Закатив глаза, я уселась на водительское сиденье и хлопнула дверь – возможно, сильнее, чем требовалось. Через секунду рядом сел Майк, после чего я включила передачу и поехала к выезду. Мы ехали молча. Майк сгорбился над телефоном и не отрывал глаз от экрана, а я сосредоточилась на том, чтобы не заблудиться, и пообещала себе: раз уж брат объявился, я не позволю ему испортить выходные. Мне просто нужно усердно потрудиться – убедиться, что все пройдет отлично, – вот и все. Он ничего не испортит. Я не позволю. – Что? Я покосилась на Майка. – Я ничего не говорила. – А. Брат покачал головой и снова уставился в телефон, а я закатила глаза. Мы с ним всего минут пять провели бок о бок, но я уже чувствовала, как во мне медленно разгорается гнев, и вызвал его только он. Я решила не заводить разговор первая. Пусть старается сам. В конце концов, он не видел меня полтора года, не говоря уже о том, что сейчас ему помогаю именно я. Но чем дольше мы ехали, тем сильнее давила тишина, как будто обрела материальную форму. Майк, по-видимому, не собирался расспрашивать меня о жизни или просто обмениваться любезностями. И так он поступал всегда, даже до событий прошлого февраля. Сколько я себя помню, Майк всегда держался обособленно, старался отгородиться, как будто был просто гостем, а не членом семьи. Майк не делился, Майк не играл, Майк всегда сдерживался там, где другие не скрывали своих эмоций, и Майк единственный закатывал глаза, когда мы играли в шарады. Конечно, мои старшие братья и сестра тоже всё замечали, но никогда не беспокоились так, как я. Когда в доме остались только мы с Майком, мне казалось, я единственная старалась поддерживать со всеми отношения, пока брат, надев наушники и уткнувшись в телефон, притворялся, что находится где-то далеко. На полпути к дому Майк наконец поднял глаза. – Вообще, – взглянув в лобовое стекло, сказал он, – будет здорово, если ты повернешь на следующей улице. – Что? – переспросила я, хотя уже свернула направо. – Почему? – Не сюда, – со вздохом сказал Майк. – Тебе нужен был следующий поворот налево. На Джунипер-Хилл. – Ну так почему ты не сказал об этом заранее? – спросила я, оглядываясь в поисках места, где развернуться. И тут поняла, куда мы заехали, – на Грант-авеню – небольшой проулок, ведущий к «Стэнвич-Вудс», элитному району с постом охраны на въезде. Я никогда здесь не была, но хорошо знала Грант-авеню благодаря старшим братьям и сестре – когда-то давно они устроили на ней настоящий террор – в частности указателю улицы. – Зачем тебе понадобилось на Джунипер-Хилл? – просила я, взъезжая на подъездную дорожку одного дома, чтобы развернуться. – Потому что я там остановился. – Что значит «там остановился»? Ты не останешься дома? – Нет, не останусь. – Но… Я посмотрела на брата. Честно говоря, эта новость обрадовала меня, но мне казалось, мама такое решение не оценит. – А что мама скажет? – Я не экстрасенс, не могу предвидеть. – Майк… – Ты можешь просто вести машину, Чарли? Я опаздываю, потому что ты целый час ехала до аэропорта. Я мгновенно вскипела. Довести меня до такого гнева мог только Майк. – Ну, если бы мы знали, что ты приедешь, возможно, мы бы сделали это быстрее. – О, Чарли Грант решила прочитать мне лекцию? Превосходно. Уже слишком поздно. – Послушай… В мое окно постучали, и мы оба подпрыгнули. Я повернулась и увидела полицейского, жестом призывающего открыть окно. И в чем я провинилась? – Привет, – поздоровалась я, когда офицер – на его жетоне было написано «РАМИРЕС» – наклонился, чтобы заглянуть в машину. Это оказался сорокалетний мужчина в темно-синей стэнвичской полицейской форме. – Вам нужно убрать отсюда свой автомобиль, – сказал он. – Без проблем, – решительно кивнув, ответила я. – Сейчас уберу. – Почему? – влез Майк, обращаясь к полицейскому. – Разве мы сделали что-то плохое? – Вы ведь не живете здесь, не так ли? Мы покачали головами. – Тогда вам нужно уехать. Когда губернатор возвращается в свою резиденцию, мы повышаем меры безопасности и ограничиваем въезд на улицу. Я посмотрела в сторону «Стэнвич-Вудс» и увидела там черный внедорожник, а еще две полицейские машины по обе стороны от ворот. Александр Уокер, бывший конгрессмен, в этом году стал губернатором, но я даже не думала, что он все еще живет здесь. – Мы просто разворачивались, – сказала я. – И уедем прямо сейчас. – Осторожнее на дороге, – предупредил офицер Рамирес, положив руку на крышу автомобиля, а затем развернулся и ушел, говоря что-то в рацию на своем плече. Я выехала на дорогу и влилась в поток, перед этим остановившись перед знаком «СТОП» и посигналив, как примерный водитель, на случай, если полиция Стэнвича все еще следит за мной. Затем свернула на Джунипер-Хилл и следовала указаниям Майка, даже не задумываясь о том, куда еду. Казалось, наш незавершенный спор повис в воздухе, и атмосфера стала еще более напряженной. – Мне лучше не появляться дома, – наконец сказал Майк и махнул рукой, чтобы дальше я ехала прямо. Он положил телефон в подстаканник и повернулся ко мне. – Серьезно. Мне не хочется устраивать сцен или расстраивать Линни. Я просто хотел прийти на ее свадьбу. Я вздохнула, хотела ответить, но Майк продолжил: – Поверни здесь. Направо. Я свернула на подъездную дорожку, и мое сердце заколотилось – я слишком поздно поняла, куда мы приехали. В последний раз, когда я приезжала сюда, здесь было темно и дождливо, но мне все равно следовало узнать это место, чтобы подготовиться. Ведь мы оказались у дома Джесси Фостера. И он стоял на подъездной дорожке – прямо напротив машины. Глава 6 Или «Сердечки в глазах на несколько дней» В «Центральном вокзале Грантов» всякий раз, когда Кейси Грант влюблялась в кого-то – всегда взаимно, в отличие от меня реальной, – она, поднимаясь на носочки, воспаряла на несколько сантиметров над землей, а в ее глазах и вокруг головы появлялись сердечки. Но когда я стояла здесь и смотрела на Джесси, то чувствовала совершенно другое: меня будто привязали к земле, втянули в нее, поэтому любое движение – простой шаг навстречу ему – казалось чем-то сверхсложным. Мы вышли из машины одновременно с Майком, но, когда брат пошел забирать свои сумки, я замерла у водительской двери, а сердце мое колотилось так сильно, что, уверена, Джесси в нескольких метрах от меня прекрасно его слышал. Последний раз, когда мы виделись, он стоял примерно на том же самом месте, а я сидела в машине. Не обращая внимания на дождь, он наклонился, чтобы поцеловать меня через открытое окно. Мы смеялись между поцелуями, и Джесси обхватил рукой мой подбородок, чтобы притянуть меня еще ближе. – Ладно, пока, – сказал он тогда, а затем наклонился и еще раз поцеловал меня, и мы вновь не смогли оторваться друг от друга. – Ты весь мокрый. – Я потянулась к его волосам, чтобы смахнуть с них капли. – Дождь слега моросит, – с улыбкой ответил он, хотя по машине барабанил ливень, а вдалеке прогремел гром. – Надо отпустить тебя, – добавил он, но затем погладил большим пальцем по щеке и притянул меня ближе. – Хорошо. – Я потянулась и поцеловала его, все еще удивляясь, что делаю это – что целую Джесси Фостера под дождем. – Хорошо, – сказал он через несколько минут. – Пока. Я улыбнулась, пока мы продолжали целоваться с еще большей страстью. – Пока. Он поцеловал меня. – Пока. – Привет всем. Я моргнула, и воспоминания исчезли. Я заставила себя сосредоточиться на Джесси – этом Джесси, настоящем Джесси, который шел ко мне, широко улыбаясь.