Но вот что меня смогло вывести в аут, так это наличие собственных небольших фабрик по производству вооружения и брони. Не зря они в таком количестве добывали металлы, не могли же они пропадать. Они смогли себе своими горбами, потом, слезами и кровью обеспечить хоть какую-то военную мощь. И вот сейчас, глядя на решимость в глазах многих, я вижу, что военная машина данного государства, не побоюсь так назвать эту сплочённую группу людей, способна достигнуть многого. Даже если они не смогут победить, то как минимум ценой всего заберут с собой столько жизней врага, сколько смогут. Тем временем тряска от разрывов снарядов и ракет становилась всё сильнее, крики с поверхности слышались всё отчётливее. Кого-то даже мутило от того, что там наверху гибнут люди, кто-то наоборот в порыве мужества и отваги хотел плевать на все приказы и побежать спасать своих… но благо этого не произошло. Хотя кого-то держать пришлось. Последние мгновения казались реально каким-то адом. Уши закладывало даже у меня, а они, если верить отображению моего организма на интерфейсе, в данный момент были укреплены подконтрольным веществом. При этом на ногах было просто очень сложно стоять, кто-то даже упал, создав давку. Но никто не погиб, обошлось ушибами и синяками. И словно по таймеру ровно через пятнадцать минут всё закончилось, словно ничего и не было. Тишина стояла просто невозможная, словно нет ни единого живого и дышащего организма. Даже в ушах звенело от тишины. Или это после взрывов? Но время терять было нельзя. Старик оказался ошеломлён, потолочные перегородки не во всех местах смогли выдержать такой безумной пляски земли, так что ему по голове прилетел весьма увесистый кусок бетона. Попал он ему, правда, по шлему… но и от этого мало приятного. А без него приказ отдать было просто некому. — И кто тогда, если не я? — задал сам себе этот вопрос, прежде чем сделать первый шаг навстречу поверхности. Моего лица не видно, я во время всей этой суматохи нацепил на себя всё, что было положено, даже мой голос был несколько изменён… так что я сейчас был реально как безымянный солдат в глазах остальных людей. И если какой-то там солдат сделал шаг вперёд навстречу противнику, то почему тогда стоят остальные? Этот вопрос, видимо, задали многие тут находящиеся, когда я уже достиг середины лестницы, за моей спиной в самом начале ступенек была уже небольшая толпа. Довольно хмыкнув, я стал быстрее перебирать ногами, подгоняя всех остальных. Время не резиновое, время не умеет тянуться. Оно может казаться более растянутым, но для каждого по-своему. В реальности время неизменно. Выскочив на улицу, я ломанулся в сторону одной из упавшей многоэтажек. По плану я должен был держаться максимально близко к оборонительной системе, так как кто-то в той суматохе заметил, что именно я смог сделать. А это несравненный плюс для обороны. — Первый говорит пятому! — я аж усмехнулся, так как вообразил себя реально каким-то бойцом спецподразделения. Меня обозначили первым во всей системе, так как я был ключевым звеном. От моих способностей зависело многое, да и многие. Если я не справлюсь, то противник нас сметёт. Пятым же был отряд прикрытия, который должен был пройти через прорытый туннель, который был самым запасным вариантом из всех, и выставить там крупнокалиберные минометы. — Следите за небом! Слишком много птичек! Задумка была хорошая, вот только вечно снующие тут и там самолёты противника жутко портили все планы. Истребители хоть и не представляли из себя большой опасности в городских условиях, но вот в открытом поле они могли хорошо отработать и по пехоте. Но пока, вроде, была тишина. Песочный камуфляж работал хорошо. — Есть! — ответили мне сразу же после моих слов. Пускай парни лучше будут осторожничать, но останутся живы. Лишние геройства и жертвы нам ни к чему. Мы тут и сами пока можем занять оборону, противника на земле не наблюдалось. Перескочил через обломки, которые не так давно из себя представляли оконный проём. Там сразу же пришлось пробежать через весь лабиринт разрушенных проходов и проёмов, чтобы добраться до обратной стороны здания. На это у меня ушло не так много времени, но всё же это время. Которого мало. Пыль оседала. Быстро. Очень. Словно эти твари что-то знали. Или мне просто казалось, и играла моя паранойя. Когда я занял выгодную для дальнейшего боя позицию, транспортники противника уже были на подлёте, какие-то даже уже приземлились, и из них словно по наитию выскакивали пехотинцы и бежали к ближайшему укрытию, чтобы оставаться под его защитой во время высадки остальных войск. Ну и чтобы было удобнее было осуществлять прикрытие. Но в любом случае… они нас не видели, а вот их транспортники пыль разогнали, было видно мельтешение. И это был плюс для нас. Огромный. Огонь было запрещено открывать, но как же хотелось начать расстреливать всех этих уродов, что осмелились напасть на мирный город, который начал вставать на ноги несмотря на весь хаос, что творился вокруг… Все эти солдатики так удобно выползали из самолётов, так легко было по ним сейчас отработать… но нельзя. Надо терпеть. А это злило. Нет, это бесило. Я уже привык действовать так, как мне хочется, а не так как мне сказали… но приходится себя сдерживать, не жать на заветный курок, который с ходу может оборвать десятки жизней противника. Если я сделаю это… весь план полетит к чёрту. Глубокий вдох и очень медленный выдох. Не стоит действовать на эмоциях и чувствах. Холодный расчёт лучше горячего сердца. Относительно данной ситуации, по крайней мере, расчёт лучше. Глава 31 — Двадцать первый всем двадцатым, — двадцатые, это как раз то собрание старейшин, если его так можно обозвать, которые и руководили всем этим городом. Двадцать первый — это лидер среди этих старейшин, так сказать самый старший, но не старый, путать не стоит. — Запускаю систему обороны! По крайней мере то, что от неё осталось. На самом деле быть в курсе событий приятно. В прошлый раз я был не в курсе того, что планировали защитники. Но долго я всё равно не буду подчиняться их приказам. Как мне сказали при инструктаже, я стану самостоятельной боевой единицей с того момента, пока не начнут в полной мере действовать остатки оборонительной системы города. — Двадцать второй двадцать первому! — тут же последовал ответ, как только был отдан запрос двадцать первого на активацию. — Осталось всего двадцать три процента действующих единиц! У одиннадцати процентов отказали электроподъёмные механизмы. — Чёрт! — сорвалось у двадцать первого, что впрочем неудивительно. Рассчитывали минимум на тридцать процентов активных орудий, а вышло меньше. — Я понял. Первый! Начинай! Нет смысла ждать противника больше, чем мы изначально посчитали. — С радостью! — отозвался я, срывая с себя шлем, ибо слушать дальше остальных смысла не было. Даже если будут просить меня о помощи, я не успею везде и всегда, так что лучше игнорировать эти запросы, чем обещать и не выполнять. Жаль, что я оставил свой двуручный меч, сейчас было бы очень уместно использовать его, так как в ближнем бою от меня толку в разы больше. Хотя можно и левую руку трансформировать… или лучше не стоит, всё же броня на ней достаточно хорошая. Выскочив из остатков окна, я сразу нацелился на ближайшую тройку противников. Мне потребовалось три мгновения на то, чтобы точно поразить их в область глаз, там, где оборонная способность костюмов противника наименьшая. И все три мгновенья потребовались мне лишь на то, чтобы нажать на курок. Дальше я уже перестал пользоваться автоматом, его заклинило, а в чём заключалась проблема, мне разбираться не хотелось. Выкинув его в сторону, я начал быстро из укрытия в укрытие перемещаться к ближайшему бойцу противника. По мне стреляли, по мне очень много стреляли, я уже сам себя раскрыл. Но мне было плевать. Сердце стучало. Злость зашкаливала. Я хотел только одного. Убивать! Когда я добрался до первого бойца вплотную, я ему просто свернул шею, второму сломал ногу, после чего раздавил ему голову, когда тот рухнул. Хреновая у них оказалась экипировка. Крови не было, защитный костюм всё скрывал. Но вот звуковой эффект был просто невероятный. Хруст, треск, крики, маты… всё это будоражило мои чувства, всё это лишь подстегивало меня дальше убивать. Я просто монстр, убийца, орудие мести! Я убью всех, кто встанет у меня на пути, я убью всех, кто будет стремиться уничтожить мирную жизнь на планете! Я готов пожертвовать всем, что осталось от человечности, ради достижения поставленной цели! —Ты точно этого хочешь? – самодовольный шёпот начал давить на мой разум, но я старался не слушать этот голос, хотя видимые мною образы были очень соблазнительными и внушающими. Перед глазами начали меняться картинки, я снова словно потерял контроль. В какой-то момент даже пускал в ход свою левую руку… но в итоге всё равно сражался то голыми руками, то отбирал оружие у противника. Один раз… один раз даже случайно поглотил одного врага живьём. Не я делал это. Или я? Я не мог понять… но всё равно я был монстром. Я крошил врагов, уничтожал технику, разрывал людей на куски, пронзал когтями, сминал головы… я словно снова оказался в том чёртовом комплексе, на той чёртовой арене… и ярость захватывала меня. Но всё же, чем больше я убивал, тем больше я терял самого себя. Я всё сильнее упивался убийствами, я всё сильнее наслаждался этим кровавым месивом. Мне было приятно видеть страх в глазах людей, а если я этого не видел, приятно было просто осознавать то, что противник боится меня. Ведь я один, я способен их убивать десятками и сотнями… А они не могут убить меня одного. —Ты уверен, что не хочешь больше силы? – насмешливо спросила меня опять эта навязчивая женщина, сейчас она явно выдала свой соблазнительный и томный голос, явно навязывая мне свою волю, своё мнение. — Давить на меня не смогла, — усмехнулся я, так как с тактики наступления Тьма перешла к тактике соблазнения, — так будь добра, отвали от меня! Последние слова я сказал ещё и какому-то нашему бойцу, который тянулся ко мне руками. Я сначала не обратил внимания, но только потом увидел, что этот человек без ног. Он просто просил его отнести куда-нибудь, где он может продолжить сражаться, где он может быть полезен. Я услышал его очень тихий шёпот… — Хорошо… — кивнул я ему, остановившись среди всего это ада, который я сам и устроил. Как я пришёл в себя? Я не понял. Просто… вокруг было кратковременное затишье. Взяв его за руку и остаток ноги, я быстро положил его себе на плечи и понёс туда, куда мне подсказывал чип. Это была возвышенность, возникшая от разрушения сразу нескольких зданий. Забраться на неё мне было не особо сложно, но здесь раненый боец быстро бы погиб от выстрелов противника… А может, и от своих, пуля не выбирает свою цель. Пришлось несколько изворачиваться. Сначала надо было скакнуть за остаток стены, потом перескочить через неё, спрятаться за столбом, потом короткими перебежками от укрытия к укрытию, и лишь затем я смог более-менее спокойно донести раненого, так как в завалах образовался небольшой туннель, который вёл практически на самую возвышенность. Вот на выходе из самого туннеля оказалось сложнее всего. Противник видел, куда я забежал и смог рассчитать мой примерный путь, так что меня накрыли весьма плотным огнём. Только чудо помогло отвести от меня и изнывающего бойца на моих плечах дополнительные ранения, которые мне-то были побоку, сразу зарастали, а вот парня могли убить. — Минометы… — сквозь зубы процедил парнишка на моих плечах… — Чего? — не расслышал я его, так как был полностью поглощён своими мыслями, было необходимо срочно придумать что-то такое, что помогло бы донести раненого до нужной точки. — Минометы… готовы! — через боль, но он всё же говорил, что было большим достижением при его состоянии. — Могу их… наводить! — Тогда передай им вот что… — наклонился я к нему, внимательно смотря на тот участок карты, откуда предположительна велась стрельба. — Северо-северо-восток, дистанция триста двадцать четыре метра, ориентир — наша возвышенность. Из всех калибров необходимо нанести удар туда, иначе у нас не будет наводки. — Понял… — кивнул парнишка, которого я уже усадил на разрушенный пол или стену… в такой разрухе трудно понять, что было чем, когда здание ещё стояло, главное его надо было реально усадить на ровную поверхность. Когда боец передавал координаты, я слегка выглянул из туннеля. Меня было не очень хорошо видно, ведь я несколько сливался с фоном, но меня как-то сразу засекли. По всей видимости, в их комплектации защитного снаряжения есть ещё и тепловизоры, который помогает определять цели при плохой видимости. И тут начался ад, только не для нас, а для тех, кто сидел в указанном мною месте. Сначала послышались отчётливые для миномётов звуки выбрасывания мины. Затем лёгкое затишье, так как никто не понял, что произошло… А потом началась пляска земли и крови. Первый снаряд угодил точно в цель, забрав своим взрывом более десятка жизней. Второй пришёлся на передний край противника, заставив ещё живых отступать во все стороны, но подальше от нас… а потом уже было невозможно отследить, куда падали снаряды, они рвались и разметали всё вокруг: остатки зданий, камни, технику, которая, оказывается, там стояла, людей. Ничто не могло сдержать яростный удар миномётной группы, никто даже толком не знал, откуда они били, так как снаряды были модифицированы. Каждый снаряд имел своё поле скрыта, свою индивидуальную невидимость, что позволяло группе бить из самых непредсказуемых мест и оставаться незамеченными. Дальше оставалось просто отправить паренька в нужное место, что было теперь сделать проще простого. Я взял его на руки, на плечи класть его уже не было смысла. На руках я его мог нести более аккуратно, меньше трясти, меньше делать резких движений. Когда мы оказались на вершине, я разместил паренька как можно удобнее, чтобы он оказался хорошо прикрыт со всех сторон. Снизу к нему можно было подобраться только по одному маршруту, через туннель, а в остальных местах даже для меня было бы несколько проблематично подниматься. Но вот спускаться по таким склонам — одно удовольствие! Взяв небольшой разбег, я сразу прыгнул как можно дальше, чтобы можно было в полёте рассмотреть поле боя. Время словно замедлилось, глаза мои метались из стороны в сторону с огромной скоростью, чип работал на полную, обрабатывая всю поступающую информацию… И я увидел опасную цель — непонятно, как и откуда, но противник смог доставить гравитационный танк, которому большая часть преград просто побоку, он их преодолеет на гравитационной подушке. Либо пробьёт своей массой. Высоко он не мог взлететь, слишком тяжёлый был для этого… но факт остается фактом, на земле для этой машины противника сейчас нет. Но я лишь зловеще улыбнулся. На траектории движения этого танка стояла немного покорёженная, но более-менее целая оборонительная платформа с двадцатью среднекалиберными стволами. Они не обладали такой большой разрушительной мощью, как установка с двенадцатью пушками, но и этого по расчётам чипа должно было хватить, чтобы превратить танк в покорёженный металлический скелет. Приземлившись в группу наступающего противника, я вызвал достаточно большую ударную волну. У такого приземления был побочный эффект, я сломал обе ноги, которые тут же срослись, но вот на такое повреждение были затраты подконтрольного вещества. Встав в полный рост, я в прыжке нанёс удар с ноги по лежачему противнику, который пытался встать и одновременно выстрелить в меня из своей автоматической винтовки. Ему это не удалось. Удар ноги пришелся точно в дуло автомата, который в свою очередь прикладом сильно продавил грудь бойцу противника. Он не умер сразу, но точно умрёт, с продавленной грудной клеткой долго не живут. Хотя он выстрелил. Я даже не почувствовал. Дырка от пули заросла почти мгновенно. Второго я убил так же с одного удара, но он уже успел подняться на колени. Удар пришёлся с кулака ровно в темечко, пробив его, вызывая весьма омерзительный хруст. Этот точно труп, мозги не способны выдержать такого давления и продолжать выдавать команды телу. Аж самому почему-то противно стало. Третий, увидев всё это, а также мою левую руку, которую я преобразил специально для него, предпринял весьма оригинальный, в отличие от своих коллег, подход. Он достал из кобуры пистолет и просто выстрелил себе в голову, предпочитая умереть без мучений. Я удивился, ухмыльнулся и побежал в сторону нужной мне защитной установки. Приложив свою руку к ней, всё прошло в точности по тому же сценарию, как и в прошлый раз. По технике прошла тёмная волна, повреждённые элементы сразу стали работать, а исправные стали работать куда лучше, чем раньше. Внимание! Сработало ограничение способности«Подчинение механизмов»! Ограничение: возможность применения способности не более двух раз за сутки, а также четырёх раз в неделю. До следующего применения способности осталось 22 часа 39 минут. — Плевать! — злобно усмехнулся я, когда перед глазами начал появляться силуэт танка. Взяв в руки рукоятки управления этой установки, я стал выжидать и наблюдать. Сегодня будет славный день. Столько жизней у противника будет перечёркнуто, столько разумов будет погашено… сегодня я — жнец, несущий только смерть! Сегодня я — крепость, защищающий жителей этого городка! Сегодня я буду упиваться смертями противника, делая благое дело! — Бах! — сказал я с лёгким безумием, нажимая на кнопку открытия огня. Глава 32 С первого же залпа гравитационный двигатель танка вышел из строя. С первого же залпа пара десятков бойцов тут же слегла рядом без возможности подняться, с первого же залпа вокруг меня начался такой ад, что самому было страшно. Но после первого залпа танк был всё ещё боеспособен. Но результат мне уже нравился. Эффектный. Кровавый. И, что самое главное… эффективный! Орудие оказалось однозарядным, боеприпасы имели фугасный или кумулятивный принцип действия, чёрт пойми современные боеприпасы, если не учитывать, что они сделаны лет сто назад и штампуют их, как я понял, под землёй по старым схемам. Люди внутри танка остались целы, командир точно. В таких типах танков всего два члена экипажа: пилот и командир. Пилот гарантированно мёртв, но, судя по движению башни в мою сторону, командир точно жив. Когда пушка танка сделала первый выстрел, бронебойный, я успел заметить сам снаряд, тот пролетел чуть выше моей установки. Это был просто невероятно экстремальный момент. Я уже подумал, что мне придётся снова всего себя собирать по городу… но нет. Повезло. И я снова жму на кнопку выстрела, система орёт, что происходит перезарядка, ствол танка противника уже смотрит чётко в тебя… И тут промах! Истеричное «ха» вырвалось само по себе. Но всё равно…