— Что об этом вторжении карты в ночь говорят? Себастьян, внимательно глядя из-под пушистых светлых бровей, притянул ближе свои темные сполохи. — Хочу я их расклады увидеть. Да. Где мы среди карт с Князем выпадем? Если она погадает, удастся рассмотреть колоду. Кейтин ухмыльнулся: — Да, Тййи. Погадай нам на экспедицию капитана. Она хорошо гадает, Себастьян? — Никогда Тййи не ошибается. — Ты считаные лицо секунды видела Князя. В лице человека линии обозначены судьбы. — Лорк упер кулаки в бедра. — На моем по разлому можешь где мою эти судьбу линии сказать пересекут? — Капитан, нет… — Взгляд упал на руки. Для недвижных пальцев карты, казалось, слишком велики. — Я карты раскладываю только и гадаю. — Я не видел никого, кто гадал бы на Таро, с универа. — Кейтин смотрел на Мыша. — На философском семинаре был один персонаж из Плеяд, вот он умел гадать. Одно время я, пожалуй, мог считаться адептом-любителем «Книги Тота», как кто-то назвал Таро в начале двадцатого века. Я бы, скорее, сказал… — он запнулся, ожидая подтверждения Тййи, — «Книги Грааля»?.. Подтверждения не последовало. — Ну же. Погадай мне, Тййи. — Кулаки Лорка спрыгнули с бедер. Тййи кончиками пальцев касалась золотых рубашек. Со своего места у основания пандуса она смотрела в пространство между Кейтином и Лорком: серые глаза полуприкрыты эпикантусом. Сказала: — Погадаю. — Мыш, — позвал Кейтин, — иди сюда, посмотри. Поделись мнением об искусстве… Мыш вскочил, освещенный шахматной доской: — Эй!.. Все повернулись на сломленный голос. — Вы в это верите? Кейтин поднял бровь. — Вы называли суеверным меня, потому что я плюнул в реку? А теперь читаете будущее по картам? Аннн! — Он издал не совсем такой звук. Но этот звук означал отвращение. Золотая серьга тряслась и мерцала. Кейтин нахмурился. Рука Тййи зависла над колодой. Мыш бешеным рывком одолел полковра: — Вы правда хотите узнать, что́ будет, разложив карты? Это глупо. Это суеверие! — Мыш, вовсе нет, — возразил Кейтин. — Кто бы мог подумать, что именно ты… Мыш махнул рукой и рассмеялся хриплым лаем: — Ты, Кейтин, — и карты. Ну ты даешь! — Мыш, на деле карты ничего не предсказывают. Они всего лишь предлагают грамотный анализ обстоятельств… — Карты неграмотны! Они из металла и пластика. Они не знают… — Мыш, семьдесят восемь карт Таро — это символы и мифообразы, которые повторялись и отражались все сорок пять веков человеческой истории. Тот, кто понимает эти символы, способен сконструировать диалог относительно данной ситуации. Никаких суеверий. «Книга перемен», даже «Халдейская астрология» обращаются в суеверие, только если ими злоупотреблять, считать, что они приказывают, а не направляют и советуют. Мыш опять издал этот звук. — Мыш, ну правда! Чистейшая логика. Твои взгляды устарели на тысячу лет. — Эй, капитан? — Мыш одолел остаток ковра, выглянул из-за Лоркова локтя, скосился на колоду у Тййи на коленях. — Вы верите в эти штуки? — Его рука упала на предплечье Кейтина, словно касание могло запретить тому двигаться. В глазах тигра под ржавыми бровями блеснула боль; Лорк осклабился: — Тййи, на картах мне погадай. Она перевернула колоду и стала перекладывать картинки… — Капитан, одну выбирайте. …Из руки в руку. Лорк присел на корточки, всмотрелся. Вдруг остановил переходящие карты указательным пальцем: — Космос, кажется. — Он назвал карту, на которую упал палец. — В этой гонке Вселенная приз наш. — Поднял глаза на Мыша и Кейтина. — Как думаете, выбрать Космос для начала гадания? — Обрамленная исполинскими плечами «боль» теряла остроту. Мыш в ответ скривил темные губы. — Давайте, — сказал Кейтин. Лорк вытащил карту: Утренняя дымка обвила березы, тисы и остролисты; на полянке нагая фигурка прыгала и кувыркалась на голубой заре. — О, — сказал Кейтин, — Пляшущий Гермафродит, союз всех мужских и женских принципов. — Потер ухо двумя пальцами. — Знаете, где-то триста лет, с тысяча восемьсот девяностых по конец начала космической эры, христианизированная до неприличия колода карт Таро, созданная другом Уильяма Батлера Йейтса, была так популярна, что почти уничтожила изначальные образы. Лорк наклонил карту, и дифракционные изображения зверей, мигнув, исчезли в таинственных зарослях. Ладонь Мыша на Кейтиновой руке напряглась. Он вопросительно поднял подбородок. — Звери Апокалипсиса, — ответил Кейтин. Показал через плечо капитана на четыре угла рощи. — Телец, Лев, Орел, а это обезьяноподобное созданьице на заднем плане — карликовый бог Бес, изначально египетский и анатолийский, защитник рожениц, гонитель скаредных, божество щедрое и страшное. Одна его статуя довольно известна: припал к земле, ухмыляется, показывает клыки, совокупляется с львицей. — Ага, — прошептал Мыш. — Видал я эту статую. — Честно? Где? — В музее. — Мыш пожал плечами. — В Стамбуле, наверное. В детстве, меня водил какой-то турист. — Увы, — задумался Кейтин, — я довольствовался трехмерными голограммами. — Только он не карлик. Он… — скрежет прервался, Мыш глянул на Кейтина, — в два раза выше тебя будет. — Зрачки Мыша закатились в мгновенном воспоминании, показав прошитый венами белок. — Капитан фон Рэй, вы Таро знаете хорошо? — спросил Себастьян. — Мне гадали на картах всего ничего, — объяснил Лорк. — Матери не нравилось, когда я слушал гадалок, которые выставляли свои столики на улицу, под стыки ветрозащиты. Помню, мне было лет пять-шесть, и я умудрился потеряться. И пока бродил по совсем незнакомому району Ковчега, подошел к гадалкам, и они предсказали мне будущее. — Он засмеялся; Мыш, считывая надвигавшиеся эмоции неверно, ожидал гнева. — Когда я вернулся и рассказал матери, она страшно расстроилась и велела никогда больше так не делать. — Она знала, что это все глупость! — прошептал Мыш. — Что сказали карты? — спросил Кейтин. — Что-то о смерти в семье. — Кто-нибудь умер? Глаза Лорка сузились. — Примерно через месяц моего дядю убили. Кейтин размышлял над звуками «м». Дядя капитана Лорка фон Рэя? — Но карты хорошо не знаете вы? — переспросил Себастьян. — Только названия нескольких… Солнце, Луна, Повешенный. Однако значения не изучал их я никогда. — А. — Себастьян кивнул. — Первая карта выбранная всегда сами вы. Но Космос — Старших Арканов карта. Человеческое не может существо представлять. Выбирать нельзя ее. Лорк скривился. Смущение гляделось злостью. Истолковав его превратно, Себастьян умолк. — Иначе говоря, — продолжил Кейтин, — в колоде Таро пятьдесят шесть карт Младших Арканов — они как пятьдесят две игральные карты, только в числе придворных карт — пажи, рыцари, королевы и короли. Эти отвечают за повседневные дела людей: любовь, смерть, налоги, все такое. Есть еще двадцать две карты: Старшие Арканы, с картами вроде Дурака и Повешенного. Они символизируют первичные космические сущности. И правда — неудобно выбирать одну из них как символ себя. Лорк пару секунд буравил карту взглядом. — Почему нет? — Посмотрел на Кейтина. Выражение с лица исчезло. — Мне нравится эта карта. Тййи велела выбрать, и я выбрал. Себастьян поднял руку: