О боже. Я поспешила за ним и почувствовала, что Раш и Тэбби следуют за мной по пятам, но мы оказались недостаточно быстрыми. Тэк открыл дверь, загораживая собой проход. Я ошеломленно остановилась, когда увидела, как торс Тэка качнулся назад и он отступил, потому что Наоми с силой толкнула его в плечо, пытаясь втолкнуть внутрь дома. Она сделала три шага ему навстречу, войдя в дом, повернувшись ко мне, Рашу и Тэбби, мне показалось, что я точно видела, как ее голова раскололась прямо посередине и из нее повалил дым и огонь, потому что она была в ярости. — Ты глупая, потаскушка, шлюха! — завизжала она и бросилась прямо на меня. Я напряглась всем телом, готовая принять ее натиск, но она издала звук «Уф», согнулась пополам в середине своего налета по пути ко мне, потому что Тэк поймал ее за талию и потянул назад, и в это же время Раш обхватил меня за талию (чуть более мягко, могу сказать, нежели Тэк Наоми), и потянул меня к себе. Тэк встал между мной и Наоми, положив руку ей на грудь. — Ты что, с ума сошла, мать твою? — прорычал он. — Идите к своей машине! — закричала она Тэбби. Тэк подталкивал Наоми к двери, она сопротивлялась, но явно проигрывала ему. — Убирайся отсюда к чертовой матери. — Рычал он, его голос был низким, глубоким, хрипатым со льдом, который явно кололся, и хотя он говорил таким голосом не со мной, я все же почувствовала, как моя кожа покрылась мурашками. — Ты не должна проводить время в доме этой гребаной суки! — Наоми снова почему-то закричала на Тэбби. — О Боже, — прошептала Тэбби, и в ее тоне тоже послышался лед. Она явно была смущена поведением своей матери. Наоми оказалась у двери, рука Тэка все еще давила ей на грудь, его лицо оказалось напротив нее. — Ты следила за ними? — спросил он, его голос все еще был пугающим. — Да пошел ты! — крикнула она ему в лицо. — Ты следила за моими детьми? — Рявкнул Тэк. — Они не должны проводить время с твоей подстилкой! — закричала она. — Ты хочешь сказать, что прокралась к своей чертовой машине и проследила за детьми до дома моей женщины, — заявил Тэк. Его женщина? Когда я стала женщиной Тэка? — Тэбби уже наполовину шлюха, раз она проводит время с тобой и всеми твоими сучками. Ей не нужно учиться первоклассному, модному способу раздвигать ноги, — парировала Наоми. Я ахнула, Раш издал звук, похожий на рычание, а Тэбби что-то прошептала. Автоматически я протянула руку назад, вслепую пытаясь ее найти, взяла ее за руку, крепко сжав ее руку, немного отодвинувшись назад, пока боком не коснулась ее бока. Когда я встала рядом с ней, рука Тэбби сомкнулась вокруг моей руки, как тиски. — Я не ослышался? — Спросил Тэк мягким, опасным голосом. — Ты слышал меня, придурок, — огрызнулась Наоми. — Значит я не ослышался. — Тэк предоставил ей еще одну возможность пойти на попятный. — Ты меня слышал, — отрезала она. Во входную дверь снова постучали, как раз в тот момент, когда появилась Лэни. — Что, черт возьми, происходит? — спросила она из глубины коридора, одетая в свой мерцающее, сказочное короткое кимоно, с полотенцем на голове, ее прекрасное лицо и идеальная фигура были не менее прекрасными с моим бледно-розовым махровым полотенцем на голове. Наоми кинула взгляд на Тэка, посмотрела на Лэйни, потом снова на Тэка и пронзительно закричала: — Мать твою, ты устроил гарем? В дверь снова постучали. Тэк схватил Наоми за руку и потащил прочь от двери. Отступив назад, он наконец распахнул мою входную дверь. Я в шоке уставилась на свою любимую тетю Бетт и любимого дядю Маршалла, которые жили не в Денвере. Они жили за пределами Вашингтона. Глаза тети Бетт округлились, пока она рассматривала обитателей моей гостиной, ее взгляд наконец остановился на мне, и я поняла, что она слышала крики Наоми, но опять же, как она могла не слышать? — Э-э... сюрприз? — спросила она, дядя Маршалл в этот момент протиснулся внутрь, подталкивая к себе жену, а Тэк отступил на пару шагов, отодвигая с собой Наоми. Глаза дяди Марша тоже оглядели мою гостиную, потом остановились на мне. Затем, именно дядя Марш улыбнулся своей чертовой улыбкой. Был только один человек на всей Земле, который мог слышать сквернословящую женщину, кричащую в доме его любимой племянницы, и найти это достойным улыбки, и это был мой дядя Марш. Я втянула воздух через нос, запрокинула голову к потолку, потом посмотрела на дядю Марша и улыбнулась ему в ответ. 12 Воссоединение семьи — Вы можете отойти в сторону, — прорычал Тэк тете Бетт и дяде Маршу. Тетя Бетт уставилась на него, но дядя Марш отодвинул тетю Бетт в сторону как раз в тот момент, когда Тэк потащил сопротивляющуюся, плюющуюся ругательствами Наоми за дверь. Он выставил ее за дверь и захлопнул перед ее носом, запер. А потом повернулся лицом к нам. В дверь постучали, и я услышала крик Наоми: — Ты так легко от меня не отделаешься! Без первой чашки кофе я пребывала в растерянности, попав в гущу событий, но, к счастью, мои ноги совсем не растерялись, направившись к тете Бетт, в дверь постучали еще раз, и подойдя ближе к своим родственникам, я поняла, что Наоми колотила не только кулаками, но и ногами. Я проигнорировала ее, тетя Бетт, смотревшая на дверь, подпрыгнула, когда я подошла ближе. — Привет, тетя Бетт, — пробормотала я и обняла ее. — Открой эту чертову дверь и выпусти моих детей! — Кричала Наоми. — Э-э... привет, Тайра, — пробормотала в ответ тетя Бетт, сжимая меня в объятиях. Я отпустила ее и улыбнулась. Наоми визжала, продолжая колотить: — Открой эту гребаную дверь! Я продолжала игнорировать ее крики и стук, повернувшись к дяде Маршу. — Привет, дядя Марш. — И заключила его в объятия. Объятия дяди Марша отличались от объятий его жены: чертовски хладнокровный и спокойный брат моей матери любил меня и очень сильно. Поэтому его объятия были крепкими, добрыми и говорили о многом, и каждое слово было прекрасным. — Привет, милая, — прошептал он мне на ухо. — Я сказала, открой эту гребаную дверь, — завизжала Наоми с новой силой. Я отступила назад, но дядя Марш удержал меня, положив руки мне на плечи. Тетя Бетт была миниатюрной, с короткими вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Тетя Бетт была из тех тетушек, которые интересовались всем, чем ты занималась, поддерживали каждое твое решение, и единственное чего больше всего хотели, чтобы ты была счастлива, поэтому она дарила свою любовь без всяких усилий. Она называла вещи своими именами, делала то, что ей нравилось и нравилось то, что она делала, говорила то, что было у нее на уме, и, если вы не могли переварить ее честность, это была ваша проблема, такой она была человек. Я обожала ее. Дядя Марш был ниже ростом, но гораздо круче Кевина Костнера. Дядя Марш получал все новости от тети Бетт, поэтому общение с дядей Маршем было эпизодическим, если только мы не сидели на его веранде (где последние пятнадцать лет мы провели огромное количество времени вместе). Тем не менее он поддерживал каждое мое решение, не хотел ничего больше, кроме моего счастья, и отдавал свою любовь без всяких условностей. Он также называл вещи своими именами, как видел, делал то, что ему нравилось и нравилось то, чем он занимался, говорил то, что было у него на уме, но его манера говорить была такой, что когда он называл вещи своими именами, делал то, что ему нравилось, и говорил то, что было у него на уме, вы слушали и учились, потому что он был мудрым без всякого дерьма. Я боготворила его. — Я здесь по делам, — вмешалась тетя Бетт, перекрывая продолжающийся стук в дверь. — Твой дядя решил поехать со мной, сделать тебе сюрприз и провести выходные со своей любимой племянницей. Мы решили заскочить и пригласить тебя на завтрак. — В дверь снова постучали, но тетя Бетт мужественно проигнорировала стук. — У меня будет сегодня совещание днем, а потом я свободна на весь уик-энд. Дядя Марш отпустил меня, и как только он убрал руки с моих плеч, Тэк оказался у меня за спиной, его теплое, поджарое тело прижалось ко мне, татуированная рука опустилась на мою грудную клетку. И когда он таким образом обнял меня, прижав к себе, я была удивлена по целому ряду причин. Во-первых, это был жест заявление. Во-вторых, он явно предназначался для общения, это был жест утверждения. В-третьих, это был жест заявление, который сообщал о чувстве единства и близости. И наконец, хотя мы были близки, я не хотела, чтобы моя тетя и особенно мой дядя знали об этом, я сама еще не знала, что мы «вместе» как таковые, и была не уверена по поводу этого, когда на меня так открыто заявляли свои права. Глаза тети Бетт и дяди Марша тут же опустились на его руку. Затем открыто посмотрели мне в лицо, и я поняла, что ни один из них не пропустил того, что хотел им сообщить Тэк. В глазах тети Бетт появилось откровенное любопытство. Лицо дяди Марша ничего не выражало. Тетя Бетт не осуждала Тэка. Она была такой, какой была, и если вы принимали ее такой, какой она была, тогда она отвечала тем же. Дядя Марш был летчиком-истребителем в Военно-воздушных силах. Теперь он профессионально играл в гольф. Он носил часы «Ральф Лорен» и «Таг Хоер». У него все еще была военная стрижка. Он тоже не привык осуждать. Так оно и было, и поняла я это сию минуту, когда большой, крутой, устрашающего вида байкер с рукой, покрытой татуировками, одетый в выцветшие джинсы и обтягивающую футболку, нуждающийся в стрижке четыре недели назад, дядя Марш, который только что стал свидетелем рукоприкладства с буйной женщиной, пинающей мою входную дверь и произнося нескончаемый поток непристойностей, не видел перед собой мужчину, обхватившего своей разрисованной рукой грудь своей горячо любимой племянницы. Он не стал судить даже в таком случае. О боже.