— Жаждешь подробностей, тетя? — О, да! — С горящими от любопытства глазами Виктория наклонилась вперед. — Их не будет. Она даже не попыталась подавить разочарованный вздох. Вот так всегда: Александр никогда не обсуждал с ней свою жизнь, в лучшем случае, ставил перед фактом. Любая попытка к сближению вновь и вновь заставляла ее уткнуться в невидимую стену. Следовало признать, сын ее брата был великим мастером по возведению подобных стен — прозрачных как слеза, прочных как алмаз. Интересно, у него там еще остался воздух, или он научился жить, не дыша? Ладно, она не так жестока, как Александр, и выложит ему все свои новости сразу. — Ты в курсе, что Салли Торн вернулась в Англию? Гловер бросил в тарелку вилку и нож и выпрямился на стуле. Даже в приглушенном свете настенных ламп было видно, как ходят желваки у него под кожей. За последние двадцать лет имя Салли Торн упоминалось в их семье от силы раза два или три. Однако, сегодня Виктория была настроена решительно. — Правда, теперь она носит фамилию Уивер. — Тетя, ты хочешь, чтобы я ушел? Она потянулась через стол и накрыла рукой сжатые в кулак пальцы Александра: — Нет, я хочу, чтобы ты выслушал меня. Это действительно важно. — Я не хочу ничего слышать о Салли Уивер. — Заткнись, дорогой. Я собираюсь говорить о Тиме Уивере. — Виктория быстро потыкала пальцем в экран айфона. — Я переслала тебе его фото. Разуй глаза и посмотри. С экрана на Гловера смотрел темноволосый парень: почти черные, немного волнистые волосы, широкие брови, глубоко посаженные глаза — то ли серые, то ли зеленоватые, не разобрать, — прямая линия губ, ирония, затаившаяся в уголках рта. — Ему девятнадцать лет. Через пять месяцев будет двадцать, — голос Виктории доносился откуда-то издалека. Александр попытался сглотнуть, но слюны не было. — Это еще ничего не значит, — горло словно заржавело и не хотело выпускать слова изо рта. — Ты разучился считать, тупица? — Тетка злилась всерьез. — Тогда прикинь на пальцах. Тех, что на руках и ногах как раз хватит. Он недоверчиво покачал головой: — Этого не может быть. — Чего не может быть? Салли всегда была порядочной девочкой, в отличие от этой твоей, прости господи, магдалины Лидии. Вот у этой-то точно сердце холоднее, чем ноги у покойника. — Александр тупо пялился в экран и отвечать, судя по всему, не собирался. Ну и черт с ним, решила Виктория и бросила скомканную салфетку на стол. — Я ухожу. Провожать не надо. Заплати за мой обед, надеюсь, не разорю. Извини, что разрушила твой удобный мирок. Гордо выпрямившись, она направилась к двери. Швейцар открыл дверь и помахал кому-то, вызывая к подъезду машину посетительницы. * * * Пальцы Кэти запутались в таких же рыжих, как у нее, волосах, затем легко ущипнули кончик носа, погладили подбородок. Рафаэль поймал руку сестры и положил себе на грудь. Вторая ее ладонь покоилась у него на лбу. Как же редко им удавалось проводить вечера вот так, вдвоем. — Ты сейчас дома-то вообще ночуешь? — Поинтересовался он. — Бывает… иногда, — нехотя призналась девушка. — То есть у тебя настоящий роман, сестренка? Ты что, влюбилась? Кэти отрицательно покачала головой: — Вот уж чего нет, того нет. — А что есть? — Не отставал Раф. — Я бы назвала это симпатией. Как думаешь, можно спать с мужчиной только из симпатии к нему? — И чем же он тебе так симпатичен? Кэти вздохнула: ее брат при желании умел превращаться в настоящего инквизитора. С другой стороны, он заставлял ее ответить на вопросы, которые давно уже следовало бы себе задать. — Почему он мне нравится? Наверное, потому что я его не знаю. Раф присвистнул: — Это какая-то из ваших женских заморочек, которую мне никогда не понять. — Он немного подумал и решил уточнить: — Так, может, это первый шаг к любви? Теперь его обеими руками трепали за уши, как спаниеля: — Раф, ну какой же ты дурачок. Как можно полюбить того, кого совсем не знаешь? Это все равно, как влюбиться в … черный ящик, вот! Он освободил свои уши из цепкой хватки и вернул руки сестры на прежнее место: — Так вы, девочки, обычно и влюбляетесь неизвестно в кого. Зато разлюбляете потом совершенно конкретных мужчин. — Этот этап я уже прошла со Стивом. И на второй круг не пойду. — Надо же, какая у меня рассудительная сестра. — Вид у Рафаэля был донельзя довольный. — Значит, мне можно не беспокоиться, что какой-то бармаглот разобьет тебе сердце? Ты ведь не считаешь, что в жизни нет ничего важнее любви, правда? — Любовь важна, конечно, — Кэти задумчиво накручивала на указательный палец прядь его волос. — Но ведь воздух нужнее, как думаешь? — Согласен. — И вода… — Да. Чтобы ее пить. И пожрать, кстати, тоже не помешает. У тебя есть что-нибудь? — Лео оставил нам пастуший пирог. Будешь? — И ты еще спрашиваешь! Кэти молча ковыряла вилкой мясную запеканку. Вчера она была абсолютно уверена, что свободна от привязанности к Гловеру. Но сегодня, не видя Индейца целый день, уже скучала по нему. А если она действительно влюбится? Привяжется к человеку, почти в два раза старше нее, совершенно непонятному и довольно пугающему. В отношениях с ровесниками всегда сохранялась иллюзия, что они начинают вместе с чистого листа. А Александр? Ведь до встречи с ней у него была целая жизнь. Какие опасности для них двоих таило его прошлое? Ладно, что бы ни ждало ее в будущем, прятаться от неизвестности она не будет. И запеканку съест всю, потому что силы ей еще понадобятся. * * * Не сказать, что тюрьма Рочестера выглядела уютным и гостеприимным местом, но посетителей здесь регистрировали быстро, служащие держались вежливо и профессионально, а женщины, пришедшие навестить своих мужей и сыновей, были слишком заняты собственными проблемами, чтобы обращать внимание на худенькую рыжеволосую девушку в голубых джинсах и черной блузке. Оливера Рэмзи Кэти узнала почти сразу, хотя он заметно похудел и постарел по сравнению с тем довольным жизнью мужчиной, которого показывал Хью на фотографиях из интернета. Несколько секунд он внимательно рассматривал стоящую перед ним девушку, затем удовлетворенно кивнул и приглашающим жестом указал на стул по другую сторону столика. — Добро пожаловать в наш уютный мужской пансион. Кэти послушно села, но продолжала хранить молчание. Чувствовалось, что Рэмзи еще до конца не высказался. Так оно и было. — Кажется, я должен поблагодарить Макдермида за такой подарок, — Оливер ухмылялся нахально, но как-то не обидно. — А Господь неплохо потрудился, создавая тебя, детка. Бархатистая кожа, длинные ноги, мальчишеские бедра, зрелая грудь… У меня ты бы отбоя не знала от клиентов, дорогуша. Кэти заинтересованно наклонила голову к плечу: — Так, может быть, мне следует накинуть процентов тридцать гонорара? За экстерьер, так сказать? — Да ты и за словом в карман не лезешь.