Когда пришёл в себя, то не понимал, что я и где я. Всё вокруг плыло, перетекало, кружилось и вертелось. Я не ощущал своего собственного тела, точнее, ощущал, но как один огромный синяк. Интерфейс сбоил, невозможно было поймать ни единый его элемент взглядом. Хотелось сейчас сдохнуть, чтобы в нормальном состоянии возродиться. Но нет, обстоятельства сказали — страдай. Когда моё зрение всё же в какой-то степени восстановилось, я решил оглядеться. Увиденное меня, если честно, поразило. То, что осталось от транспорта, сложно назвать даже кучкой металлолома. А как я среди всего этого ещё и остался более-менее цел, вообще можно чудом назвать. Я оказался зажат между остатками корпуса и металлическими перегородками салона. Выбраться можно было попытаться, но это займёт точно много времени. Всматриваясь в щели, которые были когда-то большими окнами, я попытался рассмотреть окружение. Но что можно увидеть в бесконечной пустыне через сантиметровую полосу шириной? Верно, песок. Вот его-то я и видел. Когда я начал предпринимать попытки к освобождению, то первые движения оказались вялыми. Мышцы были дубовыми, если не каменными. Но со временем я смог привести хотя бы руки в нормальную форму, благо, они у меня были ничем не зажаты, и я ими мог двигать в остатках свободного пространства. Сначала я постарался отодвинуть металл, который зажал моё туловище с моей «лицевой» стороны. По всей видимости, это были остатки приборной панели транспортника, так как они шли изгибом от пола, который по ощущениям казался сейчас потолком. Возился я, наверное, с полчаса точно. И стоило мне только отодвинуть приборную панель, с этим я угадал, как я тут же соскользнул из сиденья, ударившись головой о потолок, который сейчас был ближе к земле, точнее, песку. Ощущения меня не обманули, машина в конечном итоге оказалась вверх тормашками. Дальше я попытался освободить единственную дверь в кабину водителя. Лучше я ничего не смог придумать, кроме как попытаться выбить её ногой. После первого удара ничего не произошло, после второго что-то где-то скрипнуло и покорёжилось, после третьего кто-то начал стонать по ту сторону перегородки. Это меня сильно удивило. Если учитывать состояние кабины водителя, то машина точно в хлам. Даже я отрубился. Как еле живой профессор вообще смог выжить? Однако интересный он человек. Я начал стучать активнее. Нужно было уточнить несколько моментов, прежде чем Хендмейн окончательно умрёт. Он хоть и фигурировал в моём списке как одна из целей, но он смог в один момент пробудить мою любознательность. Этот человек меня когда-то знал, наверное, я был в этом не уверен на все сто процентов, но всё равно было ощущение, что он меня знал, не просто же так он ко мне заходил несколько раз и без охраны… вот только под пеленой злости я не хотел ничего спрашивать, играл в дурочка, что, в принципе, верно. Но всё же… Нужно успеть многое у него узнать! Дверь сломалась удара с тридцатого. Точнее, я не могу сказать, так как после услышанного мною кряхтения, я начал особо активно выбивать искорёженную дверь. Вылетела она с сильным грохотом, ибо вышло так, что корпус в той стороне начал как-то подозрительно изгибаться. Выползая ногами вперёд, я постарался как можно быстрее выбраться из плена, но броня, в которой я всё ещё был, за что-то зацепилась при первой попытке. Замкнутое пространство не особо хорошо влияло на затраты моего времени, так как двигаться было не особо удобно. Но, в конечном итоге, я смог расстегнуть все ремешки, что удерживали мою броню и выскользнуть из неё. Обидно, конечно, что такое ценное приобретение теперь там останется, но что поделать. Лезть в ломающуюся кабину мне как-то не хочется. Если меня зажмёт, я оттуда не смогу выбраться. Стоять было несколько непривычно, не знаю, сколько я провисел вверх ногами, но отсиживался я в нормальном положении для своего вестибулярного аппарата минут пять точно. И за эти пять долбанных минут я мог столько узнать от профессора! Когда перед глазами всё перестало кружить, я на четвереньках подполз к приоткрытому, но хоть целому, пассажирскому отсеку и пролез внутрь. Профессор лежал в немного неестественной позе. Его правая нога была выгнута в колене в обратную сторону, правое лёгкое было пробито торчащим из потолка штырем. А ещё добавить оторванную ранее руку и вмятую грудь… он — монстр. Выжить при таких обстоятельствах после аварии — чудо. Но он явно долго не проживёт. Добравшись до него, я несколько раз ударил его по лицу ладонью, чтобы попытаться привести в чувство. Я не рассчитывал на то, что это получится, но профессор тут же пришёл в себя и уставился на меня полными боли, злости и жалости глаза. Я сначала аж растерялся, но потом у меня перед левым глазом появилось сбоящее, но хоть более-менее читаемое, сообщение от чипа. Поступил… прос… на… ысле-связь!…праши…щий… Хен… мейн. Не принимать его было глупо. Говорить он не сможет, что видно по его сломанной челюсти и почти полному отсутствию зубов. Но из-за сбоящей системы я смог принять запрос, наверное, раза только с пятого, так как система просто не могла понять мои направленные мысли. — Никогда бы не подумал, что такое вообще произойдёт… — усталым голосом передавал он свои мысли. — Ты прости старого дурака за то, что он стал таким мерзким чудовищем… ведь в экспериментах даже дети были… — Что было, то было, — ровным и спокойным тоном сказал я, постаравшись вспомнить голос из своей прошлой жизни, которую я почти не помню. — У меня к тебе есть вопросы, на которые мне очень сильно нужно узнать ответы. — Не знаю, сколько ещё продержатся наркотики, тонизирующие мой организм, — с каким-то смешком сказал он, после чего добавил. — Ну ты спрашивай, а я постараюсь ответить. — Начнем с простого. Ты как-то раз, когда я был в полубреде, упомянул имя — Эндрю. Кто это такой? — Эндрю Энджело, — сказал профессор так, словно это должно было что-то прояснить, но потом он издал мысленный выдох, от которого в реальности очень сильно начал кашлять. — Чёрт… А больно дышать с проткнутым лёгким… — Не уходи от темы, — переживание в моём голосе хоть и не было, но я знал, что Хендмейн знает, что я чувствую. — Времени у тебя нет. Это я неизвестно теперь сколько проживу после ваших экспериментов. — Ты прав. Моих экспериментов… — он это сказал с такой виной, что стало аж жалко его. Но он в любом случае — труп, этого уже никак не изменить. — Эндрю Энджело — твой школьный друг, сейчас, по моим данным, он должен быть где-то на юго-востоке этого континента на временной базе для экспериментальных боевых костюмов. Там и его сын, которому ты помог устроиться в институт. Это было лет шесть назад… ты тогда был в отпуске… еле тебя Академия отпустила… — Не помню таких, но постараюсь найти, — я старался быть непробиваемым… но даже знание таких железно-бетонных фактов о моём прошлом мне не помогло вспомнить. Просто эти воспоминания исчезли и их больше не вернуть. Надо с этим смириться. — Теперь другой вопрос. Если ты так сожалеешь, что проводил эти эксперименты, то зачем вообще начал это делать? — А твою семью правительство брало в плен? — даже с таким букетом эмоций в глазах профессор смог посмотреть на меня с укоризненным уколом. Тут же я почувствовал себя каким-то студентом, который провинился перед столь уважаемой личностью. — Я не помню свою семью. У меня её отняли вместе со всеми воспоминаниями! — я аж начал кипеть. Я старался сдерживаться, но контроль эмоций мне явно давался плохо. — Вспыльчивый, как и всегда… — Хендмейн прикрыл глаза, а в его мыслях временно воцарился покой. Он явно что-то вспоминал из своего прошлого, что меня начало ещё больше злить. Но он мой путь к памяти, та нить, которая вот-вот оборвется. — Ты так и не ответил на поставленный вопрос, — вырвал я его из нирваны, взбудоражив его умирающий ум. — Зачем ты начал проводить эти эксперименты? Сколько людей точно погибло из-за твоего больного ума? — Я тебя ещё раз тогда спрошу, твою семью когда-нибудь правительство брало в плен? Грозилось убить её или что-то подобное? — этот вопрос почему-то выводил меня из себя, но сейчас до меня дошло. — Причина понятна. А что с последствиями? — второй вопрос он мне так и не раскрыл, а мне надо было знать. Я даже чип настроил на запись, чтобы, если что, было вещественное доказательство вины правительства. — Под моей ответственностью было население трёх городов и их близ лежащих районов, — начал профессор объяснение. — Родианопль, Ториград, Вориволь. Примерно около пятнадцати миллионов человек. У меня лично было более пяти сотен помощников, и на всех правительство имело крючок, из-за которого люди были вынуждены были работать в рамках эксперимента. С вашим городом, у которого даже названия не было, только цифра, так как город экспериментальный и единственный… обошлись хуже всего. Меня его слова повергли в откровенный шок. Я был в прострации после того, как услышал слова профессора. Пятнадцать миллионов человек умерло за два месяца из-за амбиций государства. А те, кто это делал, были просто заложниками ситуации. Их просто вынудили стать чудовищами, предоставив выбор: либо миллионы, либо семья. Тут понятно, что большая часть стала защищать своих родных. — Были те, кто был не согласен с этим экспериментом из состава учёных и их ассистентов? — это был тоже весьма важный вопрос. Я просто не верю в то, что все люди так рьяно согласились работать на правительство. Должны были быть те, кто был против! — И без таких не обошлось, — с болью и скорбью сказал профессор, — это были самые первые, те, кто не поверил угрозам правительства. В итоге семьи этих людей стали первыми жертвами этого адского эксперимента… а они, будучи под заключением, наблюдали, как кто-то из их родных просто умирал, а кто-то превращался в монстров… Это не просто жестоко, это… это бесчеловечно. Элита, что создала иллюзию утопии, хотела сделать всё, чтобы спасти от надвигающегося апокалипсиса свои жизни. Вот только такими темпами они его только приблизили. Люди всё равно узнают о том, что сделало правительство, о том, что оно скрывало… они всё узнают. И тогда наш мир точно рухнет. И на его пепле восстанет новый, лучший. — Почему ты мне этого не сказал раньше? — задал я уже простой вопрос, родившийся на эмоциональном фоне. Я был потрясён тем, что именно совершило правительство планеты… — Тогда я был на крючке. А сегодня, когда Главный, а звать его Уильям Роулес, сбежал из своей же собственной тюрьмы, как сам её и называл… он отдал приказ об… убийстве всех моих родных. Даже детей… В профессоре нарастал гнев. Я чувствовал, как он жаждёт того, чтобы кто-то отомстил за него и за его семью. А единственный, кто сейчас слышал его рассказ, кто мог что-то сделать — это был я. Мне стало жаль его, мне стало жаль всех тех, кого принудили это все делать. — Это был единственный комплекс на планете, где проводились подобные эксперименты? — Нет… — передал последние мысли профессор, после чего поток его мыслей стал стремительно иссякать. Его время пришло, стимуляторы больше не могли поддерживать в нём жизнь, организм сдался. Но перед смертью он совершил правильный поступок. Он назвал мне имя того, кого следует точно убить, причём так, чтобы все, кто его прикрывает, кто им управляет, знали — их ждёт такая же участь. — Чип! — поднявшись с колен я начал отдавать команду чипу. — Исключить профессора Хендмейна из списка целей. Провести корректировку базы данных согласно его словам… — а после я тихо добавил, смотря на безжизненное тело. — Прости, старик, я не знал того, что мог знать… ты заплатил свою цену сполна… Значит, не просто так правительство лишило меня памяти. Хотя это может быть и случайностью, но в это мало верится. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы было проще мною управлять. Ведь без памяти человек кто? Это белый лист, шаблон, который можно использовать в своих целях. Но они просчитались. Чип мне восстановил часть памяти, а это позволило мне хоть частично, но помнить те злодеяния, что они сотворили, это позволит мне показать народу всю кровь, что у них на руках. Первое доказательство есть, но будет оно явно не последним. Выбравшись из отсека машины, я начал искать способ, как можно уничтожить транспортник. Мне не хотелось, чтобы тело профессора досталось тварям, не хотелось, чтобы он стал одним из них. А значит, его надо было уничтожить. Сжечь. Достойные проводы того, кто решил хотя бы достойно закончить свою жизнь. Найдя бак с топливом, а оно на удивление оказалось жидким, что не соответствовало так рьяно продвигаемым правительством экологическим требованиям, я открыл его. И откуда я вспомнил про чёртову экологию⁈ Ничего переворачивать не пришлось, так как бак сам по себе уже был вверх дном, так что всё вокруг сразу начало заливать сильно пахнущим горючим веществом. Дальше что я хотел сделать, это найти источник тока. Вот только может возникнуть дилемма — нужно сделать так, чтобы искра вспыхнула в тот момент, когда я отбегу подальше. Вот только как это можно сделать? Пораскинув мозгами, я вспомнил, что у подобного рода техники должен стоять аккумулятор. Найти его оказалось труднее, чем я рассчитывал. К тому моменту, когда я его вытащил из аккумуляторной ниши, всё топливо уже стекло и начало впитываться в песок. А этого допустить было нельзя. Благо, часть горючего попала в сам транспорт, но она тоже медленно вытекает. Поставив большую батарейку на край машины, я нашёл два провода и присоединил их к клеммам. Единственное, что осталось сделать, это вызвать искру. Когда я дотронулся концом одного провода к концу другого, я чуть не ослеп. Вспышка была такая, словно у меня в руках был сварочный аппарат. Что, по сути, в данной ситуации было только плюсом. Бросив один провод на металлический балку потолка, который был у меня под ногами, вторым проводом я дотронулся до того участка крыши, который был залит топливом. Вспыхнуло моментально, но не особо сильно. Пламя начало быстро распространяться, охватывая всё большие области. Профессор почти с самых первых мгновений оказался объят пламенем. Мне было грустно смотреть на него. Я чувствовал, что он не всё сказал, да и у меня были вопросы. Откуда он меня знал? Как мы раньше пересекались? Да и вообще, откуда я родом? Всё это могло привести к тому, что у меня где-то есть родственники, которые меня ищут и ждут. Собравшись с мыслями, я задумался, что мне именно надо сделать в текущий момент. По сути, у меня есть два направления действий: первое, найти своего знакомого, если верить словам профессора, и второе, начать поиски своих целей. Если правильно анализировать, то, по сути, мне проще добраться до старого друга, так как я знал, где он примерно находится. А вот что касается моих целей… то я абсолютно не знал, куда именно они уехали. Можно было бы узнать, добравшись до населённых пунктов, ну не верю, что наш город был единственным на этом континенте. А там расспросы, угрозы, пытки… мне этого не хотелось. Я и так за эти дни много чего перетерпел, много чего сделал. Хочется покоя и уюта. Что-то совесть начала просыпаться… Решено! Необходимо найти своего «друга», который может мне помочь в моей ситуации. Возможно, он даже подскажет, где именно искать тех или иных деятелей. Но это в планах. А реальность сейчас достаточно печальна. У меня до сих пор сбоил интерфейс, хотя уже некоторые элементы работали более-менее стабильно, я был посреди пустыни, которая была размером с континент, она и была континентом, а ещё мне нужно было идти очень долго и очень много. Умереть я не умру, так как примерные перепады температуры знаю благодаря информации, что получил из чипов своих жертв, но вот тот факт, что это придётся делать самому… стоп! А почему самому? Можно же попробовать сделать несколько по-другому! — Чип! Взять контроль над телом! Перевести сознание в состояние транса! Пробудить при любой опасности! Направление движения — юго-восток континента! Перед глазами выскочила пара кривых оповещений, при этом мне как-то сильно захотелось спать, а тело само медленно развернулось и зашагало в нужном направлении. А это удобно! Страдать не надо, чип всё сам за тебя сделает… вот только, как я понял, ему тяжело управлять телом, движения какие-то рваные и неровные… * * * Исследование мутации завершено, возможно применение одной из нижеперечисленных мутаций: Защитные шипы — по всему телу, в наиболее уязвимых местах вырастают шиповидные образования, наносящие повреждения колющего типа атакующему противнику. Для начала реализации мутации необходимо 3 единицы ПВ. Возможна разовая и поэтапная реализация. Общая стоимость мутации — 50 единиц ПВ; Гипертрофированная мускулатура — мутация вызывает бурное нарастание мышечных тканей, увеличивая физическую мощь организма, но снижая скорость и гибкость. Для начала реализации мутации необходимо 1,5 единицы ПВ. Возможна разовая и поэтапная реализация. Общая стоимость мутации — 100 единиц ПВ; Бронированная кожа — кожа становится плотнее, при этом происходит образование дополнительных слоёв кожи. Чем больше проведено циклов мутации, тем более плотная кожа у носителя. Начальная стоимость применения мутации — 2 единицы ПВ. Каждое последующее применение увеличивает её стоимость в два раза. Уже три дня прошло⁈ Вокруг ещё пустыня… — Чип! Выполнить прошлую команду!