— Хэлло! — Хэлло! — Мэри вытерла руки о передник и ждала, пока Квини привяжет лошадь к ограде. Заметив смущение Квини, Мэри сама начала разговор: — Мы теперь соседи… — Да. — Это очень хорошо, что ты пришла познакомиться. Твой муж тоже мог бы зайти. Квини замялась: — Ему пришлось рано уехать. — Да, мы видели его верхом. «Так, — подумала Квини, — отсюда отлично видно все, что у нас делается». — Жаль, — продолжала Мэри, — но отца с матерью сегодня нет. Заходи ко мне. Квини приняла приглашение. Дом был больше и новее, чем дом Кинга. Здесь была кухня, две комнаты и прихожая. Квини и Мэри расположились в прихожей. — Нет ли каких-нибудь известий о Гарольде? — спросила Квини. — Нет ничего. — Где бы он мог быть?! Кассирша супермаркета сказала, что он отправился тогда в сторону Нью-Сити. На обочине дороги нашли цепочку, которую он всегда носил, а тут, видно, выбросил. — Да, твою цепочку. — Мэри чуть скривила рот. — Одному небу известно, что будет дальше, но сейчас, летом, много дела, и Гарольда нам не хватает. Он, конечно, страшный лентяй, всегда старался на меня свалить работу, но кое-что все-таки делал. А теперь всё на мне. — Возьмите кого-нибудь в помощь. У вас же есть деньги. — Отец говорит, что чужие руки никуда не годятся. Он считает, что лучше делать все самим, сотня коров, лошади, свиньи — все самим, да еще поле обработать надо. Нам помогает только мальчишка, сын моей сестры. А отец все берет и берет в аренду землю. Будто это решает дело. Квини была довольна, что Мэри сама коснулась темы, которая ее волновала. — Вы и нашу там, наверху, тоже прибрали. — Ты уже знаешь? Это было глупо. Наша земля вся вместе, а ваша — по ту сторону долины. Что же, и там мне смотреть за скотом? — А нам так недостает нескольких акров… — Вам? Джо не занимается скотоводством, он вечно где-нибудь болтается, ты — в школе. Вам земля нужна меньше, чем нам. Защищать мужа перед этой девушкой из ранчо было труднее, чем перед судьей, ведь у Мэри было больше оснований не верить Квини. — Джо интересуется лошадьми. — Девочка, но это же стоит денег. Он всегда был с размахом… ему все или ничего. Ну куда он опять сует свою голову? — Деньги… кое-что я уже заработала. Он отличный наездник. — В лошадях он разбирается, это верно. Ничего, что был второгодником! Да и коровы его уважают, как увидят — сразу думают: о, этот парень возьмет нас за рога. Квини рассмеялась. Ее удивило, что молчаливая Мэри вдруг разболталась. А не кроется ли что-нибудь за этим? — Стоунхорн мог бы и нам помочь, — продолжала Мэри, — но он никогда не согласится быть ковбоем у Гарольда. А тут наш отец совсем с ума спятил: думает, что твой муж убил Гарольда. — Он не убивал Гарольда. — Я тоже так думаю. Черт знает, где только болтается этот бездельник Гарольд. Еще, пожалуй, притащит домой какую-нибудь, которая боится работы… Квини решилась: — Если бы Джо мог заняться скотоводством… Мне кажется, что на коней у него счастливая рука. Вот если бы нам вернуть свою землю! — Что касается меня, я постараюсь, чтобы договор на аренду расторгли. Условие — Джо будет помогать мне, пока нет Гарольда. — Мэри, но ведь это вряд ли возможно. — Бог все может — любит говорить наш пастор. Скажу отцу. Доверь это мне. — Ты, кажется, стала настоящим ранчеро? — У отца ревматизм, брат исчез, и всю работу делаю я. Если Джо согласится помогать — вы получите землю. Это по дружбе, я говорю, ты понимаешь? — Я передам ему это. — Скажи Джо, что надо клеймить телят и пусть он захватит с собой лассо, да поскорее. — Хорошо. Квини поднялась. Мэри проводила ее. К вечеру возвратился Стоунхорн. Он увидел, что в доме стало чище и уютнее. Квини успела набрать ягод и, кроме супа из костей фазана, напекла лепешек. Отца не было дома. Он ушел раньше, чем Квини вернулась от Бутов. — Отец торчит у своих старых братьев, пропивает аренду. Я его видел. Впрочем, не волнуйся, если сегодня ночью опять будет весело. Он придет пьяный, это ясно, но я его не пушу в дом. Может проспаться на лугу. Квини сжалась. — Был я в совете племени, у Дейва, который ведает экономикой — насколько индеец может чем-нибудь ведать. Над ним — Хаверман. Дейв сказал мне, что не может быть и речи о возвращении земли: старик Кинг — пьяница, а я — преступник. Долго теперь меня совет племени не увидит. — За какое время твой отец получил деньги? — робко спросила Квини, потрясенная тем, что услышала. — Заплачено до конца декабря, то есть восемьдесят долларов, и все пропито, включая ренту, так что у нас могут быть и неприятности. Счастье еще, что отец — мот, а контрабандное дерьмо стоит дорого. У него скоро не будет денег. — Джо, я боюсь за тебя. — За меня тебе не нужно бояться. А вот то немногое, что мы имеем, в ближайшие недели пропадет ни за грош. Ведь, когда отец напьется, он крушит все вдребезги. Ты, наверное, боишься отца… но, если он хоть раз дотронется до тебя, я не стану с ним церемониться. Квини не собиралась ныть. — Стоунхорн, я хочу рассказать тебе, где я сегодня была, — решительно сказала она. — Где? — У Мэри Бут. — И Квини слово в слово, без прикрас передала весь разговор. Она опасалась гнева Джо, но и не хотела ни в чем покривить душой. Он шлепнул себя руками по ляжкам и расхохотался. — Мэри? Разумеется, я согласен быть у нее ковбоем. Буду ловить ей телят. Это решительная женщина. Она однажды даже спрятала меня от полиции… на один день, — добавил он, делая серьезное лицо под укоризненным взглядом жены. И Квини вдруг поняла, что этот бродяга Джо Кинг не искал женщин, пока не встретил ее, Квини Халкетт. Она ничего не сказала. Ночью Квини еще не спала, когда в тишине послышались шаги и сопенье пьяного. Стоунхорн запер дом изнутри. Когда отец догадался об этом, он с такой яростью нажал на дверь, что выломал несколько Досок и ввалился в дом. Сын спрыгнул с постели, схватил совершенно пьяного, озадаченного неожиданным результатом своих усилий отца и вытащил обратно на луг. Он швырнул ему пару одеял и возвратился к жене. На этом все кончилось. Пьяному показалось, что одеяла — это и есть его постель, он завернулся в них и захрапел. Всю ночь, так и не сомкнув глаз, Квини пролежала, прижавшись к своему мужу. Наконец наступил рассвет. Около дома на лугу сидел отец. Он вытащил из кармана маленькую бутылку водки — это он оставил на завтрак. Стоунхорн подошел к нему. — Тебе не стыдно с раннего утра лакать это дерьмо?! — Заткни глотку! — Едва выпив, старый Кинг всегда становился драчливым. Он выкинул пустую бутылку в траву и набросился на сына. Тут, на лугу, Стоунхорну было где развернуться, и он быстро нокаутировал старого Кинга, потом втащил его в дом и уложил на постель. — Ну, больше он теперь ничего не натворит. Я пойду к Мэри. Думаю, что мы сможем пасти наших коней не только тут, но и на той стороне, в табуне. — Хорошо, — нерешительно ответила Квини. Когда муж уехал, она медленно побрела к запущенному кладбищу. Там она села у могилы с покосившимся шестом, на котором утренний ветер раскачивал пучок орлиных перьев. И не было даже имени. К обеду старик очнулся. Квини вместе с ним поела брюквенной каши. Он был совершенно трезв и принялся рассказывать историю долины и обступивших ее гор. Найдя в Квини внимательную слушательницу, он откинул одеяло со сложенных в углу вещей. Тут были головной убор из перьев орла и богато расшитая куртка. Старому человеку приятно было показать эти вещи своей названой дочери. В движениях старика появилась гордость и даже величие. Со смущенной улыбкой надел он головной убор, снова снял его.