Смотрю на Микелу. У соседки другая карточка. Ну, конечно, чтобы не списывали друг у дружки. И последнее задание она явно не знает. Сидит над пустой циферкой три и нервно грызёт кончик перьевой ручки. Что там у неё? Несколько магических формул для нанесения на теневые артефакты. Я их знаю. Бросаю осторожный взгляд на ректора. Лорд Грейвуд стоит, скрестив руки на груди, и пристально смотрит в окно. Невольно любуюсь его чётким профилем, ровным прямым носом, волевым подбородком, строго сомкнутыми губами. Идеальный вышел бы портрет. Тьфу ты, опять я думаю не о том! Совсем изголодалась по живописи, иначе не объяснишь это странное желание написать портрет заклятого врага. Вроде, не смотрит на нас. Действуя медленно и аккуратно, протягиваю правую руку и тихонько утаскиваю листок Микелы. Кладу его к себе и быстро пишу формулы, выполняя за неё третье задание. Заканчиваю, ставлю точку, остаётся только вернуть лист подруге, но в этот момент фигура ректора приходит в движение. Стук его шагов по паркету через весь класс. О, нет! Идёт в нашу сторону. Сердечко в груди начинает стучать чаще. Чувствую, что ладони вспотели от нервного напряжения. В несколько шагов он оказывается рядом. Нависает надо мной. Его присутствие давит, пугает, дезориентирует. Перед Микелой пустой лист. Всё пропало. Небрежным движением ректор подцепляет два верхних пергамента, лежащих передо мной. Сверяет их. Усмехается уголком рта. Встаньте. Обе, приказывает глухим голосом. Мы с Микелой поднимаемся. Я уже прокляла всё и вся за то, что полезла. Хочешь, как лучше, а получается, как всегда! Только подставила обеих. И что сейчас будет? Что он сделает? И что это значит, леди Клири? он брезгливо держит двумя пальцами листы пергамента. Списываем? Что? недоумённо смотрю на него. У нас же разные задания, как я могу списывать? Наклоняет голову набок, прищуривает глаза, прожигая взглядом тёмно-карих глаз, словно пытается пролезть мне в голову, в мысли, под кожу. И у него получается? Снова накрывает его энергетикой, его властью, силой. Что это за магия ещё такая? Почему он так на меня действует? Разрываю зрительный контакт, опускаю глаза в стол. Веду кончиками пальцев по столешнице и бормочу себе под нос: Я просто взяла посмотреть её листок, из любопытства. Только и всего. Ректор разворачивает к себе листы и внимательно в них всматривается. Сверяет. Да неужели? хмыкает насмешливо. Тогда расскажите нам, как так вышло, что у леди Сауронд в третьем задании резко меняется почерк на… ваш? Весь класс с любопытством наблюдает за нами. Патрик озадаченно хмурится. Калла Поркес злорадно скалится и переглядывается с соседкой. Смотрю на ректора затравленно. Его левая бровь насмешливо приподнята. Палец с перстнем высшего тёмного насмешливо постукивает по циферке три в пергаменте Микелы. Закусываю нижнюю губу. Глупая, об этом не подумала почерк отличается, да. Хочется сквозь землю провалиться. Что, что он хочет услышать? Уже ведь и сам всё понял! Это я виновата! шепчет Микела дрожащим голосом. Я попросила мне помочь, господин рек… Молчать! цедит сквозь зубы, не глядя на Микелу. По-прежнему сверлит взглядом меня. Ну, так что, леди Клири? Похоже, работа леди Сауронд отправляется в мусор? Унизанные магическими перстнями мужские пальцы беспощадно сминают хрустящий пергамент с работой Микелы в маленький комок, который спустя секунду вспыхивает серым пламенем и сгорает. Я виновата, обречённо опускаю голову. Простите. Микела ни при чём. Наказывайте меня. Снова решаюсь поднять глаза. Замечаю вспыхнувший в глубине его тёмных глаз победный огонёк. Уголок его рта чуть дёргается вверх, но тут же возвращается обратно. Сорок штрафных баллов, леди Сауронд, за нарушение правил. И десять штрафных баллов за вашу работу. Сядьте. Класс потрясённо ахает. Микела опускается на стул. Её лицо и уши горят красным. Что касается вас, леди Клири, ректор подходит вплотную ко мне. Я упираюсь взглядом в его тёмно-серый шёлковый жилет под камзолом. Смотрю на его строго сомкнутые губы. Инстинктивно облизываю свои. Моргаю. Напряжение в воздухе растёт. Двадцать баллов за проверочную работу, его рука с тёмно-серым перстнем высшего тёмного ложится на мой комментариус. В воздухе повисает пауза. Неужели, это всё? Наказания не будет? И десять штрафных баллов за запрещённые подсказки другому адепту. Бросаю полный ужаса взгляд на свой комментариус. Он вспыхивает красным. Да так и горит! Не тухнет! По классу проходит шёпоток. Некоторые привстают со своих мест. Некоторые вытягивают шеи, чтобы получше рассмотреть редкое зрелище. Сто штрафных баллов набраны. Теперь мне прямая дорога домой. Ректор хмурится и тоже смотрит вниз. Не похоже, чтобы он ожидал того, что случилось. Берёт в руки мой комментариус. Пролистывает. Нет, это не ошибка, увы. Снова смотрит на меня. Между бровей знакомая складка. В глазах вопрос. Спрашивает так тихо, что слышу только я, да, возможно, ещё Микела: Когда только успела? в его глухом голосе искреннее удивление. И правда не знал, что я хожу по краю? На зельеварении, шепчу, сцепляя перед собой кончики пальцев. Нижняя губа дрожит от обиды. Что ж, его голос меняется. Снова холодный и чужой. Это многое упрощает. Леди Клири, соберите ваши вещи. Проследуйте в приёмную. Согласно Уставу, с этой минуты вы отчислены из Академии Стихий. Нет, поднимаю подбородок и выдерживаю его взгляд. Нет? его левая бровь поднимается и возвращается на место. Для убедительности мотаю головой: Нет, я не согласна. Я хочу погасить штрафные баллы, киваю в конец кабинета. В красном углу. В классе поднимаются шум и возня. Тихо! рявкает ректор, чуть повернув голову, и все послушно смолкают. Он скрещивает руки на груди и прищуривается: То, о чём вы просите, больше не применяется в нашем учебном заведении. Пятьдесят первый пункт Устава, парирую я. Если он не применяется, это не значит, что он отменён. Он действует до сих пор. И я требую, чтобы он был применён ко мне! Разворачиваюсь и иду в сторону красного угла. Делаю глубокий вдох, набираюсь решимости, сжимаю кулаки и делаю шаг. Деревянный помост под моим башмачком выдаёт жалобный скрип. Поворачиваюсь вокруг своей оси и решительно смотрю исподлобья на ректора. Кажется, сейчас тот момент, когда даже ему сложно скрывать свои истинные эмоции под маской холодного безразличия. Мне даже на миг чудится, что я замечаю тень растерянности на его надменном лице. Но уже в следующий миг его самообладание восстановлено. Что ж, роняет он лениво, неспешно направляясь к своему столу. Опирается ладонями о спинку преподавательского кресла, сжимает её до побелевших костяшек. Патрик, сбегайте-ка в приёмную и принесите то, что просит леди Клири. Розги. Патрик послушно соскакивает с места и вылетает прочь из кабинета. Мигает сигнальный артефакт над дверью: урок закончился. Но никто и не думает сдвинуться со своего места. Ещё бы. Все готовятся вживую увидеть то, что давным-давно стало историей, то, что помнят разве что наши дедушки и бабушки. Наказание розгами. Время тянется мучительно медленно. Красные стены позади словно жгут мне спину. Стою у всех на виду в этом позорном красном углу. Эти минуты я запомню на всю жизнь! Минуты моего позора. Скорее бы уже это закончилось! Скрип двери воспринимаю как облегчение. Возвращается Патрик с каким-то деревянным ведром в руках, из которого торчат деревянные прутья. Вместе с ним в кабинет заглядывает низенькая девочка в чёрной мантии с каре. Узнаю её это она провожала меня к моему месту во время вступительных экзаменов. Господин ректор, тихо пищит та. Этот мальчик сказал… Всё верно, обрывает её тот. Вы свободны. Девушка склоняет голову и пятится назад к двери. Успевает бросить на меня взгляд, полный удивления и сочувствия. Наконец, дверь за ней мягко прикрывается. Ректор вертит в руках деревянное ведёрко, словно впервые его видит. Затем берётся рукой за прутья и вынимает их. Стряхивает капли воды. Видимо, прутья были замочены в ней. Я подавляю вздох ужаса, рвущийся из груди. Так вот они какие, эти розги. Связка деревянных прутьев с полметра длиной. Итак, леди Клири, ректор пристально смотрит на меня. Сейчас самый лучший момент для того, чтобы передумать, пройти в приёмную и оформить ваше отчисление. Нет, отвечаю твёрдо хриплым голосом, хотя внутри едва живая от страха. Вы в этом уверены? с нажимом спрашивает ректор, прожигая меня взглядом, в котором плещется тьма.