Смотрю на эту властную и холеную женщину с голубыми глазами и длинными русыми прядями, спускающимися до плеч. И вижу перед собой злобную куклу. Холодные глаза, длинные розовые ногти и губки бантиком. Наверняка гель туда подкачала, старая кошелка! — Я здесь нахожусь по приглашению Сергея Алексеевича, — заявляю официально. — Он лично перенес кроватку Марка и мои вещи в свою комнату. — А ты и рада, — глумливо хмыкает Елена. — Убирайся в детскую. Сейчас же. Я пока посижу с внуком. А приедет мой сын, и мы с ним обсудим твое дальнейшее присутствие в этом доме… Где он только таких дворняг находит? — фыркает она, смерив меня презрительным взглядом. Я тоже в долгу не остаюсь. Закрываю Марка спиной, выставив руки в боки. — Вот давайте дождемся Сергея Алексеевича. Вы — не мой работодатель. Поэтому покиньте комнату. Ребенок спит. Вы можете его разбудить. Да еще в уличной одежде к грудничку заявились. Прямая дорога инфекции. Бабушка называется! Сколько раз вы приходили к Марку? Один или два? — Я уезжала, — идет на попятный Елена. — И Сережа в курсе. А тебя, наглая нянька, это не касается! — А если не нянька? — раздается от двери гневный рык. — И что ты делаешь в моей спальне, мама? Кажется, я давно уже вырос из-под твоего контроля. — Нельзя каждую подзаборную девку тащить в свою койку, — вздыхает мамаша Назарета. — И спать с прислугой не комильфо. Я тебе миллион раз говорила. — Сережа… Сейчас Марка разбудите, — смотрю на Назарета с мольбой и смаргиваю непрошенные слезы. Обидно ужасно. Но кто у нас корректно обращается с персоналом? Шмелев мог и пощечину залепить, и стакан с соком в экономку кинуть. — Ты без предупреждения, мама, — недовольно рыкает Назарет. — Просил же хотя бы за час сообщать о приезде… Вижу мешки под глазами, осунувшееся хмурое лицо и впалые щеки. Устал. Плюс еще какие-то неприятности, или болит голова. А я, дурочка, напридумывала всякие глупости и сама в них поверила. Сейчас бы обнять, прижаться к пропахшей потом груди. Ничего не спрашивать, а просто раствориться в любимом человеке. Но не смею сделать и шага. Эта ужасная женщина тотчас же поднимет крик. — А я не к тебе, а к внуку, — резко парирует Елена. — Тебе следует извиниться перед Линарой, мама. Зачем ты ее оскорбила? — тихо и сердито говорит Назарет. — Вот еще, — передергивает плечами Елена. — Пойдем, поговорим, — сердито шипит Сергей и, опалив мать недовольным взглядом, внимательно смотрит на меня. — Ты тоже, Линара. Голос тихий, спокойный, но не терпящий возражений. Тянусь за радио-няней, лежащей на комоде, но Назаров останавливает меня. — Не надо. Мы в библиотеке поболтаем. Услышим, если проснется… Я не успеваю ничего ответить, как он делает шаг ко мне и прижимает к себе. — Что-то я заморился сегодня, — как ни в чем не бывало жалуется он и, привычно потершись носом о мою макушку, зовет мать. — Ты идешь? Прячу лицо на груди любимого и, умышленно игнорируя его мать, выхожу с ним в обнимку из спальни. Войдя в библиотеку, Сергей взмахом руки приглашает Елену сесть в широкое кресло, оббитое кожей буйвола. А сам тянет меня на точно такой же диван. Сжимает руку в огромной лапище и, дождавшись, пока мать церемонно усядется, заявляет. — Я хочу жениться на Линаре, мама. Поэтому, пожалуйста, извинись и больше никогда не оскорбляй мой выбор. — Но… — тянет Елена Владимировна, явно сбитая с толку. — Ты же о ней ничего не знаешь, сыночек. А вдруг она такая же сумасшедшая, как и Жанна? Тебе проблем мало? — Я еще не делал предложение Линаре, — замечает Назарет устало. — Ты сейчас договоришься, что она мне откажет. Я долго думал. Аж целую неделю, и пришел к выводу — Линара самая подходящая для меня жена. Сижу как мышь, не в силах пошевельнуться. Это ж надо такое придумать? Вот хитрец и манипулятор этот Назарет. Сейчас матери навешает лапши на уши. Она поверит и перестанет меня донимать. А потом всегда можно сказать — мы расстались. — Я тебя умоляю! — хмыкает Елена Владимировна и внимательно на меня смотрит. — Тебе никто не откажет, только помани. Ты мог бы выбрать девушку из хорошей семьи. Вон, у генерала Русакова дочка красавица… — И потом ходить строем мимо старого пердуна? — усмехается Назарет и добавляет совершенно серьезно. — Есть еще любовь. Я влюбился. И, не обращая внимания вздохи матери, переводит взгляд на меня. — Я не планировал сегодня признаваться тебе в любви и звать замуж, Линара, — улыбается он виновато. — Но мама просто не оставила мне выбора. Конечно, я еще раз спрошу, когда подготовлюсь. Но ты мне все-таки ответь. Ты выйдешь за меня? Значит, это все всерьез! А не розыгрыш мамаши! Назарет зовет меня замуж! Мне хочется вскочить и заорать во все горло «Ура-а!». Мое глупое сердце несется вскачь, но здравый смысл велит отказаться. Нужно сказать всю правду. Сейчас же. И пусть тогда Назарет сам решает. Но язык прилипает к небу, а мышцы, обеспечивающие движение шейного отдела, уже опускают голову вниз в уверенном кивке. — Ты согласна? — переспрашивает Сергей, любовно глядя на меня и двумя пальцами приподнимая мой подбородок. — Кричи «горько!», мам, — смеется он и накрывает мои губы своими. — И когда же свадьба? — растягивает губы в улыбке Елена Владимировна и тут же поспешно добавляет. — Прости, Линарочка, я даже подумать не могла. — Заказывай в Милане платье, а мы пока определимся с датой, — сгребая меня в охапку, довольно фыркает Назарет и собирается добавить еще что-то, как из спальни доносится громкий плач. Марк Сергеевич проснулись и желают откушать. Я подрываюсь с места и на всех парах несусь к малышу. — Неси его сюда, — просит Сергей, довольно откидываясь на спинку дивана. — Здесь покормим. «Марк уснет, тогда расскажу о Шмелеве, — решаю я, взбалтывая смесь в бутылочке. А вернувшись обратно, нахожу в библиотеке мрачного Назарета и грустную Елену Владимировну. — Это хорошо, что ты к нам приехала, мама, — вздыхает он. — Сейчас твой внук поест и поступит в твое полное распоряжение. Заодно и тебя отвлечет от печальных думок. — Как? — вскрикиваем мы одновременно с Еленой и, улыбаясь, смотрим друг на друга. — Я не справлюсь, — вздыхает она растерянно. — Марк будет плакать, — заверяю я, прижимая ребенка к себе. — Ничего страшного, — отмахивается Назарет. — Я устал и жрать хочу, как собака. Вот пока мы с Линарой поедим, ты, мама, поработаешь бабушкой. Все равно никогда не ужинаешь. Если мелкий начнет бузить, позовешь нас по радиосвязи. Елена Владимировна нерешительно берет внука на руки. — Как будто в первый раз, мам! — фыркает Назарет, распахивая дверь в детскую. — Можешь ему песенки попеть… как эта… Лира Амани! — Кстати, она приезжает, — поджимает губки Елена и любовно смотрит на внука. — Да ты мой хороший, — воркует, не обращая внимания на меня и Сергея. — В наш Мухосранск? Звезда оперной сцены? — недоверчиво уточняет Назарет. — По всему городу афиши расклеены, — покосившись на нас, бросает Елена и снова сосредотачивается на Марке. — Даст два концерта, — добавляет Сережина мать разочарованно. — Я бы пошла, да не с кем. — Линару возьми, — передергивает плечами Назарет. — Куда я попал, блин! Клуб любителей Лиры, — хмыкает деланно и тянет меня из комнаты. Тебе нравится Амани? — слышу я изумленный возглас Елены. — Я ее обожаю, — бросаю на бегу и вылетаю вслед за Назаретом из комнаты. Шумно, словно подростки, мы вваливаемся в спальню, и меня тут же припечатывают к стене. Руки Сергея жадно бегут по моему телу, а губы накрывают мои в мучительном и нежном поцелуе. — Ты же хотел поужинать, — шепчу я, обвивая руками его крепкую мускулистую шею. — Не-а, — улыбается во весь рот Назаров, заводя руки под подол платья и приподнимая меня под бедра. — Мой голод можешь утолить только ты. Опершись о плечи любимого, смотрю на него, не отрываясь. Нужно признаться. Обязательно. — Я люблю тебя, — выдыхает Сергей, усаживая меня на комод. Становится почти вплотную, и я слышу его жаркое дыхание. «Говори, не молчи, — прошу саму себя, медленно проводя пальцами по плечам и груди Назарета. — Признавайся, Полька!» — Сережа, — бормочу чуть слышно. — Что, девочка? — ласково спрашивает он, приподнимая мой подбородок большим и указательным пальцами. — Я люблю тебя, — шепчу, прижимаясь к сильной мужской груди. — Фу-ух, — деланно фыркает Назаров. — А я думал, ты мне сейчас скажешь, что не хочешь за меня замуж. И тебя интересует только секс. Ну, для здоровья полезно. — Да, мой жеребец, — хихикаю я и тянусь с поцелуем. Когда губы Сергея накрывают мои, я вообще теряю последние крохи здравого смысла. Лишь только обхватываю ногами бедра Назарета и даю себе честное слово обязательно рассказать любимому о Шмелеве. Из спальни мы вываливаемся примерно через час. И по нашим счастливым и немного усталым лицам Елене все становится понятно. — Ты б хоть поел, — бросает она с ехидной улыбкой. — А пойдемте все вместе пить чай, — предлагает Сергей, забирая сына. Укладывает его в колыбель сильных рук. И я готова отдать все в жизни, лишь бы эти двое стали частью моей семьи. Мои любимые мальчики! — Идите сами, — отмахивается Елена, — а я пойду к себе.