– И волк, – вспомнилось мне. – Ну с волками ты поосторожнее – усмехнулась Фьяра. – Чумные они. Чуть что – сразу брачные узы, спаривание и продолжение рода. Говорю же – чумные. Я вздохнула. И на последнего мне тоже повезло. Оборотень, тот, который жених, совсем чумной. – Значит, осталось только камень найти. И тут же замолчала, смотря на Фьяру. А она на меня. Я пыталась вспомнить, что они мне там говорили. Ушами не слушать, глазами не смотреть, поверить, что я ведьма. Настоящая чёрная ведьма. – Думай о том, что больше всего связывает тебя с твоей ведьмовской сутью. Это поможет, – напутственно сказала Фьяра. А что меня с ведьмой связывает? Говорящий кот, неудачливый чёрт, чёрный дракон, академия, барон-оборотень. Живой, наглый хвост, клыки. Как же много всего вошло в мою жизнь. Но может ли это говорить о том, что я настоящая чёрная ведьма? Ведь все это результат неудачных чертовских заклятий и моего самого первого неудачного заклятия на жениха. Неудачного! Разве у ведьмы может так плохо выйти обычное простое заклятие на привлечение суженого? Пока что всё, о чём думаю, говорит, что ведьма-то я так себе. Может, и прав в чём-то граф Костин? Я шарлатанка, волею неудачной судьбы втянутая в вихрь колдовских событий. Я присела у дерева, откинулась на ствол, прикрыла глаза. Метёлку положила на колени, она слегка пошевелилась и замерла, будто прислушиваясь к моему тяжёлому дыханию. А я всё пыталась подумать и найти связующую меня с ведьмовской сутью нить. Нечто, что заставит меня саму поверить – я ведьма. Настоящая чёрная ведьма. И сила во мне тогда откроется. Легко сказать: поверить! Метёлка снова пошевелилась. Метёлка! Я оживилась. Кто ещё может летать на мётлах? Никто! Метлы оживают лишь в руках настоящей ведьмы! Я крепче сжала деревянную рукоять. Тёплая, ещё недавно бывшая обычной метлой, которой подметают дворы и тротуары. А теперь в моих руках ожившая, послушная, умеющая летать и даже обладающая неким интеллектом. Мысли о метёлке затмили все остальные, и даже звуки вокруг стали приглушённые. Далекий хруст веток, ломающихся под лапами диких животных, стрекот кузнечиков, шуршание нервно переступающего с ноги на ногу барабашки и тихое покашливание бабушки Фьяры. Метёлка снова слегка пошевелилась в моих руках, и последние звуки пропали, а на их месте появилась пустота, заволакивающая меня в нечто… Нечто… Ласковое и тёплое. Единственное, что я все ещё ощущала, это метёлку в руках. И тепло шло от неё. Она зашевелилась сильнее в попытке вырваться, я невольно выпустила древо из рук и неосознанно раскрыла глаза. Метёлка стояла передо мной ветками вниз, парящая в воздухе. Вот только были мы совсем не там, где я присела у дерева. Слишком знакомые вокруг места. Очень. Но я не успела оглянуться, чтобы посмотреть, где же я. Метёлка взвилась вверх, вытянулась, изменяясь, теряя очертания и становясь ярким лучом. И этот луч скользнул по травам, уносясь вперёд. Я бросилась за ним. Он нёсся будто сумасшедший. Я бежала следом. Стоп. Луч остановился, указывая на нечто в траве. Я подскочила, наклонилась, раскрывая травы руками, и… Увидела его. Ничем не примечательный, серый, в грязи, камень. Неужели это и есть тот самый, ведьмовской? Взяла его в руки, и… тут и произошла метаморфоза. Камень осветился, становясь белым, словно жемчужина, из него полился яркий свет. Я отвернулась, чтобы не зажмуриться, и вот тут увидела. Я стояла на поляне, недалеко от своего собственного дома. Был виден порог и чуть приоткрытая дверь. Вот оно, сказанное оракулом: «За спиной порог, дверь не заперта. Вперёд, там и шаги не отмерить». Тепло полилось по рукам. Я ощутила, как зыбкое видение растекается в пальцах. Пыталась его ухватить, сжать. Но ощутила метёлку в руках, и яркий свет ослепил окончательно. Я все-таки зажмурилась. А когда распахнула глаза, я сидела все там же, у дерева, сжимая свою метёлку. Рядом стояли гамаюн и барабашка, чуть дальше на пне сидел улыбающийся оракул. – Я видела! – сказала радостно. – Я видела, где камень ведьм. – Вот и хорошо, – довольно сообщила Фьяра. – А то уж совсем наша ведьма расстроилась. – Замечательно! – подтвердил оракул без тени улыбки. – Вот только камень её в ад приведёт и рухнет всё, что пришло. Фьяра побледнела и медленно повернулась к оракулу. Барабашка ошалело икнул, а я, вероятно, в лице изменилась при фразе об аде. – Ты чего мелишь, старый? – взвилась гамаюн, подскочила к оракулу и крылом его огрела. Он на неё глаза вылупил, моментально преобразившись обратно в старика с нелепым, глуповатым лицом – Ты зачем мне ведьму пугаешь? – сверкнула глазами Фьяра. – Что он сказал? – пролепетала я дрожащим голосом, поднимаясь с земли. Гамаюн ко мне повернулась и постаралась ласково улыбнуться. – Не слушай дурака, девочка. У него в голове опилки. Давно уж ведьмам ничего не предвещал, вот крыша и дала течь. Оракул голову из плеч вытянул, так, что шея стала длинная, и пропищал: – Рухнет ведьма в преисподнюю ещё до новой луны. Сойдётся заклятием, и двое пропадут пропадом. А на кого и не думала, окажется злодеем. Фьяра поворачивалась к оракулу медленно. Он с пня спрыгнул и попытался скрыться. Не тут-то было. Гамаюн его за шею поймала, сцепила на ней крылья. А я, холодея от жуткого предсказания, прошептала: – Что за заклятие? Кто пропадёт? Я? – Те, кому испытание суждено было пройти, да не туда они пойдут, – прохрипел оракул. – Да замолчи, рожа твоя старческая! – прошипела, затыкая рот оракулу одним крылом, Фьяра. – Испытание? – у меня ноги подкосились. Это же мы с графом. Мы должны пройти испытание. Выходит, не пройдём. И я попаду в ад! Барабашка сокрушённо головой покачал. – Вот тебе и предсказание. – Сунул руку за пазуху, вытащил кулёк с кренделями. Протянул его оракулу. – Обещанное. Оракул невероятным образом вынырнул из захвата Фьяры, схватил кулёк и пропал. А на месте его раскинулась огромная косая ель.