Но сейчас мне до этого нет никакого дела. Выхожу из туалета и осторожно оглядываюсь по сторонам. Все коридоры заполнены пациентами, и очень легко затеряться в толпе. «Боженька, пронеси!» — шепчу беззвучно. Бегом спускаюсь по лестнице и останавливаюсь в нерешительности около перехода в главное здание. Если пойти обычной дорожкой, то выход только один, и именно около него стоит машина Шмелева, а рядом пасется моя основная охрана. Мимо этих точно не пройти. Бультерьеры, блин! А вот если спуститься ниже, я попаду в детское отделение, а оттуда выйду на соседнюю улицу. Сяду в трамвай, доеду до вокзала. А оттуда на шаттле в аэропорт. «Отличный план, — говорю самой себе и, отодвинув загородку со знаком «стоп», спускаюсь вниз. Этот вход в детское отделение — служебный. Обычно пациенты заходят с другой стороны. И если мне повезет… — Здесь прохода нет, — останавливает меня толстая медсестра и машет похожим на сардельку пальцем. Я останавливаюсь как вкопанная. Наверное, нужно было бежать через главный вход. Может, и удалось бы проскользнуть мимо людей Шмелева. — Гавриловна, пропусти, умоляю, — шепчу я, узнав в строгой бабке свою давнюю коллегу. — Ой, Полька, ты? — всплескивает она руками. — Я же тебя сто лет не видела. Говорят, что ты за богатого старика вышла. — Вышла, Гавриловна, вышла, — причитаю я. — А теперь сбежать хочу. Пропусти меня, пока не хватились. — Накушалась сладкой жизни, — понимающе кивает старуха и, схватив меня за руку, тянет в другую сторону. — Я сейчас с нашим водителем поговорю. Он тебя до вокзала подбросит. Все равно ему ехать мимо. Только белый халат накинь, чтоб не мелькать перед камерами… Примерно через час, оказавшись в шаттле, я понимаю, как мне повезло. И когда электричка трогается, покупаю билет до Стамбула. Почему именно туда? Самый ближайший рейс. И от Турецких авиалиний Шмелев вряд ли добьется ответа. Потом решу, куда дальше. Сейчас главное убраться по добру по здорову. — Подальше-подальше, — стучат колеса. — Беги, не оглядывайся, — трепыхается сердце. — Ты где, котенок? — приходит сообщение от мужа. — Тамара тебя что-то потеряла. — Я в туалете, — пишу, не задумываясь о последствиях. — Скрутило сильно. Видимо, за завтраком семга была несвежая. — На каком этаже? — На третьем. — Какого тебя туда занесло? — На четвертом было занято. — Ладно, я уже в самолете, — пишет муж и отправляет мне смайлик с нимбом на башке. — Никуда не отходи. Стой, где стоишь. Сейчас Тамара и Марина тебя найдут. Они с ног сбились. Две идиотки. — Хорошо, Федор Ильич, — искренне заверяю я. И выкинув в аэропорту айфон, подаренный мне Шмелевым, достаю из-под подкладки новый телефон с купленной на имя сестры симкой. До последнего оглядываюсь по сторонам, опасаясь людей Шмелева или его самого. Но самолет дорогого мужа, судя по табло, уже вылетел в Цюрих. А мой, до Стамбула, взмоет в небо через каких-то сорок минут. «Боженька, пронеси! — умоляю я, входя в туалет. Здесь уж точно невозможно напороться на охрану Федора. И когда я самой последней прохожу на посадку, с души обрывается камень. Здоровый такой булыжник. Я свободна! Свободна-а! Самолет набирает высоту, а я смотрю на удаляющиеся дома и дороги, на поля, больше напоминающие зеленые и желтые квадратики. «Удрала, — поет душа. — Как быстро меня найдет муж? — задумываюсь лишь на минуту. — То, что Шмелев меня когда-нибудь вычислит, я ни на минуту не сомневаюсь. Но время — деньги. Главное выиграть месяц-другой, найти нормального адвоката и подать на развод. Сама процедура не хитрая. Вот только удастся ли мне развестись с мужем, или Федор Ильич, подкупив судей, снова запрет меня в своем доме и после показательной экзекуции приступит к воплощению в жизнь своих великих планов? Под гул двигателей я вспоминаю тот день перед самым Новым годом, когда уже почти на выходе из роддома меня догоняет Светка Слепцова. — Ковалева, ты домой? — кричит она, зычным голосом останавливая меня в предбаннике. — Ага, — киваю я, радуясь, что смена закончилась. — Сгоняй в лабораторию, Поль, — просит меня Светка, протягивая пробирку. — Анализ крови по цито. Там у роженицы кровопотеря. Нужно срочно… — У нас всегда все срочно, — бурчу я и, кинув сумку на подоконник, на всех парах несусь через больничный скверик в лабораторию. Еще и пробирку впереди держу, как эстафетную палочку. Я не сразу понимаю, что случилось, когда меня в бок ударяет тяжелый бампер Рэндж Ровера и дикая боль пронзает бедро. Меня заносит сначала на капот, а потом на асфальт. Разбивается пробирка, заливая кровью мое пальто. — Смотри, куда прешь, — орет на меня выскочивший из-за руля водитель. — Тут до роддома уже близко, Федор Ильич, — мрачно сообщает вышедшему следом пассажиру. — Вы пока Настену заберете, я тут разрулю. — Не пори ерунду, Миша, — тихим голосом обрывает его шеф. По всему видно, что первый — нахал в стеганой куртке — водитель, а второй — в кашемировом пальто на распашку — его начальник. — Моих дочь и внука есть кому и без меня встретить. А мы должны оказать помощь девушке, — заявляет он, наклоняясь ко мне. — Что же ты так, котенок? Не смотришь, куда бежишь. — Так по скверу на машинах ездить нельзя, — шепчу я, теряя сознание. 2 Стамбул встречает меня теплым солнышком, легким ветерком и запахом кофе. Я бесцельно брожу по Старому городу и, поднявшись на Галатскую башню, любуюсь Босфором. «Представляю, какой сейчас стоит стон до самого Цюриха, — усмехаюсь довольно. — Первый раунд за мной, Федор Ильич!» Деньги у меня есть. Не привлекая особого внимания, я выгребла все проценты, начисленные на вклад. А там за пять лет брака скопилась немалая сумма. «На какое-то время хватит, — вздыхаю я, рассматривая яхты и большегрузы, спешащие из Черного моря в Средиземное и обратно. Тяну кофе из высокой прозрачной чашки и пытаюсь собраться с мыслями. Куда ехать? Чем заниматься? Денег на первое время хватит. Но хочется встать на ноги. Пусть на хромые, но свои. Лучше потеряться где-нибудь в большом городе. Вернуться в Россию и обосноваться в Москве или в Питере. «Питер! — вспыхивает в голове красная лампочка. — Прекрасный вариант. И пусть там нет никого из знакомых, но это и неважно, — думаю я, покупая билет до Санкт-Петербурга. И как только оплата проходит, телефон заливается трелью. Жанка! Только она одна знает этот номер. — Ты где, Полина? — рявкает в трубку, не поздоровавшись. — Мать в конвульсиях бьется, а твоего любимого папашу сейчас удар хватит. Какого лешего удрала от Федюльки? — И тебе привет, дорогая, — меланхолично бросаю я, собираясь заказать себе еще пахлавы и чашку капучино. Гулять, так гулять! — Что на тебя нашло? — сурово спрашивает Жанка. — Устроила тут кордебалет… — Федор Ильич решил меня торжественно оплодотворить, — шепчу в трубку, ловя на себе изумленные взгляды туристов. — Старый урод! Ты все правильно сделала, систер, — выносит вердикт Жанка. — Где ты сейчас и что думаешь дальше делать? Я мысленно закатываю глаза. Отделаться от сестры мне еще никогда не удавалось. Жанка младше меня на два года. Но с самого детства отлично научилась тянуть из меня жилы, деньги и информацию… — Ты там уснула? — настырно выдергивает меня из размышлений сестра. — Нет, — вздыхаю я. — Просто думаю. Хочу обосноваться в Питере. — На фига?! — возмущенно фыркает Жанка. — Или у тебя там кто-то есть? — Кто? — устало бросаю я, понимая, куда клонит сестрица. — Ну, мужик какой-нибудь… — Ну что ты мелешь? — цежу я, стараясь холодным тоном осадить зарвавшуюся сестру. Но ее этим точно не проймешь. — Так, — решает она за меня. — Прилетай ко мне в Никитск. Жить будем вместе. Я тут квартиру снимаю. Расходы пополам. Работу тебе найду. — Спасибо, — глотая слезы, шепчу я. — Но какую еще работу? Я же пять лет дома просидела… — А какая клуша у нас окончила медучилище и получила диплом фельдшера-акушера? — бухтит мне в ухо сестрица. — Ну, я, — признаюсь, как на допросе. — Только, Жанна, мне нельзя официально работать. Меня тогда муж в два счета вычислит… — А я тебе о чем! — нетерпеливо вскрикивает сестра. — Ты можешь работать доулой, Поля! До-у-лой! — Как это? — будто не понимаю я. — Да ты пойми, — втолковывает мне Жанка. — Это же великолепный шанс совместить два твоих образования. Тем более, у меня есть знакомые в этой области. Приезжай ко мне в Никитск. Хата есть, работу тебе найду. Что еще надо? «Действительно, — думаю я, не сводя задумчивого взгляда с Босфора. И погуляв пару дней по Питеру, лечу к сестре. Жанка встречает меня в аэропорту. Располневшая и жизнерадостная. И только дома, приложив руки к животу, хвастается.