Борис закончил умываться и посмотрел на себя в зеркало. А ведь, пожалуй, пора обзавестись бритвой. Ему только пятнадцать, но уже пошел пушок. Если не брить, то выглядеть будет не очень. Склонился над раковиной и вновь плеснул водой себе в лицо. Помогло не очень. В голове не то чтобы тяжесть, но ощущение такое, что она у него как деревянное полено. Что за дрянь его заставили вчера выпить? А вчера ли? Да без разницы. Наверняка Перфильев знал, что в него вливал, и это безопасно. Но все одно малоприятно. Это ощущение отупения… Уж лучше похмелье. Тут хотя бы не так обидно, потому как ты знаешь, что по меньшей мере вчера тебе было хорошо. А так… Выпил. Отключился. Очнулся. И бог весть, где находишься. Только и того, что на корабле, рассекающем водную гладь. Легкую качку он ни с чем не спутает. Да и за небольшими иллюминаторами, в которые едва протиснется его голова, виден открытый морской простор. А, нет. Вон вдали появился какой-то остров. Надо сказать, что опоили его дрянью куда более качественной, чем использовал Марсель. Его не вырвало, и вообще ощущения, далекие от того пробуждения. Хотя вырубает она не менее эффективно. Одежда сложена на стуле. На столе в подставках – графин с водой и стакан. Рядом лежит его «Аптечка» в жестяном корпусе. Ничего режущего и колющего, что можно было бы использовать как оружие. Денег, кстати, также не оказалось, хотя пустой бумажник в наличии. В шкафу обнаружились его гардероб, чемодан и этюдник. В дверь постучали. Ну надо же какие культурные похитители. Можно подумать, это он заперся изнутри, а не его заперли снаружи. – Войдите, – тем не менее произнес он. – Здравствуйте. Разрешите представиться. Неваляев Викентий Петрович, судовой врач, – произнес вошедший мужчина. Лет пятьдесят, среднего роста, уже полнеющий, круглое лицо с усами и бородкой клинышком. В нагрудном кармашке – пенсне на золотой цепочке. И чего пижонить? Очки ведь куда практичней. – Ну-с, как мы себя чувствуем? Нацепил на нос пенсне, вооружился часами и, откинув крышку, взял Бориса за запястье. – Голова тяжелая, как с похмелья. Ну или около того. А так в порядке. – Н-да. Убойная штука. Я говорил Перфильеву, чтобы он был поаккуратнее. Вам вполне хватило бы и половинки пузырька. А так… проспали почти сутки. Ну-с, ничего страшного. Есть хотите? – Имею такое желание, – под урчание живота признал Борис. – Тогда прошу следовать за мной на ужин. И да, молодой человек, заберите, пожалуйста, вашу «Аптечку» и никогда не расставайтесь с нею. Кстати, весьма предусмотрительно с вашей стороны. – Доктор, я спросить хотел. Модификатор привязан ко мне, но вот если меня приложит так, что я лишусь чувств, кто-нибудь сможет его использовать, чтобы меня излечить? – Несомненно. Для этого достаточно приложить «Аптечку» к вашему телу. Причем совсем не обязательно к голому. Далее Эфир все сделает сам. И да, имейте в виду, в случае истощения организма модификатор сработает вполне штатно. То есть полностью восстановит вас, пролечив попутно все ваши болячки. – Прямо бессмертие, – хмыкнул Борис. – Ничего подобного. Болезни излечиваются, но это ни в коей мере не относится к изношенности самого организма. И если вы голодали, то голод никуда не денется, а будет все так же вас съедать. Хотя физически вы несомненно восстановитесь. – Да даже эдак его запаса прочности хватит минимум на полтораста лет. – Не скажите. Все это сугубо индивидуально. Образ жизни неизменно накладывает свой отпечаток на изношенность организма. В особенности нервное и умственное напряжение. – Умственное? – Разумеется. Захочется ли вам жить, заполучив старческое слабоумие? Ведь это банально впустую проведенное время. За разговорами они вышли в коридор, где обнаружились двое дюжих городовых в гражданском платье. Затем поднялись по трапу в надстройку и прошли в кают-компанию. В иллюминаторы Борис рассмотрел часть палубы, парусное вооружение и обводы носа, благодаря чему сумел опознать судно, которым не раз и не два любовался на рейде. Личная вооруженная яхта боярина Морозова «Русалка». Четыре популярные пушки Дубинина делают ее весьма опасным противником для одноклассников. Впрочем, как показывает опыт Бориса, при хорошо выученной обслуге – далеко не только для них. Парусное оснащение типа шхуны, весьма популярное в настоящее время. При попутном ветре в скорости, конечно, проигрывает прямому, зато выигрывает при крутом и встречном ветре. И, что немаловажно, такие паруса проще в управлении и требуют меньшего числа обслуги. Современная паровая машина тройного расширения дополняет облик судна. Экономичная, мощная, разгоняющая яхту до пятнадцати узлов. Отличный вариант для морских путешествий и даже океанских переходов. Стол уже был накрыт, и вошедших встретили капитан, сидевший во главе, двое офицеров и, собственно, Перфильев. Борис удивился данному обстоятельству, но вестовой усадил его на одно из мест. – Привыкайте, молодой человек. Отныне многое в вашей жизни изменится навсегда. А там и дворянство подоспеет. Так что чем раньше осознаете свое новое положение, тем лучше, – вполне любезно произнес Перфильев. И куда только делись его резкость и грубость. Впрочем, дело сделано, дичь загнана, так к чему обострять на ровном месте. Тем более все указывает на то, что вскоре Перфильеву придется считаться со своим сегодняшним пленником. Хм. Давненько Борис хотел поесть чего-нибудь такого эдакого. И вот тебе, пожалуйста. Судя по внешнему виду и запахам, кок знает свое дело туго. Абы какого на таком корабле держать не станут. Только Измайлов с удовольствием поел бы сейчас постную кашу, лишь бы подальше отсюда. Бориса трясло от злости от одного осознания того, что кто-то взял над ним верх. И плевать, что у него нет криминального опыта. Это ничего не значит. Он не любил проигрывать и ненавидел, когда ему диктовали, как следует поступать. Во время обеда ничего примечательного не случилось. Господа вели между собой непринужденную беседу, по сути, ни о чем. Пару раз пытались вовлечь в разговор и Измайлова, но тот предпочитал отмалчиваться и слушать. Правда, пользы от этого только и того, что яхта направляется прямиком в Морозовск. Чего и следовало ожидать. – И как вы на меня вышли? – поинтересовался Борис у Перфильева. После ужина тот поднялся на верхнюю прогулочную палубу над надстройкой и устроился в плетеном кресле с трубкой во рту. Как там говорится? После вкусного обеда по закону Архимеда полагается… Ну а там уже кому что по вкусу. Двое городовых всюду сопровождали Бориса и сейчас стояли немного в стороне. Опекают эдак ненавязчиво, но плотно. Так себе телохранители. Но волкодавы однозначно матерые. – К чему вам это, Григорий Иванович? – хмыкнул Перфильев. – Борис Николаевич. – Бросьте эти игры. Неужели вы думаете… – Я думаю, что смогу выторговать себе право называться, как мне захочется. – Ладно, – пожав плечами, легко согласился сыщик. – Так как вы меня выследили? – Выслеживают – это когда идут по следу. Я же вас нашел, Борис Николаевич, – сделав акцент на имени-отчестве, возразил полицейский. – Пусть так. Вы ведь уверены, что больше меня не упустите. – Не упущу. А через годик вы и сами не захотите никуда убегать. – Вы так в этом уверены? – Господи, где мои пятнадцать лет? Кто в детстве не мечтал о кораблях, необитаемых островах, пиратах и их сокровищах? Думаете, вы столь оригинальны в своем побеге и стремлении к независимости? Да уже через год вы будете смеяться над своими потугами. Но да, вспоминать будете с удовольствием. Потому как такое приключение не забывается. Хм. А ведь его слова не лишены смысла. Борис сейчас всего лишь пятнадцатилетний подросток, у которого играют гормоны. Даже сидящий внутри взрослый мужик нередко пасует перед его горячностью, тягой к приключениям и авантюрам. А подростки – это всего лишь глина, из которой можно вылепить все что угодно. Зависит от скульптора. – И все же как вы меня нашли? Невероятно любопытно. – На самом деле все очень просто. Если вам нужно кого-то найти, то выслеживать стоит только по горячему следу. При отрицательном результате приступаете к отработке его склонностей. То есть пытаетесь думать, как разыскиваемый, и определить его следующий шаг. Мы поначалу потеряли много времени, выискивая атлета. Запутали вы нас со своей физкультурой. Но потом сработал сторожок, выставленный на ваших родителей. – Мой денежный перевод? – Именно. Мне пришла телеграмма о нем, и вскоре я был на острове, откуда он был сделан. Далее розыск по портрету привел меня на Голубицкий. Мы разминулись с вами буквально на полдня. След опять оборвался. Но у меня в руках оказалась еще одна отправная точка, Носов и Рыченков. Взяли под наблюдение и их. На самом деле для этого потребовалось не так много людей, как может показаться. Всего-то по одному на Голубицком и Яковенковском. И опять ждать поклевки. Переводы родителям регулярные с Голубицкого. Отработали банк. – А как же тайна вкладов? – Я вас умоляю, Борис Николаевич. С годами еще и не в том разочаруетесь. Потом был Вольвик, откуда вы написали своим друзьям. Так мы вышли на промежуточный адрес, который взяли под колпак. А сам я выдвинулся во французскую колонию на яхте боярина. Там узнал, что вы художник, и получил ваш реальный портрет, а не описание. – Анри? – припомнил Борис своего первого наставника, бесталанного живописца. – Он. Ну а дальше вы сами вели нас, телеграфируя друзьям на промежуточный адрес о том, что с вами все в порядке. Из чего я делаю выводы, что причины для подобных весточек были, пусть ваши друзья о том и не знали. Вы долго оставались если не в административном центре, то на близлежащих островах, чтобы мы успевали среагировать. Хотя и запаздывали. Немного, но этого хватало, чтобы разминуться с вами. Последнюю телеграмму вы отправили с Нампулы месяц назад. В городе только одна галерея, отвечающая вашим требованиям. Вы, конечно, разыграли целый спектакль, но и нас на мякине не проведешь. Вот, собственно говоря, и все. – То есть я сам себя сдал? – Скажем так. В данном конкретном случае сработал этот метод. – Ну что же, вам повезло. – Никакого везения, Борис Николаевич. Это называется профессионализмом. – Повторюсь, вам сильно повезло, что вы не застали меня в моей прежней компании, – многозначительно ухмыльнувшись, возразил Измайлов, имея в виду знакомых партизан. Глава 23 Шквал Если по прямой, то до Морозовского – более четырех тысяч морских миль. Но, как известно, по прямой двигаться можно только на карте. Казалось бы, материков нет и обходить ничего не нужно. Огибай острова и придерживайся более или менее прямого направления. Но есть еще такое понятие, как территориальные воды, где ты можешь оказаться нежелательным гостем. Те же британцы не желают видеть посторонних на Индийских архипелагах. В смысле есть определенные маршруты, которых могут придерживаться исключительно частные суда с путешественниками на борту. Торговым же в эти воды и вовсе нет ходу. Разумеется, наличествуют контрабандисты, но это уже совершенно другая категория, насквозь противозаконная. И это всего лишь один из примеров. Колониальные державы строго блюдут свои интересы, охраняя рынки сбыта. Свободная конкуренция? Подобным благодушием раз за разом страдают только русские цари. Остальные руководствуются сугубо экономической целесообразностью. Даже верные союзники Российского царства вспоминают о «старшем брате», только когда им это выгодно.