Она критически посмотрела на солнце, которое уже направлялось к западу, оглянулась на деревню, оставшуюся позади, и решительно сказала: – Вот что. До захода солнца три часа. Я тебя отведу к морю прямо сейчас. Час на дорогу туда, час – на дорогу обратно, час – про запас. Никита остановился и в изумлении уставился на бабушку. – А что ж ты вчера нас до моря не довела? – возмущенно воскликнул он. Бабушка подняла руки в примиряющем жесте. – Я думала, что Оля справится. – Ты думала?! – Если будем стоять тут и спорить, никуда не успеем, – сказала бабушка и первая тронулась с места. * * * Между Бобрей и Луковым они встретили путников. Никита догадался, кто они такие, сразу: как только их колеблющиеся в вечернем мареве фигуры появились на холме, он узнал могучие обезьяньи плечи Кузина и покачивающийся из стороны в сторону вопросительный хвост Спутника. Сердце Никиты тяжело забилось и по мере сокращения расстояния между ними билось все громче. Когда Кузин и Спутник подошли настолько, что можно было разглядеть шелуху от семечек на животе Кузина, Никита чуть не задохнулся от собственных сердечных ударов. Спутник, узнав его, бешено завилял хвостом и припустил вперед. Спустя несколько мгновений Никита уже сидел на корточках и обнимал пса, а тот лизал ему уши и тыкался носом в шею. Это было щекотно и приятно, и Никита тихо рассмеялся, хотя тень Кузина, подползающая к ним по дороге, наводила на него страх. – Здравствуйте! – вежливо поздоровалась бабушка с Кузиным, когда тот подошел. – Доброго вам дня. – Дбрня, – отозвался Кузин. Он стоял и, немного покачиваясь, без улыбки оглядывал бабушку и Никиту. – Домой? – светски осведомилась бабушка. Кузин что-то пробурчал, махнул рукой назад, в сторону Лукова, а потом мотнул головой вперед, в сторону Бобри. Бабушка понимающе кивнула. Никита, продолжая гладить Спутника и трепать его теплые мягкие уши, осторожно посмотрел на Кузина снизу вверх. – Сегодня такая погода хорошая, – проговорила бабушка. Кузин харкнул, хрюкнул и сказал: – Да. Никита решился. Покрепче обхватив Спутника руками, чтобы не было так страшно, он громко выговорил, глядя на Кузина: – Это я в ваш забор камень кинул. Кузин харкнул еще раз, с непонимающим видом повертел головой и наконец остановил свой взгляд на Никите. – А? – Это я кинул камень в ваш забор! – срывающимся голосом повторил Никита. – И чего? – спросил Кузин у Никиты. Никита растерялся. – Ничего, – тихо проговорил он. – Извините. Кузин харкнул в третий раз. Возможно, это означало, что извинение Никите даровано. Бабушка побарабанила пальцами по термосу. Спутник смирно сидел в объятиях Никиты и с любопытством разглядывал ползущего по земле лосиного клеща. Когда клещ ему надоел, Спутник тряхнул головой, уткнулся носом в ключицу Никиты и засопел, прикрыв веки. – Вы знаете, – заговорил Никита, снова поднимая глаза на Кузина. – Вы знаете, собак нельзя бить. Кузин смотрел на него ничего не выражающим взглядом. На миг Никита ощутил бессилие – как будто он пустое место, до которого никому нет дела, и слова его ничего не значат. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы продолжить. – Это нечестно! – сказал он. – Тем более когда собака вас любит. И верит. Голос задрожал, глаза защипало. – Да, Никита, – раздался голос бабушки. – Ты совершенно прав. Она говорила это и пристально глядела на Кузина. Тот, встретив ее взгляд, сощурился и отвел глаза. Сунул руки в карманы, коротко свистнул и пошел прочь. Спутник поставил уши торчком, выпрямился и, высвободившись из рук Никиты, потрусил следом за Кузиным. Они уходили: Кузин – не оборачиваясь, Спутник – поминутно оглядываясь и виляя хвостом. Никита сел прямо на дорогу, в пыль, вытянул ноги и устало посмотрел им вслед. – Ты хорошо говорил, – сказала бабушка. – Это были слова достойного и храброго человека. – Спутник все равно ушел, – пробурчал Никита. – Он так решил, – сказала бабушка. – Но он знает, что ты его любишь. Так что вы еще много раз встретитесь и будете вместе играть, гулять и таскать у меня из холодильника котлеты. Она открутила крышку термоса. – Чаю хочешь? * * * После Лукова они не повернули ни направо, ни налево, а пошли прямо и вскоре оказались в темной лощине среди высоких суровых елей. Дорога сужалась, истончалась и в конце концов превратилась в худосочную тропу, которая лавировала между ямами и кочками. – Расскажи что-нибудь, – попросил Никита бабушку. – Может, лучше бутерброд? Никита помотал головой. – Ладно. О чем? Никита нетерпеливо взмахнул руками. – Я не могу просто так о чем-нибудь рассказывать, – сказала бабушка. Наступила тишина. Шуршали шаги по тропинке. В елях кто-то крикнул и умолк. Никита решил, что это птица. Хотя голос был совсем не птичий. – Давай расскажу про Эн. – Эн? – Так говорят, когда не хотят называть имя человека. Эн, буква «эн», означает «Неизвестный». Никита кивнул. На самом деле он не вполне понял про Эн, но решил, что разберется со временем. – Это мой друг, – продолжила бабушка. – Он учился на астрономическом факультете университета, я тоже мечтала там учиться. Она говорила, как будто взбиралась по ступенькам на высокую башню, – еле заметно запинаясь и переводя сбившееся дыхание. – Я приходила иногда в обсерваторию, мы смотрели в телескоп, он рассказывал мне то, что знал. Мы не то чтобы часто виделись – он много ездил, никогда не сидел на одном месте. У него было несколько прозвищ, и некоторые приятели звали его Охотником. А я придумала ему прозвище Орион, но никогда не произносила этого имени вслух – мне казалось, что я буду выглядеть глупо и смешно, если назову его так, и он сразу поймет, что я его люблю. Мне ни с кем другим не было так весело, как с ним, и когда он возвращался и звонил мне… Бабушка остановилась и вскинула руки вверх. – Ба-бах! Ура! Да-да! Я была такая счастливая – как фейерверк! Мчалась к нему бегом. Ее смуглые щеки горели. Оглядев лощину блестящими глазами, она перевела дух. – Вот так прошло много лет. Я перестала ездить в город, сидела в деревне как сыч. Эн приезжал ко мне – сперва три раза в год, потом два раза, потом… – Один раз, – сказал Никита. – Последний раз он приехал десять лет назад, – продолжила бабушка. – Мы гуляли, ходили на море. На следующий день он уехал, и больше я его не видела. Никита озадаченно посмотрел на бабушку. – Он что, умер?