— Развалился. Летта прикрыла глаза, борясь с новым приступом накатившей истерики. Они были правы. Они все были правы. Последний раз сжав ее пальцы, Лиам поднялся на ноги и протянул ей руку. Она поднялась следом. — Не то, чтобы я рвался в бой. Если честно, мне и здесь было неплохо. Но сейчас нам лучше держаться поближе к нашим. Сюда могут прийти новые демоны. Летта вдруг вырвала свою руку из его. Лиам, явно не ожидавший такого, заметно смутился, но тут же взял себя в руки, склонив голову набок. — Куколка? — Я не могу. Иди без меня. — Ты что, опять что-то задумала? — Лиам устало нахмурился. — Нет, просто… Тебе лучше не идти туда со мной. — Это еще почему? Не стану я бросать тебя здесь. Хочешь помереть — так нечего было меня перед этим в себя влюблять, эгоистка! Не дам я тебе это сделать. Я же собственник, ты в курсе? Летта была в отчаянии. Ей не хотелось снова потерять его, снова сходить с ума от волнения, но и пойти с ним она не могла. Это было слишком опасно. Опасно для него. — Там, где я, — тихо заговорила Летта, опустив взгляд в пол, — всегда кто-то умирает. Я не могу пойти туда, и тебе со мной оставаться нельзя. Я не хочу, чтобы и ты тоже пострадал. Я буду в порядке, обещаю. Только, пожалуйста, не заставляй меня… Лиам не позволил ей договорить, подцепив ее подбородок пальцем и заставив ее поднять лицо. Она увидела его спокойные серые глаза. — Ты кому это рассказываешь, милая? — в его голосе не было упрека, только понимание с легкой ноткой усмешки. — Перед тобой стоит рекордсмен по самокопанию, я это уже проходил. И знаешь, что самое ироничное? Именно ты заставила меня признать, что это все чушь полнейшая, — рука Лиама скользнула по ее шее, к плечу, чуть сжав его. — Не забывай, что я все это время был рядом и видел то, о чем ты говоришь. Понятия не имею, что тебе пришлось пережить сегодня, но послушай меня очень внимательно. Да, ты была свидетелем многих смертей. Но никак, черт возьми, не их причиной. Да все мы сегодня были свидетелями кучи смертей! Это разные вещи. Нет ничего проще, чем обвинить себя в чем-то, чего уже не исправить. Сложнее придумать, что сделать дальше, чтобы все, что случилось, имело хоть какой-то смысл. И знаешь, что? Нам повезло. Ты в этом лучшая, — его взгляд потеплел, а она застыла, пораженная искренностью его слов, запоздало осознавая, что Лиам чувствовал то же самое, что и она сейчас. Он жил с этим долгие годы, находя утешение на дне бутылки, забываясь в мимолетных удовольствиях, закрываясь от остальных точно так же, как и она сейчас. — О да, ты себе даже не представляешь, как сильно меня поражали эти твои нереальные идеи в самых отстойных ситуациях. И сейчас самое время, чтобы вспомнить, как это делается. Давай, милая, сделай это снова. Заставь меня еще раз сойти от тебя с ума. Летта долго молчала, прежде чем кивнуть и благодарно улыбнуться. Он снова сделал это, только на этот раз не стал прятать свою поддержку за ворохом ненужных и колких фраз. Со стороны вдруг послышалось шевеление. Эйр, словно марионетка, встал на ноги, пошатнулся, и пошел прочь, пробираясь меж заледенелых демонов. Лиам, судя по выражению лица, все это время думал, что глава Лесных скорее мертв, чем жив. — Кажется, он все слышал, — сообщил он. А после добавил уже шепотом. — Придется его убить. Летта пропустила его колкость мимо ушей, метнувшись вслед за Эйром. — Постой! — Парень замер, переступив одной ногой через заледенелую ногу. — Ты… в порядке? Что ты собираешься делать теперь? — Не волнуйся, блондиночка, — прохрипел Эйр, не оборачиваясь. — Я уже говорил, что лить слезы у меня по расписанию чуть позже. Больше ничего не сказав, он ушел. * * * Миновав ледяных демонов, они с Лиамом помчались вдоль обрыва в сторону лагеря. Пока Летта валялась в отключке, а Лиам морозил все, что движется, процессия из темного Бога и противостоящих ему волшебников ушла дальше. Портал Вика забросил их со Эйром далеко от Ночлега. Видимо, он отдал на это все свои силы. По пути им встречались раненные или просто те, кто отстал и теперь бежит навстречу неуязвимой цели. Летта не останавливалась, пытаясь подстроиться под темп бега Лиама, подсознательно боясь снова упустить его из вида и остаться одной. Казалось, что у нее болело все — каждая косточка, каждая клеточка, каждый сантиметр тела. Но здесь работало правило бега: как только пройдена точка максимального дискомфорта, тело начинало делать вид, что не замечает его. Становилось легче, главное — не останавливаться. И Летта чувствовала, что остался еще один маленький рывок, который покажет, чем закончится эта история сегодня. — Я пыталась добраться до лагеря, чтобы увести оттуда людей, — запыхавшись, объяснила она Лиаму. Он повернул к ней лицо, явно задаваясь вопросом, как же в таком случае ее занесло в Ночлег. Но оставил свои упреки при себе. — Уже поздно, — только и сказал он. Пока они с Лиамом позволяли себе небольшую передышку, война не прекращалась ни на мгновение. Сперва им пришлось проскочить сквозь стену из демонов и сражающихся с ними волшебников. Реакция у уставшей девушки была не такой же сносной, как днем. В нее едва не угодил чужой зачарованный каменный валун, который было трудно не заметить, но ей это удалось. На помощь пришел Лиам. Он только взглянул в ту сторону, а из песка уже вырос ледяной щит, принявший на себя удар. — Не спи, куколка. Летта ожидала увидеть дальше битву еще ожесточеннее, чем здесь. Битву, где Лекса изящно танцевала бы со своими мечами, Нео пылал, надвигаясь на Бога, не видя препятствий. Где Морган обратил бы свой гнев, на этот раз, в правильном направлении. Где Виолетта на пару с братом, держали бы в страхе высших демонов, которым такая сила бы и не снилась. Но вместо всего этого она видела груду камней и пепелище там, где когда-то стоял Ночлег. Нет такого выражения, которое могло бы описать то, что она испытала в тот момент. То, что она испытала, увидев Нео, по колено в огне, который не мог ему навредить, смотрящего невидящим взглядом вдаль, беспомощно сжимающего кулаки. Она видела человека, топчущего подошвой ботинка годы, проведенные под окнами этого здания в надежде когда-то встретиться со своими родителями. И она знала, что невольно стала той, кто приложил к этому руку. Той, кто боролся недостаточно яростно, чтобы остановить это. Она увидела Бога, воздух вокруг которого будто искрился силой, которая должна была уничтожить ее. Но которую он играючи присвоил себе, будто насмехаясь над их жалкими попытками. Она видела своих растерянных друзей, которые теперь просто стояли вокруг, не понимая, что им делать дальше. Истощенные и отчаявшиеся. А некоторые и вовсе лежали на песке, оглушенные внезапным взрывом, уцелевшие лишь потому, что Даниэль впитал всю взрывную волну в себя. Планировал ли он спасать их? Планировал ли он таким образом подавить сопротивление, уничтожив боевой дух? Как бы там ни было, у него получилось и то, и то. — Ты помнишь, где находится мое тайное место? В той заброшенной деревне, — наклонившись к ее уху, тихо спросил Лиам. Летта молча кивнула, судорожно соображая, что делать дальше. Он мимолетно коснулся ее спины и тут же убрал руку. — Если проиграем и разминемся — встретимся там. Ощущение поражения навязчиво зависло в воздухе, олицетворенное грудой кирпича и искореженными телами, захороненными под ним. Наверное, каждый сейчас думал об одном и том же. О том, что теперь будет с ним и его близкими. Сжалится ли Бог? Быть может, именно он удостоится возможности продолжать свою никчемную жизнь? Не убьет ли Даниэль всех одним щелчком пальца, наказав за попытку отвоевать жизни своих родных, а, возможно, и свою собственную? Или оценит их смелость и позволит жить? И как им вообще могло прийти в головы, что теперь, обретя бесконечную магию, они способны сравниться с Богом? Каждому из них было над чем подумать. Лекса думала о том, что было бы, прими она предложение Деймониума. Эйр, впервые затерявшийся в толпе, думал о времени. О том, что при всей многогранности мира с его аномалиями и волшебством, время — единственная вещь, которую невозможно повернуть вспять. Нео думал о том, что нужный момент обязательно наступит. И если его друзья потеряли веру в победу, он поделится со всеми своей. Чтобы не случилось, он не собирался сдаваться. Лиам думал о том, как много может изменить одна случайная переменная, вдруг вклинившаяся в формулу чужой жизни. Он жалел лишь о том, что слишком долго отрицал факт ее существования, ведь никогда не знаешь, какое число окажется после знака «равно», и как скоро. Летта думала о том, как несовершенен этот мир, созданный, казалось бы, совершенными существами. И как слепое стремление родителя сделать свое дитя лучше превращает его из дерева, прекрасного своими изъянами, в очередную копию самого себя. Барни думал о попугае, который вдруг куда-то пропал. А Виолетта думала о Кристине. И, как бы не старалась, никак не могла понять, почему ее младшая сестренка сейчас целенаправленно шагает навстречу чудовищу, которое мнило себя богом, и… улыбается. Вскоре это заметили и остальные. Виолетта окликнула сестру, но та будто ничего не услышала. Она остановилась только тогда, когда Деймониум преградил ей дорогу, положив ладонь на резную рукоять кинжала. Видимо, решил, что одна безоружная девчонка не стоит того, чтобы растрачивать на нее магические силы. — Постой, — спокойно остановил его Даниэль. — Я позволю ей говорить. Деймониум, поколебавшись с секунду, отошел в сторону. А тем временем Виолетта, Барни и Нео уже бросились к ним, в слепой попытке защитить. Но ожидаемо застыли на месте, так и не добравшись до Бога. Им он слова не давал. Летта тоже дернулась было в их сторону, но Лиам остановил ее за плечо. Она не сопротивлялась. Они оба знали, что атака в лоб — самая глупая затея. Они понимали, что Кристина пошла туда добровольно, сама. Но сердце Летты все равно беспокойно забилось в груди, а голова пошла кругом от осознания собственной беспомощности. Все, что им оставалось — покорно наблюдать и надеяться на лучшее. — Я вижу — ты улыбаешься, — Даниэль сделал шаг в сторону Кристины и чуть вздернул вверх подбородок, будто подчеркивая, что он выше ее не только ростом. — Ты не боишься меня? Кристина смотрела на Даниэля, как завороженная. А после, будто осознав что-то, покорно склонила голову. — Не боюсь. Я пришла, чтобы сказать, что верю тебе и понимаю, что то, что ты делаешь — необходимо. По лицу Даниэля скользнула заинтересованность, но было там и что-то еще. Что-то холодное и неприступное. — Правда? А что, если я скажу тебе, что в тебе недостаточно магической силы, чтобы быть достойной жизни? Останешься ли ты и тогда при своем мнении? — Тогда я не стану противиться, — Кристина вскинула на Бога свои огромные голубые глаза, полные решимости. А Летта стояла, будто громом пораженная, не веря своим ушам. — Я буду рада осознавать, что моя смерть не станет бессмысленной и никому не нужной. Она будет означать, что мир стал лучше. Что я помогла сделать его лучше. — Какого черта, Крис⁈ — Кричал Нео, пытаясь снова сжечь преграду Даниэля огнем. Но один и тот же фокус не работает дважды. — После всего, что он сделал? Он брата твоего убить собирался! Сколько наших погибло сегодня из-за него⁈ — Они погибли не из-за этого, — маленькие бледные руки сжались в кулаки. — Они погибли потому, что не смогли понять, что перед ними действительно Бог! Он — творец всего, что нас окружает, он наш творец! И если он говорит, что так надо, значит мы должны это принять! Да кто мы такие, чтобы перечить ему, Нео⁈ Даниэль одобрительно хмыкнул и сделал шаг навстречу Кристине, обведя взглядом потрепанных и раненных волшебников, едва стоящих на ногах под слабым светом звезд. — Эта девушка — пример смирения и послушания, — голос Даниэля — тихий, но властный — снова будто звучал не снаружи, а изнутри. Будто он уже давно забрался тебе в голову и вещал оттуда. — Однажды и вы все поймете. Но оглянитесь вокруг. То, что должно случиться — неизбежно. У вас изначально не было и шанса. Прояви каждый из вас такое же смирение, как эта смелая девушка, и все могло быть иначе. Ведь я не желаю вам зла, вы — мои дети. Вы добились лишь еще больших смертей. Сегодня погибло много тех, кто не должен был. Но пусть это станет вам уроком, потому что многие из вас — ключ к новому, лучшему миру. Миру, в котором не останется слабости и страха. Миру, где создания Божьи будут уважительны и благодарны своему создателю. Я все равно добьюсь своей цели. Вопрос только в том, как скоро вы осознаете бессмысленность своего маленького бунта. — Пожалуйста, прости моих друзей, — вновь опустив взгляд в пол, пролепетала Кристина. — Я пришла к тебе, чтобы молить о пощаде и милосердии. Все мы привыкли выживать, нам приходилось делать это с рождения. Я верю, что они все поймут и осознают свои ошибки, но пока им сложно это сделать. Пожалуйста, я прошу тебя только об одном — прекрати эту бессмысленную войну. Я верю, что тебе все под силу. Даниэль медленно приблизился к ней вплотную. Даже со стороны Летта ощущала давление божественной силы, что обрушилась на Кристину, которая невольно задрожала всем телом. — Ты готова к тому, что я закончу начатое и убью твоего брата? — вкрадчивым шепотом, задал вопрос Даниэль. — Да. Я понимаю. У Летты по спине пробежали мурашки от хладнокровности ее слов. По застывшему лицу Виолетты текли крупные слезы. Выражение лица Барни осталось неизменным. Довольно хмыкнув, Даниэль опустил руку на плечо Кристины. Летта уже хотела было отвернуться, чтобы не видеть этого, но вдруг ее внимание кое-что привлекло. За спиной Кристины что-то сверкнуло. А после этого все развивалось стремительно. Кристина подняла на Даниэля покорный взгляд, но ее рука при этом метнулась назад, к поясу штанов. В одно мгновение она выхватила оттуда тонкий кинжал и, без раздумий — заверенным движением — воткнула его точно в солнечное вплетение Даниэля. Летта готова была взорваться от эмоций, когда тонкая, но твердая, рука девушки не встретила препятствий и нашла свою цель. Теперь взгляд Кристины сверкал жгучей ненавистью и эйфорией от победы. Это продлилось три секунды. Ровно до того момента, как ее кулак, не встретив опоры в виде плоти, провалился еще дальше. Со стороны, Летта видела, как ее рука ушла в живот Даниэля до локтя, но Бог при этом явно не испытывал дискомфорта. Он рассматривал Кристину со смесью презрения и разочарования на лице, совсем не замечая руку девушки, провалившуюся сквозь него по самое плечо.