– Нет. – Я остановилась. – А что там? В комиксе только закончилась сюжетная линия про противостояние Линдси и Лоуренса (двойник Родни) с их соседями, поэтому я даже не представляла, про кого мама расскажет дальше. Она любила чередовать сюжетные линии. – Прочти его. Голос Майка звучал так серьезно, что я поставила свои сумки на землю, переключила звонок на громкую связь и загрузила веб-сайт «Сэнтинел» на телефоне. Не обращая внимания на слезы от холодного ветра, я принялась читать сегодняшний выпуск. Комикс начался с того, как я вечером смотрю телевизор с Вафлей и ем попкорн. Затем домой из колледжа приезжает Марк. Он тщательно собирается и отправляется к своей подруге Элис. Она появилась в «Центральном вокзале Грантов» примерно в то же время, как Майк начал встречаться с Коррин, и уже давно стала любимицей поклонников. Но даже при том, что внешне она была похожа на Коррин, характер ее полностью отличался. Элис была приветливой, милой и отлично ладила со всеми членами семьи Грантов, словно мама пыталась нарисовать для Майка девушку, которую хотела бы видеть с ним. – Ладно, – сказала я, перечитав комикс во второй, а потом и в третий раз, все время задаваясь вопросом, не упустила ли я что-то. – О чем он? – спросила я, поднимая свои сумки и направляясь к машине, – на улице было слишком холодно, чтобы стоять посреди школьного двора. – Она нарисовала то, что произошло. – Про автомобильный коврик? – Я снова посмотрела на экран. – Да там может быть что угодно. – Ставлю двадцать баксов, – отрывисто сказал Майк, и в его голосе слышалась злость. – А ведь она обещала… – Давай не будем делать поспешных выводов, – возразила я, садясь в машину. – По крайней мере, давай посмотрим, что будет дальше. – Вау, ты встаешь на ее сторону. Я невероятно потрясен. – Майк… – начала я, но не стала продолжать, потому что он повесил трубку. Мне хотелось, чтобы брат ошибался. Хотелось, чтобы мама этого не делала. Но Майк почувствовал это с самого начала, и история разворачивалась почти так же, как это описывал он, а закончилась его – точнее, голого Марка – пробежкой по кухне (в версии «Центрального вокзала Грантов» он прервал вечерние посиделки книжного клуба). Вечером, после выхода последнего выпуска сюжетной линии, позвонил Майк. Я как раз разгружала посудомоечную машину. Папа ответил на звонок и перевел его на громкую связь – он всегда поступал так, когда звонил кто-то из нас, чтобы мы все вместе могли поболтать. – Это Майк, – объявил он, и мама оторвалась от газеты, которую читала за кухонным столом. – Привет, сынок, – сказал папа. – Как… – Она там? – спросил брат дрожащим голосом – он говорил так, когда сильно злился и пытался это не показывать. – Мама там? – Я здесь, – отозвалась она, вставая из-за стола. – Ты в порядке? Майк коротко рассмеялся. – Нет, мамочка, не в порядке. Как ты могла так со мной поступить? – Что она сделала? – спросил папа. – Комикс, – тихо произнесла я. – Да, комикс, – донесся из телефона голос Майка, который стал еще громче и задрожал сильнее. – Мама, я же просил тебя не рисовать это. Я специально просил тебя… – Да что там? – нахмурившись, спросил папа, а потом надел очки и принялся листать газету. – Автомобильный коврик, – пробормотала я. – И… обнаженка. – Дорогой, я уверяю, никто не придаст этому большого значения, – сказала мама, наклонившись поближе к телефону. – Просто, когда я упомянула об этом в издательстве, им понравилось. И я решила, что раз нам все это показалось забавным – даже ты смеялся… – Потому что это личное, – огрызнулся Майк. – И я не хотел, чтобы это вылезло на публику. Почему тебе так трудно это понять? Ты хоть осознаешь, что это моя жизнь? Что это не только материал для твоих сюжетов? – Майк, думаю, тебе нужно успокоиться, – сказала мама, переглянувшись с папой. – Успокоиться? Ты только что разрушила мою жизнь своим комиксом! – Я ничего не сделала! – О, правда? Ну, догадаться же нетрудно. Родители Коррин читали твой дурацкий комикс. И они поняли, что произошло. Она разругалась с ними, а затем просто бросила меня. – Голос Майка дрогнул на последних словах. Мы обменялись взглядами с папой. Мне не нравилась Коррин – никому из нас не нравилась – но я не хотела, чтобы они расставались. Только не так. – О, дорогой. – Мама побледнела и прикрыла рот рукой. – Я не… – Она сделала глубокий вдох. – Давай я позвоню Нельсонам? Попробую все объяснить? Она посмотрела на меня, и я видела искреннее сожаление на ее лице, словно до этого момента она даже не осознавала, какими могут быть последствия. – Ага, – сказал Майк, и его голос сочился сарказмом. – Еще не хватало, чтобы ты исправляла то, что сама заварила. – Майкл, – отложив газету, сказал отец. – Я понимаю, ты расстроен, но ты не можешь так разговаривать со своей матерью. – Отлично, – сказал тот. – Тогда я не буду этого делать. И положил трубку. Замерев на месте, я смотрела на стрипы, которые висели передо мной, хотя Дэнни уже отправился в следующую галерею. Легко предположить, что в вымышленном мире «Центрального вокзала Грантов» на этом все и закончилось бы. Но в жизни дела обстояли иначе. Майк перестал разговаривать с мамой, но ее не покидала уверенность, что скоро он успокоится. Примерно в то же время к выпуску готовили новый сборник ее комиксов, и журналист из «Ю-Эс-Эй Тудей» попросил нас всех рассказать о трогательных моментах из «Взросления Грантов». Я отправила ему по электронной почте небольшое письмо, предварительно согласовав все с мамой, и выкинула это из головы, пока не увидела интервью в нижней части первой полосы раздела «Ю-Эс-Эй Тудей Артс». По-видимому, Майк решил воспользоваться беседой с журналистом национального издания и выложил все чувства. Он рассказал, как ненавидит, что мама выворачивает нашу жизнь наизнанку на потеху публике. Как его не покидает ощущение, что в комиксе из него хотят сделать идеального сына, хотя все совершенно не так. Как он ненавидит быть Грантом. В тот же вечер после выхода статьи я тихо сидела на лестнице, чтобы меня никто не увидел, и слушала, как Майк ссорился с родителями. Папа предполагал, что, возможно, журналист переиначил его слова, и дал брату шанс оправдаться. Но когда Майк подписался под каждым словом, ссора переросла в скандал. Я не слышала, что говорил Майк, но по крикам папы и плачу мамы поняла – он ничего не собирается исправлять и уступать. Мы все злились на Майка, но я больше всех. Мы все понимали, почему он расстроился, но считали, что он перегнул палку, рассказав «Ю-Эс-Эй Тудей» о том, как ненавидит нашу семью. Я все еще надеялась, что в конце концов все уладится. Что скоро мы забудем об этом или хотя бы сделаем вид, словно ничего не было. Но даже после того, как Линни попыталась их помирить, они отказались извиняться друг перед другом и все еще не разговаривали. А потом брат остался в кампусе на все лето. Он утверждал, что будет ходить на летние курсы и уже договорился с общежитием. Когда наступила осень, он написал папе короткое электронное письмо, что с того момента начнет сам платить за колледж, уже нашел себе работу и оформил студенческий кредит. Когда Дэнни написал ему в групповом чате, насколько проблемной может стать выплата кредита, Майк ответил: ему не нужна помощь, связанная с «Центральным вокзалом Грантов». Это напоминало холодную войну между ним и родителями, которая лишь обострилась, когда он не приехал домой ни на День благодарения, ни на Рождество. И чем дольше продолжалось это противостояние, тем сложнее было понять, когда оно закончится. Казалось, расстояние между братом и родителями – особенно между ним и мамой – становится все больше и больше, словно это какая-то пропасть, через которую нет моста, а берегов не видать, и все забыли, что однажды ходили на другой стороне. Я огляделась – Дэнни уже добрался до конца выставки. Тогда я поспешила к нему. По пути мельком увидела вестибюль и Брук, стоящую по другую сторону ленты. Она осматривалась по сторонам, явно пытаясь понять, куда подевался Дэнни. Я могла бы позвать ее, или помахать, или просто указать в ту сторону, где стоял брат. Но я развернулась и, не оглядываясь, пошла к Дэнни. Я же не так много просила, просто провести немного времени со своим братом на выставке, посвященной искусству нашей мамы. Брук подождет еще пару минут. Как только я подошла к Дэнни в конец экспозиции, на его лице заиграла непринужденная и беззаботная улыбка. На стене оставалось пустое место, подготовленное для последнего выпуска. Он кивнул на стену, где висел перерисованный портрет семьи Грант – отсылка к портрету в начале выставки и заголовку полосы. На этом рисунке персонажи были примерно того же возраста, что и мы настоящие, но стояли на тех же местах и вели себя не многим лучше. – Посмотри на это, – обняв меня за плечи, тихо сказал Дэнни. – Это действительно что-то невероятное, да? Я прижалась к нему и положила голову ему на руку, а затем все осмотрела – все, что создала наша мама: хорошее и плохое, весь этот мир из чернил на бумаге. – Да, – сказала я. – Это действительно так. Глава 13 Или «Не один» – Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил Джей Джей, покачиваясь на каблуках. – Есть ощущение, что мы все отрепетировали? – Хм. – Я оглядела вестибюль гостиницы, чтобы убедиться, что Линни и Родни меня не слышат. – Не совсем. Репетиция прошла, мягко говоря, не по плану. Вернувшись домой из «Пирса», мы увидели, что там намного больше народу, чем было, когда мы уходили. Все гости из других городов и другие приглашенные гости, которые не относились к свите молодоженов, переполнили кухню, гостиную и вывалились на террасу. Мама заказала много пицц и выложила их на кухонный островок, пригласив всех угощаться. Вафля, по-видимому, не очень обрадовался толпе и улегся на лестнице, прижав уши. Я чуть не споткнулась об него, когда поднималась наверх. Он посмотрел на меня так, словно уже и не ждал от жизни ничего, что показалось мне излишне драматичным, ведь всего пару часов назад его привезли из приюта. Поскольку нам еще не установили шатер, Уилл попытался провести репетицию церемонии посреди заднего двора среди вбитых колышков, которые приходилось обходить, чтобы не споткнуться. Но через несколько минут стало понятно: из этой затеи ничего не выйдет. Макс зачитал свою часть церемонии, но Линни и Родни отказались говорить клятвы, так как написали их сами и хотели озвучить именно на свадьбе. В конце концов репетицию решили перенести на завтра еще и потому, что не явилась половина свадебной свиты. Три подружки невесты задержались в пути – у одной перенесли рейс, другая застряла в пробке, а третья потерялась по пути к нам, кружа по окрестностям на заднем сиденье «худшего в мире “Убера”». Поэтому их попросили приехать сразу в гостиницу на ужин. Но что более важно – помимо подружек невесты на репетиции не было Майка. Он написал мне, когда я переодевалась в платье – темно-синее, с глубоким вырезом и юбкой-солнце. Майк Эй, не смогу приехать на репетицию, увидимся за ужином. После этого сообщения меня накрыло волной раздражения – Майк не только слился, но и рассчитывал, что именно я расскажу всем об этом. Я переслала сообщение в общий чат с братьями и сестрой, а когда спустилась вниз, то увидела, что Линни выглядит скорее подавленной, чем сердитой. – Подружек невесты нет, – пожала плечами она. – И кузен Родни Маркус не смог приехать пораньше. Так что дело не в нем. Но я чувствовала: это не так. И, хотя вины Майка во всех этих провалах не было, появись он сейчас, завтра, по крайней мере, возникло бы меньше неопределенности. После нескольких попыток провести репетицию Уилл сдался и предложил нам просто отправиться на ужин. Мама убедилась, что все оставшиеся в доме гости сыты – тетя Лиз обещала проследить и, если не хватит, дозаказать пиццу, – и мы все вместе отправились в гостиницу, но прибыли туда довольно рано, и отдельный зал для нас еще не подготовили. Я списалась с Биллом, который заверил меня: с украшениями все в порядке. А мы пока болтались в вестибюле. Сейчас Линни и Родни стояли у бара с нашими и его родителями, а также старшей сестрой Родни Элизабет и ее мужем. Убедившись, что они меня не услышат, я повернулась к Джей Джею. – Надеюсь, завтра все пройдет хорошо, – качая головой, сказала я. – Все пройдет отлично, – произнесли за моей спиной, а затем кто-то толкнул меня бедром.