Если в течение недели журналисты пили, не покидая пределов Доклендс (14), то по пятницам по старой традиции низменно выбирались на Флит-стрит (15), ныне покинутую последней пишушей крысой. «Индепендент» облюбовал для себя паб «Жорж», ближайший к метро. Во всяком случае первую пинту выпивали именно там, а потом уже можно было отправляться вдоль по улице, заходя во все бары подряд. На прошлой неделе журналисты праздновали переезд «Скай Ньюс» и прощались с Натали Кэссиди. Узнав в кадровой службе о своем увольнении, блондинка орала, как новорожденная, вечером напилась до изумления и немного успокоилась только тогда, когда двое молодых да ранних из «Лунь юй» (то есть отдела новостей из Китая) пообещали утешить ее в четыре руки и усадили в такси. О причинах увольнения, конечно, никому не сообщали, но все были в курсе. На фоне таких грандиозных событий приход Кэти остался почти незамеченным, зато сегодня ее чествовали на славу, причем совершенно заслуженно. Ее интервью с Ребел Уилсон (16) и серия фотографий обещали занять умы киноманов как минимум на два дня, а двухминутный ролик, заранее слитый на Ютуб, где Ребел в компании Кэти и еще пары тощих красоток с триумфом обходит лондонские пабы, набрал фантастическое количество лайков. Оказывается Ребел, весившая больше ста килограмм и похожая на жизнерадостного белого кита, царила в эротических фантазиях как минимум 30 процентов зрителей-мужчин в возрасте от 14 до 40 лет. Что, собственно, и подтвердил видеоролик Кэти. С появлением сдобной блондинки в пабе, все женщины словно сливались со стенами, зато мужчины дружно разворачивали паруса в ее сторону. Среди публики обнаружился даже один слепой, который тоже не остался равнодушен к чарам Ребел. — Я шикарных блондинок спинным мозгом чую, — доверчиво поведан он в объектив камеры. Тот же безжалостный объектив запечатлел на спиной актрисы уныло вытянувшиеся лица ее спутниц. Похоже, искренне радовалась происходящему одна Кэти. — Подруга, ты понимаешь, что это бомба!? Эбби пила уже третий бокал белого вина, и Кэти начинала за нее беспокоиться. — Как ты вообще вышла на Ребел? — Как все приличные девушки, — хихикнула Кэти, — через ее агента. Она застала рекламную компанию «Братьев из Гримсби» в самом начале и успела послать агенту свои публикации и ролики. Репутация доброжелательного и симпатизирующего артистам интервьюера снова сыграла в ее пользу. Все-таки, желающих написать какую-нибудь гадость о звезде всегда было предостаточно, а людей, способных сказать что-то хорошее — гораздо меньше. Согласовать время и место интервью было всего лишь делом техники. — Держись поближе ко мне сегодня вечером, — посоветовала Эбби. — Ты отняла у наших «мулаток» как минимум полстраницы. Так просто тебе это с рук не спустят. «Мулатками» Эбби называла всех белых женщин с «черными» ртами. Конечно, сама она никого не боялась, потому что, занимаясь женским футболом еще со школы, отлично знала, куда и как надо пинать собеседника, чтобы убедить в правоте своих слов. Словно в подтверждение с дальнего конца стойки донеслось имя Кэти. Там стояла группка женщин, кажется, из криминального и экономического отделов. Нельзя сказать, что они выглядели угрожающе, но их боевой задор мог измениться пропорционально количеству выпитой жидкой храбрости. — А вот и босс, — вдруг пьяно обрадовалась Эбби, и Кэти невольно втянула голову в плечи. За прошедшие две недели ей повезло ни разу не попасться Гловеру на глаза. — Аааа… что он тут делает? — Сама удивилась, как пискляво прозвучал ее испуганный голос. — То же, что и всегда. — Эбби пожала плечами. — Сейчас пропустит рюмочку и пойдет дальше, скорее всего в «Поппинс» почесать языки с ребятами из «Дейли Экспресс». Стало легче, тем более, что Индеец ее и не замечал. Смотрел насквозь, не меняя доброжелательного выражения лица. Зато «мулатки» начали придвигаться ближе. Сейчас начнется. — Поздравляю, Кэти, — сказала первая из них, коротко остриженная женщина лет сорока с глазами навыкате. — Первая публикация и сразу на всю колонку. Далеко пойдешь. — Спасибо, — осторожно ответила Кэти. — Я старалась. — Догадываюсь, под кем ты старалась, — вторая гарпия, такая же лупоглазая, даже не пыталась улыбаться. — Скользкой дорожкой идешь, девочка. — Не обращай на них внимания, подруга, — процедила Эбби. Она смотрела на обеих хамок тяжелым неподвижным взглядом, как на вратаря перед пенальти. — Ни одна из этих умниц и близко не способна настучать на клавиатуре своими передними копытцами приличную статью, вот и бесятся. Отпусти им грехи, принимая во внимание их тяжелое йододефицитное детство. В какое-то мгновение Кэти показалось, что тяжелая пивная кружка, зажатая в клешне первой гарпии, сейчас встретится с лицом Эбби, но между женщинами просунулась мужская рука в синем рукаве сорочки, и рюмка виски негромко звякнула о бокал Кэти. — Отличное интервью, мисс Эванс. Добро пожаловать в «Индепендент». Взгляд Кэти проследовал от запонки в манжете до расстегнутого на одну пуговицу воротничка под ослабленным узлом галстука: — Спасибо, мистер Гловер. Эээ… я ценю ваше мнение. Что бы еще сказать? Индеец сверлил девушку веселым взглядом, явно забавляясь ее смущением. Зато «мулатки» начали незаметно отползать. Выручил Густав Равик, хлопнувший босса по плечу. Гловер обернулся и отошел к компании, только что ввалившейся в паб. — Классный мужик, — вздохнула Эбби. — Одним плох — не заводит романов на работе. Правда? Тогда что это было в субботу на вечере «Экономиста»? Помрачение сознания? Не обращая внимание на замешательство Кэти, Эбби обвела собравшихся в баре мужчин критическим взглядом. — Опять вытяну пустые сети, — пожаловалась она. — Сплошное безрыбье. Как в Мертвом море. — Как это? — Не поняла Кэти. — Смотри, сколько вокруг симпатичных парней. И половина из них пялится на тебя. — Не на меня, а на мою грудь, — Эбби гордо выпятила свое достоинство, и стоявший в двух шагах мужчина громко закашлялся, подавившись пивом. Видя, что недоумение не сходит с лица подруги, пояснила: — Это все мотыльки-однодневки. Разве можно иметь серьезные отношения с журналистом? У этих скользких тварей по три руки, и никогда не знаешь, где именно в данный момент находится третья. Интересно, с этой точки зрения Кэти журналистов не рассматривала. Да и когда ей об этом думать? Из-под Стива бы выползти живой. — Бьюс об заклад, твой парень не журналист, — легко подтолкнула ее локтем Эбби. — Бухгалтер. — Хорошо, — одобрила Эбби. — Бухгалтера лихие ребята. Холостые друзья у него есть? Жизнь налаживалась: им удалось занять только что освободившийся столик. Как только двое уже прилично накачавшихся экономистов приподняли задницы со стульев, Эбби ловко метнула на столешницу свою сумку. Разочарованные конкуренты вздохнули, официант убрал грязные стаканы, и девушки устроились с комфортом и надолго. Столик находился в самом углу, за спинами стоящих их видно не было, так что о Гловере Кэти забыла уже через пару минут. К ним подсел парень из «Карла Великого», европейского отдела, затем еще один из «Баньян» — азиатского. Вскоре они уже бурно спорили между собой, иногда прерываемые лишь язвительными репликами Эбби, и не обращали внимания на Кэти. Она же, откинувшись к стене, из-под полуприкрытых век разглядывала людей, толпящихся в желтом свете низко опущенных ламп. Кто из них участвовал в «разоблачении» отца, так и осталось неизвестным. «Индепендент» часто публиковал злободневные статьи анонимно, принимая ответственность за действия своих сотрудников на себя. После смерти отца мама получила несколько писем с соболезнованиями — три или четыре. И все. Зато сколько было статей о насильнике Харди. Большинство тех, кто неплохо заработал на гонорарах за ту клевету, позже даже не сочли нужным извиниться перед вдовой. Те же, кого остатки совести побудили все-таки это сделать, ссылались на подведшую их интуицию и гражданский долг. Теперь они надеялись через примирение с бывшей миссис Харди снова обрести мир в душе. Можно подумать, их внутренний мир был способен заинтересовать кого-нибудь, кроме двух-трех гельминтологов. В чем вообще заключаются причины травли человека обществом? Что заставляет людей стаей шакалов набрасываться на одного беззащитного? Или для таких, как они, враг любой, кто ходит на двух ногах? Кэти допила последние капли из бокала, который умудрилась растянуть на весь вечер. Пора было вызывать такси. * * * Гловеру не видно было девушку, устроившуюся за столиком в углу, поэтому приходилось одним глазом контролировать входные двери. Вечер оказался урожайным: сегодня к «Индепенденту» пожаловал и «Дейли Телеграф» и «Таймс». Разговоры были об одном и том же: об упадке журналистики. В зюзю пьяный редактор «Сандей пипл» все время пытался подергать Александра за галстук, пришлось забросить его (не редактора) за плечо. — Федеральное агентство по труду прогнозирует, что к двадцатому году работу потеряет каждый седьмой журналист. Зачем, блин, я отправил сына на журналистский? — Больше, чем каждый седьмой, — «утешил» его Гловер. — Можешь забрать сына домой. К тому же журналистом нельзя стать, им нужно родиться. Судя по взгляду убитого горем папаши, в рядах тех, кто считал Александра конченным сукиным сыном, случилось пополнение. Вот кто хранил железное спокойствие везде и всегда, был Густав. — А ты что скажешь? Равик пожал плечами: — Похоже, что золотые времена, когда журналисты получали за заказные статьи новые автомобили и корзины с деликатесами, прошли. Может быть, для разнообразия придется побыть честными?