— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… — начал Скотт. Мейбл едва заметным движением подбородка велела ему заткнуться. За окном метлы чиркали в темноте как спички. Под водопадом шептала вода. Листья на ближних деревьях вспыхивали неоном. И кабель выгибался дугой, словно обглоданное ребро. По воде скользили тени крыльев. У меня на глазах сели три птероцикла. — Это Роджер! У окна Фидесса стояла слева от меня, Мейбл — справа. Метла Роджера запорхала над кабелем и опустилась на него в пятнышке тени. Я слышал, как полозья заскрипели по оболочке. Еще с полдюжины ангелов приземлились по обе стороны траншеи. В дальнем конце траншеи Роджер слез с птероцикла, положил его набок и медленно зашагал по ребристой оболочке. — Что им надо? — спросил Скотт. — Пойду узнаю, — сказал я. (Мейбл резко обернулась.) — У тебя ведь тут микрофоны слежения… Чтобы подслушивать за проказливыми демонами: были б они включены днем, Мейбл не дала бы Скотту устроить свой спектакль. — Слушай, а ты помнишь вчерашний спектакль Скотта? Ты ведь можешь повторить его отсюда? — Высоковольтный коронный разряд на оболочке. Могу, конечно… — Ночью будет еще эффектней! Я пойду поговорю с Роджером на кабеле. Если что — я крикну, и сразу включай, пусть поискрит немного. Вреда никакого, зато они напугаются, и я успею сделать ноги. Я щелкнул выключателем микрофона и направился к люку. Треск помех сменился голосами ангелов. Мейбл положила руку мне на плечо: — Блэки, я могу отсюда устроить высоковольтный коронный разряд. А могу и сжечь всех на кабеле. Я глянул на нее. Глубоко вдохнул. Потом сбросил ее руку с плеча и спрыгнул на крышу Ядозуба. Пробежал по бронированному корпусу к носу, где сияли два прожектора, и посмотрел вниз: — Роджер! Он остановился и сощурился на свет: — Блэки? — Что ты здесь делаешь? Не дожидаясь ответа, я пнул ногой задвижку и перелез на двухфутовый крюк крана. Я собирался крикнуть Мейбл, но она и сама все видела. Кран заворчал, и стрела начала поворачиваться. Я спрыгнул на кабель (свет прожекторов заливал мне плечи) и едва удержал равновесие на ребристой оболочке. — Роджер! — Да? — Что ты тут делаешь? Другие ангелы кучками стояли на отвале из траншеи. Я шагнул вперед: — Что вы тут делаете? Ну что молчишь, я в третий раз спрашиваю. Не так уж сложно быть канатоходцем на канате толщиной в шестнадцать футов. Роджер сделал шаг. Я остановился. — Вы не проложите здесь кабель, Блэки. Выглядел он ужасно. С нашей последней встречи он успел подраться. По виду нельзя было сказать, победил он или проиграл. — Роджер, возвращайся в Небесную обитель. Плечи его обвисли. Он то и дело сглатывал слюну. На поясе позвякивали метательные лезвия. — Думаешь, ты выиграл, Блэки. — Роджер… — Нет. Мы этого не позволим. Не позволим. — Он оглянулся на своих ангелов. — ВЕДЬ ПРАВИЛЬНО?! Я вздрогнул от его рева. Ангелы молчали. Он снова повернулся ко мне и прошептал: — Мы не позволим… Моя тень касалась его ступней. Тень Роджера лежала на ребристой оболочке позади него. — Роджер, ты напрашиваешься на неприятности. Чего ты добиваешься? — Хочу проверить тебя на вшивость. — Вечером уже проверял. — Это было до того, как… — он скосил глаза на ремень, и у меня засосало под ложечкой, — ушла Фидесса. Она от меня сбежала. Растерянность прятала его черты. — Знаю. Я обернулся на выдвинутый над Ядозубом кабинет. В окне маячили четыре силуэта: два мужских и два женских. — Она там?! — Растерянность сошла с его лица, и за ней полыхнула ярость. — Она пришла сюда… к тебе?! — К нам. Твои мозги способны понять разницу? — А кто там с ней? — Он сощурился на свет прожекторов. — Дэнни? — Верно. — Почему? — Она сказала, он так и так от вас убежал. — Да чего я тебя тут спрашиваю. Мне все ясно. — Они нас слышат. Спроси у них, если хочешь. Роджер оскалился и запрокинул голову… — Дэнни! Зачем ты от меня убежал? Возвращайся к нам. Молчание. — Ты бросишь Обитель, и Питт, и все остальное? Молчание. — Фидесса! Да… Роджер. Голос ее, обычно такой сильный, теперь почти потонул в помехах. — Дэнни что, правда хочет убежать к дьяволам? Правда… Роджер. — Дэнни! Молчание.