— Приступаю! Усилием мускулатуры и микроприводов костюма я отпер люк и чуть не выпал из салона, ошеломленный внезапно нахлынувшим трепетом. Кулаки непроизвольно сжались до хруста, а дыхание перехватило, будто мне на грудь опустили десятитонную плиту. Меня буквально придавило и оглушило исходящими снизу миазмами чужого могущества. Словно… словно и вправду сам Аид решил посетить сей провинциальный городок. Иную ассоциацию мой мозг оказался попросту бессилен вообразить. Один или несколько заползших в Ершов инфестатов были неописуемо сильны. Я даже в самых смелых предположениях не допускал, что можно развиться до такого уровня. Я натурально ощущал себя крохотным мальком кильки, проплывающим над мордой дремлющей акулы. И мой дар от этого сжимался в малюсенький комочек, стараясь стать как можно незаметнее перед лицом куда более грозного собрата. Совсем неудивительно, что в таком состоянии я далеко не сразу обратил внимание на динамик гарнитуры, который уже охрип от требовательных воплей офицера, курирующего операцию. — Факел! Факел!!! ФАКЕЛ ПАРУСУ! Ответь! Доклад! ДОКЛАД! Майор! Прием!!! — Факел на связи, — сипло пробормотал я в микрофон. — Ну наконец-то! Совсем что ли оглох⁈ Быстро докладывай, что там у тебя⁈ — Тут п…ец… — емко охарактеризовал я обстановку. — В городе засело нечто. — Одаренные? Много? — С высоты непонятно. Но шлейф идет с определённого направления. Либо один, либо все скучковались в одном месте. — Примерно сопоставить уровень с квалификационными разрядами ГУБИ сможешь? — выцеживал из меня куратор информацию. — Без вариантов, — категорично помотал я головой. — Это все равно что пытаться школьной линейкой экватор измерить. Тут величина другого порядка. То, что я чую, лежит где-то далеко за пределами официальных градаций. — Примерное местоположение? — С точностью до метра не смогу установить, — признался я, — но вроде бы где-то на южной окраине. — Это все? — Пока да. Мне нужно спуститься вниз для большей ясности. — Забудь, — тут же отрезал голос в наушнике. — Генерал-майор приказал держать тебя подальше от активных действий. Сначала в Ерошов войдут регулярные войска и саратовская инквизиция… — И куда они двинутся⁈ — вспылил я, перебивая офицера. — Вслепую⁈ Кончай там в штаны ссаться, а то я буду действовать самостоятельно! — Ты… вы… Факел, я доложу о вашем поведении московскому начальству! — Слышишь, Парус, да мне срать, — продолжил я давить на собеседника. — Я могу прямо сейчас шагнуть вниз и отправиться на поиски инфестата в одиночку. И хрен вы что со мной сделаете. Я пулеметную очередь в грудину принял, но не успокоился, пока дело до конца не довел. Меня высота в тридцать-сорок метров уж точно не остановит. — Отставить, Факел! Не вздумай! — отрывисто, будто собаке, приказал куратор. Разве что «Фу!» при этом не добавил. — У тебя другая задача! — Свою задачу и цель я вижу получше твоего, — грубо оборвал я его. — Поэтому выбирай, командир. Либо я иду туда один, либо ты даешь приказ экипажу снижаться, а саратовским бойцам десантироваться вместе со мной. Решай. Я уже чуть согнул колени, изготавливаясь к прыжку. Поскольку был уверен — офицер меня пошлет далеко и надолго. Мне даже в теории не казалось возможным, что куратор прогнется перед заносчивым столичным наглецом. Однако Крюков, похоже, весьма красноречиво описал, какая участь постигнет каждого из ответственных фээсбээновцев, если я пострадаю… — Птаха-семь, прием, — ожила общая волна после продолжительной паузы, — высаживай всех там, где укажет Факел. — Готовы зажечь? — повернулся я к саратовским инквизиторам, немного обалдевшим от резкой перемены боевой задачи. Вот они летели в подкрепление военным, которые не могли пробиться сквозь стайку упырей, а теперь раз! Высадка посреди враждебного окружения. Но ничего не поделать, парни! Доля у нас такая, быть орудиями в руках Создателя… Капитан вертолета исполнил мои указания в точности. Он опустил машину на высоту метров четырех и завис над пустырем, который отлично просматривался и простреливался. Так любую тварь, решившую сунуться к зависшему борту, поджарят раньше, чем она до него добежит. Я, подавая пример остальным ликвидаторам, лихо сиганул вниз первым. Мягкая земля спружинила, принимая на себя вес моей неподъемной туши закованной в ИК-Б, и погасила инерцию прыжка. Даже перекатываться не пришлось. Приклад «Косы» в плечо. Тепловизор на полный контраст. Я крутил стволом и готовился встретить любого врага очередью циркониевых снарядов. Но в округе царила мертвенная тишина и могильное спокойствие, оживить которые не мог даже рокот двигателей вертолета. Двенадцать бойцов быстро выгрузились и заняли круговую оборону на пятачке пустыря. Я махнул пилоту, показывая, что он может лететь, и провел оперативную ревизию имеющихся в моем распоряжении сил. Да, я настолько обнаглел, что стал воспринимать саратовских инквизиторов своими подчиненными. Но ни они сами, ни куратор, непрерывно висящий с группой на прямой связи, не спешили меня ставить на место. Итак, что у нас? Четыре ликвидатора в ИК-Б нового образца с бронеэлементами из инновационной дилатантной пены. Если считать вместе со мной, то нас таких будет пятеро. К сожалению, процесс обновления экипировки у нашего брата шел неравномерно. В Москве-то служащие уже несколько месяцев как получили более продвинутое облачение. А остальные инквизиторы в отряде довольствовались костюмами прошлой серии с металлопластиковой обшивкой. В случае чего, придется их держать в арьергарде, подальше от активных действий. Зато с боезапасом проблем не было. Подсумки просто по швам расходились от напиханных в них шашек и снаряженных циркониевыми патронами «бубнов» для винтовок. При должной сноровке и капельке везения, мы можем с помощью своего БК спалить дотла половину Ершова. Но я надеюсь, что такой необходимости у нас не возникнет. Ну и дополнительным бонусом для меня стала пара ликвидаторов, которые прекрасно ориентировались в этом городке. — Седой, что в той стороне находится? — спросил я у одного из них, указывая туда, откуда исходил угрожающий флер чужого дара. — Госпиталь там, — глухо отозвался инквизитор. — Хреновый знак, — неодобрительно цыкнул я, невольно вспоминая лабораторию семёновского инфестата. Хоть сам я никогда еще не занимался некроформацией, но у меня почему-то возникло стойкое впечатление, что на операционных столах и кушетках создавать упырей куда сподручнее… Глава 22 Каждая новая ступень, оставшаяся за спиной, заставляла сердце Умара сначала замирать, а потом биться чаще, словно нагоняя количество пропущенных ударов. Запах медикаментов, намертво впитавшийся в стены военного госпиталя, ничуть не способствовал обретению самообладания. Скорее наоборот, он нервировал Салманова еще сильнее, вызывая чувство тревоги и волнения. Но куда больше беспокойства и дисбаланса в душевное состояние молодого ликвидатора вносили витающие в коридорах миазмы. Доводящая до исступления боль, чужое отчаяние, спонтанные эмоциональные выбросы десятков задурманенных мощными анальгетиками сознаний. Вся эта какофония будоражила чувствительный дар парня и вынуждала прилагать дополнительные усилия для его контроля. Шагая сквозь лабиринты тамбуров и лестниц кажущихся подчеркнуто серыми и холодными, Умар никак не мог перестать думать о человеке, которого ему придется обратить в нежить. Да, он сам рвался участвовать в проекте «Нисхождение». Он одним из первых подал заявку на розыск кандидата с подходящим психологическим портретом. Но, шайтан бы его задрал, он никак не мог предполагать, что этот момент наступит так скоро! Сейчас борец с инфестатами мечтал лишь об одном. О том, чтоб командир был с ним рядом и поддержал его в столь трудный час. Инквизитор не хотел признаваться и самому себе, но он с некоторых пор заметил, что Факел ему стал даже ближе родного отца. Юрий и раньше вызывал у напарника лишь неподдельное уважение или скорее восхищение. Вспомнить хотя бы первый день их встречи! Как бесстрашно инквизитор бросился на вооруженных огнестрелом кукол. В глазах Салманова это выглядело высшей степенью отважности и героизма. Вероятно, такое первое впечатление и заложило основной фундамент восприятия личности Юрия. Но время шло, дни службы складывались в недели, а недели в месяцы. Не успел парень глазом моргнуть, как стукнул целый год с момента их знакомства с Факелом. Умар за этот срок научился под руководством старшего товарища многим премудростям нелегкого инквизиторского ремесла. Он тренировался, менялся, становился лучше и опытнее. А вместе с ним трансформировалось и его отношение к командиру. Апогей же настал после того, как майор обманул собственную смерть и вернулся из могилы. Именно тогда ликвидатор обнаружил, что во взгляде Юрия появилось нечто необъяснимое и таинственное. Что-то такое, что заставляло Салманова жадно ловить каждое слово, пророненное наставником, и возводить в ранг непреложной истины. Вокруг Факела медленно разгорался слепящий ореол из смеси загадочности и благоговения, который не позволял усомниться в абсолютной правоте его убеждений. И это не было игрой разума, ведь остальные бойцы, примкнувшие к их неформальному братству, замечали то же самое. Умар слышал, как они тихо обсуждают Юрия, ощущал переливы их эмоций, когда он появлялся в поле их зрения. Скажи кто-нибудь молодому инквизитору еще полгода назад, что он по чьему-либо указу будет выслеживать, похищать людей, жечь их, стрелять и резать, то парень бы просто покрутил пальцем у виска. Он что, бандит и отморозок, чтобы ввязываться в подобное? Любой подонок должен быть отдан в руки правосудия, а не линчевателей. Так Салманов считал раньше… Но вот он уже несколько месяцев занимается истреблением инфестатов, взяв на себя роль не только судьи, но и палача! И самое странное во всем этом то, что Умар не ощущал угрызений совести или вины. Их совместные действия казались бойцу настолько оправданными и справедливыми, насколько это вообще возможно! И судя по тому, что количество инквизиторов, идущих за Факелом, день ото дня неуклонно возрастало, ликвидатор в своих суждениях был не одинок… Иными словами, совсем неудивительно, что Салманову в настоящую секунду хотелось иметь рядом крепкое и надежное плечо. Плечо старшего товарища, источающего вокруг себя уверенность и решительность. Наставника, который одним только фактом своего присутствия вселяет веру в лучшее. Но нет. Его здесь не было. И это следовало принять как данное. Одолеваемый собственными мыслями, боец остановился напротив палаты, за дверью которой должен ждать предназначенный для него человек. Умар замер в нерешительности, не находя мужества взяться за ручку. Но потом встряхнулся и отругал себя последними словами. «Всё! Хватит!» — мысленно проговорил ликвидатор. «Ты больше не зеленый курсант! Ты — полноценный инквизитор! Прекрати уже надеяться, что за тобой кто-то будет носиться и подтирать сопли!» Подавив собственную робость, борец с нежитью вошел в палату и тут же окунулся в целый океан раздражения и недовольства, средоточием которого оказалась низкорослая полноватая санитарка. Помимо нее внутри находился только единственный пациент, безвольно лежащий на койке, над которым женщина проводила гигиенические процедуры. Работница госпиталя грубо хватала прикованного к постели парня, нервно дергала его за исхудавшие ноги и что-то отрывисто рычала, будто тот чем-то успел перед ней провиниться. А молодой человек стоически терпел все эти манипуляции, не отрывая от белого потолка печального взгляда. — Я еще не закончила! — рявкнула санитарка, зыркнув исподлобья на визитера. — Дверь с той стороны закрой! Салманов споткнулся на самом пороге, сбитый с толку этой вспышкой неприязни, но выходить даже не подумал. Напротив, он сделал полшага вперед, погружаясь еще глубже в водоворот чужой враждебности и брезгливости. Инквизитору стоило большого труда отыскать в этом буйстве эмоций робкие отголоски чувств второго человека. Того, кого сейчас небрежно подмывала хамоватая работница госпиталя. И когда служащий все-таки смог за них зацепиться, то испытал жгучую обиду и досаду за раненого военного. Он уже пожертвовал своим здоровьем на благо страны, но родине этого было мало. Теперь она хотела забрать его душу и мертвое тело, чтоб израненный боец продолжал свою службу и после смерти. А эта сучья тумбочка на кривых ножках, вместо того чтобы проявить хоть капельку уважения к тому, кто защищал ее задницу на западных рубежах, окатывает его ледяным презрением⁈ — Ты чё, не понял меня⁈ — заметив, что посетитель остался в дверях, тетка повысила голос и небрежно швырнула в тазик с не самой чистой водой длинные щипцы с ватным тампоном. — Выйди, я сказала! А то сейчас сам ему пеленки менять будешь! Санитарка совсем не стеснялась в выражениях и нисколько не беспокоилась о том, что ее слова могут задевать раненного солдата. И у Салманова аж челюсти свело от нестерпимого желания заехать хабалке по щекастой роже. Нет, конечно же Умар с этим своим порывом совладал, пусть и не без труда. Его с детства приучали к тому, что ни на какую женщину нельзя подымать руку. Ни в коем случае. Ведь это чья-то жена, сестра или мать. Но Аллах всемилостивый, как же хотелось! — Ну ты тугоухий или скудоумный⁈ — санитарка никак не унималась и уже встала в позу базарной бабки, готовящейся к скандалу. — ДВЕРЬ ЗАКРОЙ И СТОЙ СНАРУЖИ! Ух-х-х… молодой инквизитор прямо-таки ощутил, как горячая злоба растекается по его жилам. Но идти у нее на поводу — большая ошибка. Ничего кроме проблем и снижения рейтинга психоэмоциональной стабильности этим не добьешься. А потому действовать нужно иначе. Вот как бы на его месте поступил Факел? Прикрыть глаза, глубоко вдохнуть. Отвернуться от толстой мегеры, чтоб не видеть ее и сделать шаг из палаты, возвращаясь в коридор… — Ну наконец-то! — донеслась Умару в спину очередная ядовитая реплика. — Где вас таких дуболомов только находя… — КТО ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ⁈ Салманов заорал на весь госпиталь так громко и так внезапно, что санитарка от испуга споткнулась об тазик и чуть не кувыркнулась на пол. — ЗАВЕДУЮЩЕГО СЮДА, БЫСТРО!!! — сиреной вопил инквизитор, наводя панику на целом этаже. — Ты чего⁈ А ну замолчи! Эй! — беспокойно запричитала работница госпиталя. — Совсем дурной⁈ Тише! Но борец с нежитью на бубнеж позади себя не обращал никакого внимания. Он продолжал настойчиво зазывать начальство скандальной санитарки, пока вокруг него не собралась целая делегация из медиков. — Что такое⁈ Что стряслось⁈ — вопрошала интеллигентного вида мадам, непрестанно поправляя толстые очки не переносице. — В чем дело⁈ Вы кто такой⁈ — сердито хмурился лысоватый мужчина белом халате, накинутом поверх военного кителя. — Пожалуйста, потише! — умоляла парня молоденькая медсестричка. — У нас же пациенты! — Кто заведующий⁈ — чуть сбавил громкость Умар, обводя гневным взглядом всех троих. — Мне не нравится ваш тон, товарищ младший лейтенант! — ожег бойца своим возмущением медик. — Значит, вы? — наставил на собеседника палец ликвидатор. — Да хоть бы и так, вы можете объяснить, в чем причина вашего неподобающего поведения⁈ — невольно отстранился врач от указующего перста визитера. — Могу! Вот в ней! Палец, доселе смотрящий заведующему в переносицу, с неотвратимостью танковой башни пополз в сторону скандальной санитарки, которая быстро поняла, чем пахнет воздух. Она сейчас стояла на подгибающихся ногах, вжимаясь в стенку, а ее красная физиономия посерела, сливаясь цветом с медицинской туникой.