Он зарылся пальцами свободной руки ей в волосы, и поцелуй стал увереннее, требовательнее, жарче. Она провела ладонью по его колючей щеке, но губы по сравнению с ней были такими неожиданно мягкими и нежными, как и каждое его движение. Табак и корица. У поцелуя был вкус самого противоречивого на свете аромата. — Летта! Лиам! — откуда-то сверху эхом раздался голос Алека. Он искал их. Лиам нехотя оторвался, но все еще продолжал рвано дышать прямо ей в губы. Казалось, еще одно неосторожное движение пальцами с ее стороны, и он забудет о существовании Алека, снова прильнув к ее губам, от которых он не мог оторвать взгляд. И сейчас, смотря на его раскрасневшиеся небритые щеки, на опухшие покусанные губы, на снег, запутавшийся в его волосах, на затуманенный влюбленный взгляд, она почувствовала что вот-вот лопнет от эмоций, скопившихся теплом прямо в центре груди. И она рассмеялась, выпуская их наружу. Легко, звонко и счастливо. Ей просто было очень хорошо сейчас. А Лиам, расценив ее смех по-своему, вдруг будто бы очнулся и теперь смотреть на нее со смесью удивления и нежности, приподняв брови. — Смешно тебе? — с наигранной обидой, он сощурил глаза. А Летта продолжала смотреть на него, и не могла перестать приглушенно хихикать. — Ах вот значит, как… Милая, я оскорблен! С этими словами он набрал в кулак пригоршню снега и, с коварной улыбкой, высыпал его ей прямо на лицо. Летта задохнулась от внезапного холода, и стала смеяться еще заливистее. Изобразив на лице возмущение, она швырнула рыхлым снежком в него, но большинство ледяной пыли все равно попало на нее. Теперь уже и Лиам рассмеялся хриплым бархатистым смехом и откатился в сторону, приготовившись в ответной атаке. Это было похоже на какое-то безумие. Лиама пытали, они чудом выбрались из преисподней, на мир надвигалась смертельная угроза, все готовились к войне. А Летта, несмотря на это, чувствовала непривычную легкость в груди и самозабвенно поднимала вокруг себя снежную бурю из кусочка сугроба, неизвестно откуда взявшегося посреди лета. И не могла перестать улыбаться. Глава 36 Он Этим днем стояла солнечная погода. Но не было ни жарко, ни холодно. Ветер разносил по округе запах цветущих ирисов и детский смех. А небо такое голубое-голубое… Короче говоря, плевать погода хотела на то, что мир разваливался на части. У нее было свое мнение на этот счет. Как у кокетливой девицы, нарядившейся в свое самое красивое платье и накрутившей волосы, чтобы просто сходить за утренним кофе. Летта беззвучно хмыкнула этим мыслям, продолжая задумчиво смотреть в окно своей комнаты и впитывать кожей нежность лета. Тонкую тюль раздувало сквозняком, и она ласкала ее обнаженные плечи, закрывая от нее обзор на белоснежный ирис, одиноко лежащий на подушке. Как радостно осознавать, что нежные спутники ее утра вернулись вновь. Она скучала. На подоконнике стояла кружка с еще дымящимся травяным чаем. Сегодня ей не хотелось завтракать в пабе. Она хотела побыть одна, искренне надеясь, что хотя бы на этот раз ничто не прервет ее одиночества. Вторым пунктом в ее списке дел был крепкий сон. И с этим ей повезло. Острую необходимость в нем она осознала, когда днем ранее, возвращаясь вместе с Лиамом и Алеком в лагерь, она присела передохнуть спиной к дереву. И уснула. Ей не помешало даже яркое солнце, слепящее глаза. Зато помешал тихий раздраженный шепот Лиама, который очень долго доказывал что-то Алеку. Но она так и не сумела узнать, что именно, потому что разговор утих сразу же, как только она проснулась. Никто в лагере по-прежнему не знал о том, что приключилось с Лиамом, кроме Лексы. И Нео, которому Летта все честно рассказала. Узнав о ее приключении, он лишь молча нахмурился. Но не ругал ее и не порицал, как она ожидала. Лишь выразил свое негодование по поводу того, что все самое интересное он проспал. Еще она рассказала Лиаму, что стряслось после того, как он попал в лапы к демонам. Он не сразу поверил, что это именно она вернула на небо звезды, но к тому времени к нему уже начала возвращаться вся магия, что до этого выпивали веревки. А потом он пару раз чуть не поскользнулся на земле, которую сам же и заморозил с непривычки. — У тебя даже магия ненормальная, куколка, — сказал тогда он в своей привычной манере. Но даже этот нагловатый тон теперь звучал непривычно мягко и трепетно, заставляя ее смущаться. — Всем помогла. А самой так и придется махать перед демонами своей бесполезной веревкой до конца жизни. — Вообще-то, я и без магии вытащила тебя из той ужасной тюрьмы! — возразила она, даже не пытаясь скрыть своей обиды. — Признаю. Ты очень смелая девочка, Летта. Но безрассудная. И я пока не решил, восхищаюсь ли этим… Или скоро отберу у тебя кнут, и сам тебя им выпорю, — закончив говорить, он как-то многозначительно заулыбался, сверкнув насмешливым взглядом. А Летта настолько смутилась, что не нашла ничего лучше, чем просто мягко ударить его по плечу. — Сам-то не лучше. — Тут мне нечем крыть, милая. Но нам с тобой определенно пора заканчивать эту игру в спасение друг друга. Не находишь? — Ладно. Но тогда ты первый перестань проваливаться под землю, спасая меня. — Только после того, как ты перестанешь, наконец, быть такой невероятной. Сама-то понимаешь, что творишь? — Лиам сощурил на нее обвиняющий взгляд, а потом отвернулся и ускорил шаг, отбиваясь от листвы и пряча улыбку. Оставляя Летту в полном недоумении. Она раз за разом мысленно возвращалась к этому разговору. И каждый раз это приводило к тому, что она невольно вздрагивала, покрываясь мурашками, вспоминая недавний поцелуй. А потом обхватывала себя руками за плечи, вспоминая уже совсем другой поцелуй. Жадный и жаркий. От Нео. Сразу становилось паршиво. Но она не могла не отметить, что оба поцелуя, хоть и были схожи по… своему функционалу. Но назвать их одинаковыми у нее не повернулся бы язык. Чувства, вызванные каждым из них, были абсолютно разными в обоих случаях. И меньше всего ей хотелось их сравнивать, но она понимала, что должна это сделать. Чтобы разобраться, наконец, в себе. И сделать выбор. Или не делать его вовсе. Из всего безумия, что творилось вокруг, в ее силах было разрешить только эту ситуацию. В остальном она была бессильна. Поэтому, проснувшись сегодня утром, она четко решила, что поставит точку сегодня же. Потому что все зашло слишком далеко. И чем дальше, тем больнее… Больше всего ей не хотелось делать кому-то больно. Но она не знала, как. Как не дать искренности затеряться во лжи? Вряд ли такому где-то учат. Накинув на себя белую легкую блузку, она завязала ее выше талии. Надела светлые джинсы. И собрала волосы в высокий хвост. Она еще не знала точно, куда хочет пойти, но ноги сами уводили ее подальше от стен, где слишком многое путало ей мысли. Коллекция оружия Нео на стене. Белый ирис на подушке. Рация под матрасом, перемотанная скотчем. Ее собственное лицо на рисунке Лиама, спрятанное там же. Она поняла, куда пришла, только когда в нос ударил знакомый запах резины, раскаленной на жаре, и пота. Тренировочный зал. Как много времени она проводила здесь раньше, и не зря. Ей повезло. Здесь никого не было. Летта подошла к мешку, набитому песком и подвешенному к потолку. Ласково провела по нему рукой, а затем резко ударила. Нео учил ее защищаться. Играючи, осторожно, постоянно поддаваясь. Тогда она не замечала этого. Он хотел, чтобы она могла постоять за себя. А Лиам не поддавался. Он избил ее в первый же день. Каким же ужасным засранцем он был тогда! Но ему не было все равно. Он хотел, чтобы она понимала, что ее ждет. А иначе он бы просто не пошел за ними в тот день. Такие разные. Но они, возможно, преследовали одну и ту же цель. Теперь она понимала. Размахнувшись что есть сил, она ударила по груше, чуть согнув колени, как учила Лекса. Сместившись вправо, она повторила удар уже другой рукой. А потом снова и снова. И в какой-то момент поняла, что больше не соблюдает технику, а просто остервенело лупит по груше, заливаясь потом и слезами. Сделав последний удар, она вскрикнула от боли и повалилась спиной на мат. Кожа на костяшках была разодрана в кровь. Нео всегда был рядом с ней. Она даже не могла вспомнить момента, когда его не было рядом. Он понимал все без слов, хоть и не знал ее совсем. С самого первого дня, когда их взгляды пересеклись, они будто навечно привязались друг к другу. Так странно. Лиам был другим. Казалось, что его никогда не было рядом, что ему наплевать. Но каждый раз, когда она сбивалась с пути, когда ей нужна была помощь, он оказывался рядом. И давал ей словесный подзатыльник. Заставлял собраться и думать. Всегда думать головой. Она прикрыла лицо руками, даже не обращая внимания на пульсирующую боль в руках. Потому что внутри было в миллиард раз паршивее. Очень долго она лежала неподвижно. Чувства одолевали ее, жалили изнутри, путали рассудок, мешали дышать. Кто-то откашлялся. Похолодев всем телом, она села, смахивая с лица уже засохшие слезы и мокрые волосы. И обернулась. Все это время она была уверена, что одна здесь. Прямо у двери, облокотившись спиной о стену, сидел старик Первый. Кажется, она не видела его уже целую вечность. За это время он успел постареть еще сильнее. Его кожа была настолько бледной, что Летта невольно стало его ужасно жаль. — Я немного перестаралась, — за мягкой улыбкой скрывалась вся боль, что она так старательно скрывала. Она должна принять решение, иначе это разорвет ее изнутри. Старик перевел на нее мутный взгляд и провел пальцем по усам, приглаживая их и хитро улыбаясь в ответ. Его голос звучал так, будто он смеялся над ней: — Только одной вещи под силу расставить все на свои места — времени, — произнес он почти осознанно. Летта склонила голову, задумчиво рассматривая седину его редких волос. Она никогда не считала его сумасшедшим. Старым и уставшим от долгой сложной жизни — да. Но не сумасшедшим. В его взгляде не было такой пустоты, какую она видела каждый день у обитателей Ночлега. И в этот раз она тоже честно задумалась над его словами. — Боюсь, что именно его у меня и нет, — призналась она, больше не скрывая от него грусть в своих глазах. — К тому же, я не думаю, что… — Летта запнулась, обдумывая слова. — Нет, я не стану полагаться на случайность или что-то еще. Я должна решить все сама. Я знаю, что это важно. Первый медленно кивнул, не сводя с нее взгляд. Вряд ли он понимал, о чем вообще идет речь, но было приятно просто выговориться кому-то, кому было по большому счету наплевать. Просто произнести вслух свои бесполезные, никому не нужные, мысли. — Просвещение сердца — критически важное дополнение к просвещению ума, — назидательно заметил Первый. Неожиданно для себя, Летта вдруг заулыбалась и поднялась на ноги. — Спасибо, что беспокоитесь о нас. Даже обо мне, хоть я совсем недолго с вами, — она чуть склонила голову, прикрыв глаза. Вся эта ситуация была настолько странной, что помогла ей, наконец, отвлечься. — Дедушка… — она вдруг ощутила острую необходимость рассказать ему. — Знаете, недавно нам встретился Морган. Старик промолчал и никак не выдал своих эмоций. Он просто долго и молча смотрел на нее своим мутным бесцветным взглядом. А Летта уверенно продолжила: — Он очень изменился. Он больше не казался мне озлобленным на весь мир. Он был таким… спокойным, — уголки губ Первого дернулись. Он улыбался. — Я уже давно поняла, что людям свойственно совершать ошибки. Но важнее не то, что у них вышло, а то, чего они хотели добиться изначально. Морган хороший человек. Теперь я это знаю. Первый опустил взгляд и медленно, опираясь рукой о стену, поднялся. Он больше не говорил с ней, но она чувствовала, что они оба уже сказали все, что хотели. Летта помогла ему открыть дверь, и они вместе вышли на свежий воздух. Подул ласкающий кожу теплый ветер. Он был похож на ее чувства к Нео. По ее оголенному животу, а после и по всему телу пробежали обжигающие мурашки. Так она ощущала Лиама. Незнакомых людей на улицах стало еще больше. Кажется, к ним присоединилось еще три соседних лагеря. А из одного из них к ним примкнуло всего лишь двенадцать человек. Всех остальных хладнокровно убил Даниэль. Внутри лагеря уже давно не хватало места. Маги ставили свои палатки за забором. Ведь теперь не было Светочей, которых стоило опасаться по ночам. Зато остались демоны. Но и они не приближались к лагерю, и теперь Летта знала почему. Они ждали ответа. Завтра на рассвете. Старик Первый затерялся где-то в толпе, а Летта шагала по главной широкой улице, особо никуда не собираясь. В четырех домах от паба людей стало больше. Они собрались с двух сторон от мощеной улочки и с интересом за чем-то наблюдали. Любопытство завладело и девушкой, которая тут же прошмыгнула вперед, чтобы лучше видеть представление.