— С Маркушенькой все хорошо, — всхлипнув пару раз, радостно тараторит мама. — Я с ним. И Женя с нами. Не волнуйся, Сережа. Верни мне мою невестку и внука! Слышишь? — Конечно, мам, — рыкаю в трубку. — Обещаю. Пока я беседую с матерью, Трофим уже ставит на уши осведомителей. В больнице, в городе. Десятки глаз и ушей впитывают информацию, которая потом стекается к нам. У Трофима телефон не умолкает. Но все в «молоко». Неожиданно оживает мой айфон. Неизвестный номер. Но сейчас я готов выслушать каждого. Морщусь, отвечая еще одному «барабанщику». Опять, скорее всего, пустая болтовня. Но человек из окружения Дункана быстро по-военному докладывает. Следом за кувалдой, втесавшейся мне в башку вместе со словами доброй медсестрички, контрольным прилетает свая. Старый пердун увозит мою девочку. Номер поезда, вагона, время отправления. Все детали сообщают осведомители. У меня даже сил не хватает, чтобы совладать с собой. Все кончено. Можно не штурмовать больницу. Линары там уже нет. Шмелев забрал на правах мужа. Говорят, она покорно шла за ним, опустив голову. Как на плаху. Зато Шмелев держался павлином. Найду, откручу цыплячью башку. Но сейчас не это главное. Моей девочке удалось сохранить ребенка. — Ступа, гони на вокзал, — рычу, я еле сдерживаясь. Смотрю на перламутровый циферблат и золотые фигурки. И словно не вижу ничего. Поезд ушел. В прямом и переносном смысле. — Едем в Арт-хаус, — цежу через силу. Дорогой отрываю сайт РЖД и по номеру поезда гляжу маршрут. Хмыкаю довольно, разглядывая широкую петлю. Дорога идет вдоль озера. А значит, я смогу успеть, если напрямую. — Договорись насчет вертолета, — кидаю Трофиму, выходя около мраморного крылечка. Ворвавшись в дурацкий ресторан с колоннами и статуями, сразу несусь на второй этаж, где, вальяжно развалившись в креслах, сидят Дункан и Таврида. — Кайфово вам, ублюдки? — спрашиваю с порога. И как только Дункан угрожающе поднимается навстречу, бью его в репу. Вкладываю всю силу в удар. И дурной здоровяк оседая на пол, мямлит, как маленький. — Ты чего, Назарет, в натуре… Подхожу к изумленному Тавриде, который только и успевает встать из-за стола. Одним движением возвращаю обратно, сунув мордой в тарелку наваристого борща. — С ума сошел? — орет Таврида, отряхивая со шнобеля капусточку. — С какого, бро? Может, объяснишь, что происходит? — Это я жду от вас объяснений. Почему мне ничего не сказали, твари? — кричу, намереваясь снова врезать Дункану. — Не трогай его, — поднимается из-за стола Таврида. — Он же контуженный. И так башка не варит, а ты еще последние мозги выбьешь… — Говорите, что знаете, если жить хотите, — рычу, не сдерживаясь. — Голыми руками придушу. Или вывезу в лес и запытаю… — Мы не знали, что это твоя девчонка, — ухает, будто филин, Дункан. Таврида разводит руками, словно всем своим видом показывая «сам видишь, с кем приходится работать». — Давайте по порядку, — приказываю я, демонстративно засунув руки в карманы. — Садись, пожри хоть, — с усмешкой бросает Таврида и взмахом руки зовет перепуганного официанта. — Что будешь, Серый? — спрашивает устало. — Сегодня борщ вкусный. Есть еще харчо. — Пацанов моих покормите, — велю я. — А мне борща тарелку, отбивные с картошкой и пару соленых огурцов, — вспоминаю, что последний раз ел в аэропорту Тель-Авива. Съездил, твою мать, на землю обетованную. — Рассказывайте все, что знаете, — рыкаю устало. — Может, водочки? — заискивающе осведомляется Дункан, промокая белоснежной салфеткой разбитую губу. — Нет, — мотаю головой мрачно. — Мне еще за женой ехать. Сейчас не до бухла. Если выяснится, что вы в деле… — Мы мало что знаем, Назарет, — печально вздыхает Таврида. — Нас просили найти девку… — Подбирай выражения, когда говоришь о моей жене, — резко предупреждаю я и добавляю раздраженно. — Продолжай, Витя. Мой давний враг смотрит на меня равнодушно и, кивнув на партнера, замечает деловито. — Короче, Синька скинул нам фотки. Попросил найти девицу. Мы даже на след напасть не смогли. Только в театре ее рядом с тобой засекли. Но тогда уже банкиры приехали. Со своей охраной… За вами гнались они на моей машине. Водитель, правда, был мой. Когда он мне сообщил, я велел прекратить преследование. Да и смысл гнать, бро? У нас город маленький. Все друг о друге знаем. А какой ты в гневе… — не договаривает он, косясь на расплескавшийся по скатерти борщ. — Ближе к делу, — буравлю недовольным взглядом. — Времени в обрез. — Забудь о девчонке, Назарет, — подает голос Дункан и тут же отлетает к стене. Вот же дурак! Потираю, ноющие от боли костяшки и в упор смотрю на Тавриду. — Ну… — спрашиваю, готовясь к новому удару. — Мы не при делах, Назарет, — сокрушенно мотает он головой. — Знаю только две вещи. У тебя в доме завелся крот. И второе. Прежде чем мчаться вдогонку, подумай. Этот хмырь… Шмелев… подключил какое-то высокое начальство в МВД. Будь острожен. Киваю, наблюдая, как юркие официанты заново накрывают стол. Сажусь с краю. Быстро хлебаю борщ, не чувствуя вкуса. Заедаю отбивной и пюрешкой. — Вы хоть Синьку ищете? — спрашиваю, вытирая рот салфеткой. — Его нигде нет, — морщится Таврида. — Может как в лесу валяться прикопанным, так и на пляже в Доминикане. — За границу выезжал? — бросаю, поднимаясь из-за стола. — Сведений нет. Но ты же сам понимаешь… — Пусть жена заявление в ментовку подаст, Витя. Я уже устал говорить. И пробейте по своим каналам, кто и когда видел этого ушлепка в последний раз. Очень нехорошо пахнет… Аж смердит, — рыкаю я. А усевшись в машину к Ступе, пытаюсь сообразить, кто в моем доме подался в барабанщики. Сразу отбрасываю доверенных лиц. Ступа… Трофим… Элка… Этих знаю всю жизнь. В одном дворе выросли. И каждый перегрызет за другого глотку. А вот с остальными придется разобраться. Способ древний, как мир. Сообщить подозреваемым одно и то же, только с разными деталями. Вот только у меня сейчас нет времени на расследование. Снова гляжу на маршрут прохождения поезда. Помечаю для себя несколько станций, где можно отбить Линару. И неожиданно весь план сначала грубыми мазками, а затем в деталях молниеносно складывается у меня в голове. Предположим, барабанщика мы с Трофимом вычислим. Это нетрудно. А вот как быть с полицией? Эти загребут, если по звонку, мяукнуть не успею. Надо подстраховаться. Весь вопрос — как? — Игорь, — звоню я старому другу. — Мне нужна помощь… — Говори, — рыкает тот без раздумий. А выслушав сбивчивый рассказ сумасшедшего друга, серьезно кивает. — Я позвоню Иван Иванычу. Может, хоть советом поможет. Еду в загородный аэроклуб, где на приколе стоит мой вертолет. Втемяшилось же мне как-то на Новый год купить себе игрушку-вертушку! Вот и потешил непомерное купеческое эго. Рэндж несется по трассе. И когда за окном мелькает поворот к дому, ловлю себя на мысли, что не хочу возвращаться. Как смотреть в глаза сыну и матери? Как ложиться в постель, где нет Линары? — Не раскисай, Назарет, — бубнит Ступа. — Еще не вечер. Отобьем твою милую. — Одну уже отбили, — морщусь я от боли за грудиной. — А тут еще ребенок. Я даже предположить не могу, что ему уготовил старый вурдалак. — Так, вроде бы, врачи сказали, что удалось все сохранить… — бурчит он с опаской. В другое время отхватил бы у меня за обсуждение моей личной жизни. А тут… — Говорят, у нас завелся стукачок, — перевожу разговор в более безопасное русло. — Может, подозреваешь кого? — Ну, наши сразу отпадают, — хмыкает он со знанием дела. — Дальний круг тоже. — Да понятно, — отмахиваюсь я. — Нам нужен человек, который знал, что Линару отвезли в больницу. И не просто слышал об этом. А был в курсе подробностей. — Это первый подозреваемый, — кивает Ступа. — А с кем она в больничку поехала? С тетей Леной вроде. — Вроде, — рыкаю я и, набрав мать, снова выслушиваю мольбы и ругательства. — Подожди, — пытаюсь остановить ее. Но куда там! — Кто тебя вез в больницу, когда госпитализировали Линару? Ты же отдельно ехала, и как возвращалась обратно? — Меня Юрочка подвез, — тут же рапортует маман и, тяжело вздохнув, заявляет. — Только не вздумай нанимать няньку Марку. До приезда Линарочки я с ним справлюсь. Ты же вернешь ее, правда? — Да, я сказал, — рыкаю я. И, достав из портфеля, валяющегося на заднем сиденье, ручку и блокнот, рисую от руки кривую, кажущуюся мне дорогой жизни. И смерти. Обвожу несколько станций. — Наша цель — Липки. Но еще Насоново и Шелбачек. Начнем с Насоново. К моим матери и сыну приставь круглосуточную охрану. Двух проверенных ребят хватит. Изотова отправь пока в казино. Пусть там послоняется. И телефон его сразу возьми на прослушку, Трофим, — даю указания, обретая прежнюю уверенность. — А он что, дурак — с личного звонить? — усмехается старый друг. — Небось, у жены возьмет трубку или еще у кого… — Значит, лиши его этой возможности, — рявкаю раздраженно… Пусть кассу охраняет. Я туда запретил с личными вещами соваться. Заодно пусть его сумку обыщут. — Может, сразу закрыть в подвале? — бубнит Трофим, всем своим видом показывая, как ему не нравится мой тон. — Рано еще, — отмахиваюсь я. — Пусть старый пень пребывает в уверенности, что держит все под контролем. — А откуда инфа про стукача? — морщится Трофим. И в разговор тут же влезает Ступа. — Небось, Дункан с Тавридой сообщили… — Тю! — выдыхает мой безопасник. — Нашел, кому верить! Им же только дай нас перессорить! — Мы тут ни при чем, — цежу я сквозь зубы. — Я никого из вас не подозреваю. Это понятно? — Мы знаем, — усмехается Ступа. — Всю жизнь вместе. — Не боись, Назарет, прорвемся, — бубнит Трофим. А я перевожу взгляд на Ступу, потом снова на Трофима. — Едем втроем. Подкрепление брать некогда. И я мало кому доверяю сейчас. И это… пацаны, поклянитесь… Если меня грохнут во время операции, — добавляю спокойно, но совершенно серьезно, — то Линару все равно нужно освободить и привезти в мой дом. Это понятно? Вглядываюсь в хмурые лица друзей. Давлю каждого взглядом. — Братаны, — окликаю строго. — Я на вас надеюсь. Поклянитесь, что исполните все в точности. — Да ты никак помирать собрался? — обалдело ухает Ступа. — Мои жена и ребенок в заложниках. И ты думаешь, я погулять вышел? — рыкаю я и уже собираюсь добавить пару ласковых, когда у меня в кармане дребезжит сотовый. — Я тут поговорил кое с кем, — довольно хмыкает Игорь. — Помнишь, мужик с нами в бане парился? Так он тебе помощника выписал. Серьезный тип. Куда ехать, говори? — В аэроклуб, — на автомате бросаю я и добавляю с сомнением. — Ты думаешь, одного бойца хватит?