договор. — Какой? — Я решил сам выкупить у нее квартиру. Цена-то бросовая. Думаю, сделаю ремонт, переселю маму. До сих пор делю кров с нею. А мне уже тридцать пять. Жениться пора. — Есть на ком? — полюбопытствовал Лев. — Трудно найти невесту, если живешь с мамой. — Ее вообще трудно найти. Я пять лет в разводе. Живу один. И никого… Грачев взял альбом и подтолкнул его к Попову. — Вы тут есть? — спросил он, ткнув пальцем в общую фотографию, на ней импозантный мужчина с сединой, Печерский, и несколько ребятишек, им от одиннадцати до пятнадцати. — Да, вот я, — Попов указал на очаровательного долговязого мальчика с копной темно-каштановых кудрей. — Меня не узнать, правда? Такие волосы! А какой я стройный. Только щечки налитые. Полнеть начал в период полового созревания. — А тут вам сколько? — Тринадцать. Но я был сущим ребенком. Владик… Вот этот рыженький пацан в очках, он младше меня на год, уже к девочкам приставал. Да по-взрослому. Павлу пришлось его за это исключить из студии. — Вы называли его по имени? — Да. Он на этом настаивал. Даже и не знаю отчества, если честно. — Что были за отношения в коллективе? — Тесные, дружеские. — Ой ли? — Нет, серьезно. Тогда, когда это фото делалось, мы были командой. Потом что-то изменилось. Я думаю, из-за того, что мы стали взрослеть и наши характеры испортились. Тот же Владик, он был чудесным мальчишкой, озорным, веселым, играл двоечников и обаятельных хулиганов. Но как гормоны в голову ударили, превратился в озабоченного идиота. — На фото всего три девочки, — отметил Николай. — Он ко всем приставал? — Да. Но тут их две вообще-то. Маргарита и Ларочка. А пухлогубая блондинка — это Димка, ныне известный как Демо, он популярный диджей и борец за права геев. — Кто бы сомневался, — пробормотал Лев. Затем задал свой вопрос: — А которая из двоих девочек Маргарита? — Та, что пострашнее.