Лорк замер. — Давай. Проиграй его. И Кейтин узрел в лице Лорка нечто живое. Тот шагнул к консоли; Циана Морган поискала индекс сообщения. — Вот оно. — Нажала кнопку. На другом конце комнаты к ним развернулся Князь. — Что ты, черт тебя раздери… — (рука в черной перчатке сшибла со стола хрустальный бокал, а за ним и тарелку с рельефным орнаментом), — творишь, а, Лорк? — (Рука вернулась; кинжал и резная деревянная палочка брякнулись на пол с другой стороны.) — Циана, ты ему помогаешь, что ли? Сука вероломная. Я очень зол. Я просто в бешенстве! Я Князь Красный — я и есть Дракон! Я Змей-калека; но я тебя придушу! — (Дамастная скатерть сморщилась в черных пальцах; судя по звуку, дерево под ней расщепилось.) Кейтин сглотнул шок во второй раз. Сообщение — три-дэ-проекция. Расфокусированное окно за Князем льет утренний свет какой-то звезды — вероятно, Сола — на сокрушенный завтрак. — Я могу все — все, что захочу. Ты хочешь меня этого лишить. — Князь склонился над столом. Кейтин глянул на Лорка, на Циану Морган. Ее рука, бледная, с сеткой вен, сжимала парчу. Лоркова, рифленая, с узлами костяшек, лежала на инструмент-блоке; два пальца держали переключатель. — Ты оскорбил меня, Лорк. Я могу быть полной сволочью, коль увлечет меня каприз. Припоминаешь вечеринку, когда пришлось разбить тебе голову, чтобы научить манерам? Ты, верно, и забыл мальчика, которого привел — добавлю: без приглашения — на мой скромный прием. Его звали Брайан Энтони Сандерс — заурядный, хамоватый, тупой и невыносимо грубый юноша. Не успели нас представить, как он уже оскорбительно отозвался о моей руке. Я сделал то, чему научился давным-давно: посмеялся. Я даже вежливо отреагировал — ответил на его хамские вопросы так, будто они ничего не значили. Но я не забыл. После вечеринки, вернувшись в свой университет, он обнаружил, что лишен стипендии и обвинен в мухлеже с результатами предыдущих экзаменов, за что, сообщу тебе с радостью, его вскоре исключили. Пять лет спустя — потому что я все еще не забыл — по моей наводке ревизор навестил фирму, где он тогда работал. Через неделю он был уволен за растрату пары-тройки жалких тысяч фунтов @сг своих нанимателей — и, вообще-то, провел три года на каторге, где, я так понял, регулярно настаивал на своей невиновности, пока не стал посмешищем в глазах каторжан. Еще пять лет спустя — жизнь у него вроде не складывалась (вероятно, тебе он запомнился пухленьким мальчиком; мужчиной он страшно отощал), — когда я попросил своих людей выследить его снова, не составило труда спрятать в комнате общаги для холостяков, где он ютился, какие-то несерьезные наркотики — так что его выставили на улицу. Через два года после этого, решив часок поразмыслить, ложкой какого дегтя подпортить ему судьбину на сей раз, я обнаружил, что он по-прежнему бездомен — и сильно увлекся алкоголем. Вот тебе ирония судьбы, две штуки: когда мы его нашли — в канаве у шоссе, близ складских ангаров за космодромом, — он дрых в измятом контейнере, некогда служившем упаковкой для внутриатмосферного турбинного реле производства «Красного смещения». И то ли он побывал за это время в какой-то переделке, то ли что, но мы недосчитались трех пальцев на его левой руке — к чему, поверь, я не имел никакого отношения. И у него уже просто не было средств, чтобы пойти и сделать протезы. В тот момент было делом техники пробудить в нем интерес к тем самым наркотикам, стоившим ему дома, — работавшая на меня девушка на месяц взяла его в настоящую квартиру, ежедневно потчевала наркотой в огромных дозах… а потом исчезла, оставив его на улице с новой привычкой на единственную память о себе. В последний раз, когда я проверял — вообще-то, всего три месяца назад, — я узнал, что после пестрой уголовной карьеры рецидивиста Брайан Энтони Сандерс, пытавшийся потакать своей привычке, умер… и года не прошло, как он околел от холода в тупиковом переулке незначительного города с населением два миллиона на ледяной планете в тысяче световых лет как от тебя, так и от меня, безусловно проклиная божеств случая, расстроивших все его попытки жить счастливой жизнью, — будто у него была особая аллергия на… донимавшие его неудачи. Знать, что его упорно, скрупулезно донимал именно я, — это чудесно, это воодушевляет, о Лорк. Да ведь о таком мечтает каждый: чтобы бездумные хамы платили за бездумное хамство до гроба. Ну а мне просто случилось по рождению обрести власть претворять такие мечты в жизнь. Уверяю тебя, ты такого счастья и представить не можешь. В сумме я потратил всего пять часов, разбросанных по двенадцати годам. Бывают секунды, когда я ощущаю свое величие — и говорю без страха… это я его убил! И видишь ли, те двадцать с гаком человек, что за эти годы огорчили меня так же, как он, я убил тоже. Выходит даже недорого — и очень удовлетворительно. Так вот, Лорк фон Рэй, заруби себе на носу: ты оскорбляешь меня своим существованием. Я сделаю все, чтобы выбить компенсацию за это оскорбление. Я готов потратить куда больше времени за куда более короткий период, убивая тебя! Циана Морган вдруг взглянула на племянника, увидела руку на переключателе. — Лорк! Что ты делаешь?.. — Она схватила его запястье, но он перехватил и оттолкнул ее руку. — Я знаю о тебе куда больше, чем когда отправлял предыдущее письмо, — сказал Князь из-за стола. — Лорк, убери руку! — не унималась Циана. — Лорк… — Голос надломило отчаяние. — Когда я говорил с тобой в тот раз, я сказал, что тебя остановлю. Сейчас я говорю: если остановить тебя можно, только убив, я тебя убью. В следующий раз… — Рука в перчатке нацелилась. Указательный палец дрожал… Князь блеснул и исчез; Циана ударила по Лорковой руке. Переключатель щелкнул. — Ты что вообще о себе возомнил? — Капитан?.. Под кружащимися звездами им ответил хохот Лорка. Гневно затараторила Циана: — Ты отправил сообщение Князя в систему публичных объявлений! Этот богохульный безумец появился на всех экранах института! — Она в гневе ударила по реактопластине. Огни индикаторов погасли. Блок и скамейка провалились под пол. — Спасибо, Циана. Я получил то, за чем приходил. В кабинет ворвался музейный охранник. Когда он скакнул внутрь, его озарил столп света. — Простите, мне очень неловко, но тут у нас… один момент. — Он ткнул в запястный комфон. — Циана, ты что, поехала серебряной крышей? — Банни, ради всего святого. Это вышло случайно! — Случайно! Это был Князь Красный, да? — Ну а кто? Слушай, Банни… Лорк сжал плечо Кейтина: — Пошли. Они оставили охранника/Банни спорить с Цианой. — Зачем?.. — пытался спросить Кейтин из-за капитанова плеча. Лорк остановился. «Под Сириусом № 11» (фальшивка Фолвина) горела пурпурным каскадом за его спиной. — Я сказал, что не могу передать суть словами. Может, хоть так станет яснее. Теперь найдем остальных. — Как вы их найдете? Они еще бродят по музею. — Думаешь? — Лорк припустил вновь. Нижние галереи: хаос. — Капитан… — Кейтин старался вообразить тысячи туристов лицом к лицу с бешенством Князя; он помнил свое первое столкновение на «Птице Рух». Посетители роились на ониксовом полу Зала Фицджеральда. («Если таково их представление о новом искусстве…») («…подавать его вот так, без объявления, думаю, было не очень…») («…а мне показалось очень даже настоящим!») Переливчатые аллегории гения двадцатого века покрывали световой лазурью дугообразные стены. Дети щебетали с родителями. Студенты тараторили друг с другом. Лорк быстро шел между ними, Кейтин не отставал. Они пронеслись по спирали в холл над драконьей головой. Черная тварь вспорхнула над толпой, ее дернули обратно. — Другие наверняка с ним! — завопил Кейтин, показывая на Себастьяна. Кейтин метнулся мимо каменной челюсти. Лорк нагнал его на синей плитке. — Капитан, мы только что видели… — …Князь Красный, как на корабле… — …на экране объявлений, он… — …по всему музею, вообще. Мы вернулись… — …сюда, чтобы с вами не разминуться… — …когда вы спуститесь. Капитан, что… — Пошли. — Лорк остановил близнецов, положив обоим руки на плечи. — Себастьян! Тййи! Нам надо на пристань и разыскать Мыша. — И смыться с этого мира к вашей нове! — Сначала доберемся до пристани. Потом поговорим, что делать дальше. Они проталкивались к арке. — Нам бы поторопиться, пока сюда не прибыл Князь, — сказал Кейтин. — Зачем? Это Лорк. Кейтин пытался перевести его облик. Расшифровке не поддается. — Будет и третье сообщение. Я его дождусь. Затем — сад: многоголосый и золотой. — Спасибо, док! — крикнул Алекс. Он размял руку: кулак, сгиб, взмах. — Эй, парень. — Повернулся к Мышу. — Отлично ты играешь на сиринге. Извини, что в самый разгар прибыл медико-блок. Все равно спасибо. — Ухмыльнулся, глянул на настенные часы. — Кажись, успеваю на охоту. Малакас! — Пошел прочь меж бренчащих завес.