И все равно я наслаждалась возвращением к комфорту. У Кирилла тоже было неплохо, но здесь на полке в ванной комнате стояли баночки известных мне брендов, и сам дизайн помещения ассоциировался у меня с домашним уютом. Я испорчена — роскошью этой, блеском смесителей, ароматом пены — не знакомым, но отчего-то все равно близким. Возможно, именно эта испорченность во мне и не позволила смириться с крохами, которые я могла заработать на репетиторстве, и заставила рваться дальше — пусть даже в криминальную сферу. Конечно, в момент принятия того решения я думала вовсе не о смесителях, но где-то внутри сидела эта червоточина. Надо поработать над собой, умерить жадность, выставить приоритеты. А если не смогу, так проще ведь домой вернуться — ни в чем себе не отказывать, ни за что не бороться и перестать мечтать о независимости от этих самых баночек и смесителей. А пока я позволила себе поддаться. Приняла ванную вечером, а затем и утром, едва только проснулась, побежала снова туда, чтобы понежиться в пене и ощутить себя прежней. Хорошо хоть, от этой расслабленности не отступила привычка таскать повсюду ноутбук и телефон. Когда раздался звонок, я мгновенно перехватила полотенце и вытерла руки. Отвечала, уже вылезая из ванны, чтобы добраться до ноутбука. Абонент не определился, но на этот номер могли звонить только клиенты. — Доброе утро! Чем я могу помочь? В такое время звонят обычно, если решение обдуманное — практически деловое. Как один из рабочих вопросов занятого бизнесмена. — Ребята почему-то на вас звонок перекинули. Какие-то проблемы с моим заказом? Я еду отдыхать на недельку, мне бы девушку. Элегантную, как в прошлый раз, но желательно другую. — О, уверена, что этот вопрос мы с вами уладим за пять минут. Когда билеты? А может, вы сориентируете точнее, и тогда я вышлю вам фотографии девушек, которые могли бы подойти? — Да… фотографии. И рост каждой укажите. Мне ничего особенного не нужно, просто красивая, элегантная. Нет у меня никаких особенных предпочтений… Я слушала его, но притом пыталась отыскать нужную информацию. Красного флажка нет — и то счастье. И он не требует кого-то конкретного. Вообще ничего не требует, само обаяние! Я перекинула мобильник в другую руку, а правой вбивала в поиск номер телефона. Да, похоже, этот клиент обращается во второй раз, в заметках никаких особенных проблем не обозначено, кроме имени «Алексей». Это значит, что полгода назад девочка вернулась живой, здоровой, плату получила и никаких сложностей не возникло. Я перещелкнула на файлы Ларисы. — Алексей ведь? У меня указан ваш мейл. Через пять минут загляните в почту. Если вдруг что-то не устроит, то перезвоните — обещаю, вы будете довольны. Заканчивала я абсолютно уверенно. Итак, Алексей — хороший клиент, похоже, что довольно молодой. Он в прошлый раз Татьяне не сразу открылся, что любит секс пожестче. Причем сам предпочитает роль подчиненного. Девочка, конечно, отыграла, как умела, но это не ее профиль. Из-за стеснительности или боязни огласки Алексей в заказе о таком предпочтении не упоминает. А проблема его и вовсе не проблема: ему нужна госпожа, но не открытый доминант с плетью, а та, которая диктовать условия начинает только в спальне. Он очень заинтересован в том, чтобы его пристрастие не выпячивали. Даже у меня, ничего в этом не понимающей, не получилось его осудить: мало ли, что человеку для счастья нужно? А он такой вежливый, зарабатывает отлично — другие сюда и не обращаются, никого не насилует, не убивает, смущается, как подросток. Необычное желание не сделало в моих глазах его смешным или плохим. Но у клиента на этот счет может быть иное мнение. Я нашла Ирэн в файле, сразу позвонила и объяснила ситуацию. В отправленном сообщении Алексею выслала только прайс и одну фотографию — худенькая, темноволосая, улыбающаяся Ирэн в коротком черном платье и высоких сапожках на шпильке. Ничего вызывающего, никаких намеков, если их только на уровне подсознания не искать. Зато если искать, то не пропустишь: Ирэн даже улыбалась на снимке так, как будто прямо сейчас готова зло усмехнуться. В ответ получила только число и дату встречи, без каких-либо пояснений. Отлично сработано! Я сделала вид, что не поняла его скрытой просьбы. Он сделал вид, что его тайна осталась тайной. Довольны все стороны, а особенно — Ирэн. Гордая собой, я подпрыгнула на месте в желании тут же сорваться с отчетом к Вадиму Андреевичу. Пусть только попробует сказать, что я не справляюсь с работой и не разбираюсь в людях! В данном случае требовалась именно тактичность, а я в этом профи! Вовремя остановилась, ощутив холод, рассмеялась и вернулась в ванную. Теперь еще придется соображать, чем пол протирать. Из комнаты вышла, уже высушив волосы и приведя себя в порядок. Вадима Андреевича не было, потому сама заглянула в холодильник, надеясь там отыскать остатки вчерашнего ужина. Не нашла и решили, что хозяин дома не обидится, если я позаимствую у него яйца и ложку растительного масла. Однако пока искала сковороду, он явился и сам. Я даже поприветствовать не успела, как он подошел и чуть наклонился. Взгляд на губы подтверждал его намерения. Дело даже не в том, что я была отчаянно против еще одного поцелуя, но сегодня я хорошо знала, чего делать не стоит. Снова оттолкнет, чтобы почувствовала себя оплеванной, или потащит в спальню, что еще хуже. Мне таких приключений не надо. Я толкнула его в плечо и отступила сама. — Добрый день, Вадим Андреевич, — сказала как можно холоднее. Ему что-то надо делать с этим прищуром — вот любая эмоция превращается в иронию! И не поймешь, что действительно на уме. — Добрый. Сегодня я в опале? Так и думал. — Думали? — не поверила я. — И типа разыграли проверку своих предположений? — Можно и так сказать. Уверен, даже убедила себя, что больше ни-ни. А сейчас фыркнешь, чтобы скрыть смущение. Ну, мне потребовалось приложить волю, чтобы не фыркнуть. Просто вздохнула и прищурилась. Научиться бы как он — на один глаз. Пусть тоже не понимает, что чувствует собеседник! Но у меня таких козырей не водилось, зато в арсенале имелось умение держать себя в руках и быстро успокаиваться: — Не понимаю, о чем вы. Я хотела яичницу пожарить, можно? Добилась только улыбки чуть шире. — Наверное, мучилась до самого утра: ах, он такой сексуальный, что же мне, бедняжке, делать, чтобы принципы свои не нарушить, когда он весь из себя такой беспринципный? — Ничего подобного, Вадим Андреевич. Вы яичницу-то будете? — Отойди от плиты, камикадзе. Я пока не доверяю тебе настолько, чтобы позволять себе готовить. Может, хотя бы омлет? У меня ветчина где-то есть… — и шагнул к холодильнику. Я покорно отошла и села за стол. Если человеку нравится готовить, то кто я такая, чтобы препятствовать? — Вадим Андреевич, раз уж я здесь живу — в смысле, пока я здесь живу — нам нужно, наверное, обговорить правила? С Кириллом мы покупали продукты вскладчину и по очереди готовили. — Угу. Как только у тебя будут деньги, начинай вкладываться. А пока я готовлю, ты убираешь и моешь посуду. Машина тебе в помощь. Больше от тебя ничего не требуется. Домработница приходит дважды в неделю, но она не заходит в личные комнаты. — О… А может, я могла бы убирать… — Не могла бы. Пусть работой занимаются профессионалы. Показалось, что мое признание в неумении готовить распространилось на все. Хотя я и в уборке специалистом не была, но могла бы научиться! А он так отрезал, словно я даже не способна. Постаралась ответить без обиды в голосе: — Зря вы так. Знаете, когда человек что-то делает, то не чувствует себя балластом, не считает себя обязанным. И потому самого себя воспринимать легче. — А может, я хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной? Через несколько дней ты обживешься, привыкнешь, уже не будешь держать нос по ветру — в каком бы направлении бежать. И тогда мне не помешает твое чувство вины. Тоже, кстати, отличный способ управлять людьми — не проси ничего особенного, просто веди себя так, чтобы люди не забыли, что тебе обязаны. — И почему я не удивлена? Я тогда лучше буду помнить, что вы меня сюда сами притащили — обманом, между прочим. И — чудо какое! — ни капли вины не остается. — Жаль, — он с улыбкой выставлял на стол прозрачные чашки. — А я так надеялся, что тебе станет неудобно и просто физически понадобится меня хоть чем-то отблагодарить. — Вряд ли. — Еще придется купить тебе платье. По работе — не поведу же я тебя в ресторан в джинсах. А ты еще обиженного клиента должна охмурить. На хорошее платье ты вряд ли накопила, так что снова — или в долг, или в чувство вины. Деньги мне не особенно нужны, так что сама понимаешь, на что я рассчитываю. Он шутил, я хоть и пыталась отвечать с серьезным видом, но понимала, что поддерживаю игривый тон: — Покупайте. И никаких долгов или чувства вины! Это ведь вас, а не меня, джинсы не устраивают. Кстати, у меня только летние ботильоны и кроссовки. Не помешают сапожки — к платью, конечно. — С ума сойти. И никакого чувства вины или хотя бы благодарности? — Ни капли. Как только приедем домой, верну вам все вещи в целости и сохранности. Будете выдавать мне только по необходимости, как спецодежду. — Ты просто перекрываешь мне кислород. Чем же мне еще тебя обязать? — Ничем. А даже если обяжете, то я вспомню про этот разговор, и даже благодарность убью в зародыше. — Это ты пока мой омлет не попробовала. Убийца зародышей. — Готовите вы в самом деле превосходно. — Не захлебнись слюной и благодарностью. А то я только этого и жду. Я невольно рассмеялась. В принципе, вот такой флирт — мягкий, веселый — я вполне способна пережить. И настроение само собой поднимается. А может ли быть такое, что он осознанно про каждый свой шаг говорит прямо? Обескураживает этим, но заодно вооружает. Дает чувство безопасности. Не станет же человек всерьез воспринимать угрозу от того, кто открыто каждое желание озвучивает! Да еще и так объясняет каждый свой крючок, что на него попасться невозможно. Так есть ли вообще крючки, или мы просто играем в слова? Или это чувство безопасности и является самым главным крючком? Тогда вчерашний поцелуй был лишним — он шел вразрез с общей стратегией! Проще махнуть рукой, чем понять этого человека. А ведь я даже не поинтересовалась, за какую сумму Кир согласился меня подставить. И очень напрасно! Возможно, было бы меньше разочарования, когда выяснилось — Вадим Андреевич ничего не заплатил, но зато согласился принять на испытательный срок в должность менеджера. Кирилл, конечно, тут не шиковал, но я и представить себе не могла, что он рвется в этот бизнес. Да еще до такой степени, чтобы идти по головам. Он сел в машину на заднее сиденье, ровно через две минуты, как я об этом узнала, и восторженно заверещал: — Вадим Андреич, доброго денька! Аришка! Как же я рад тебя видеть! Вот, вещи твои в пакетик собрал. Свою объемную спортивную сумку он разместил рядом. Похоже, собирается в Москву переселяться. Но это неудивительно, менеджеры должны быть под рукой — они не только по телефону работают, но часто и сопровождают девушек. Я взяла передачу, но в ответ только поморщилась. Негодяй же сразу сообразил: — Обиделась, что ли? Так я же от чистого сердца! И ведь это Вадим Андреевич, мы с ним с первой версии сайта знакомы! — Понятно, — вздохнула я. — И все твои мотивы понимаю — старые друзья, отличная выгода. Так что сделай нам обоим одолжение: никогда ко мне не обращайся. Сам Вадим Андреевич только улыбался, не отрывая взгляда от дороги. То ли ему доставляли удовольствие наши разборки, то ли он просто любил атмосферу всеобщей ненависти. — Ариш, ты почему такая злая-то, а? — обиделся Кир. — Я ж тебя приютил, на заскоки твои внимания не обращал. И уж раз Вадим Андреевич захотел твоего переселения, то все равно ж бы переселилась! Я не удержалась, развернулась к нему и зашипела: — Ты представляешь, как меня перепугал?! Мог бы просто сказать — выселяю! Нет же, надо было до инфаркта довести! Я же за тебя, дурня, перепугалась! Ты хоть понимаешь, что я к Вадиму Андреевичу пошла только потому, что за него ни капли бы не переживала?! — Как интересно, — наконец-то вставил водитель и свое мнение. Но Кир виновато развел руками: — Прости, но вот это уже была не моя идея… На этот раз обвиняемый и бровью не повел. Да и смысл ему высказывать? Как с гуся вода. Я отвернулась к окну, обозначив свое мнение по всем вопросам. Вначале мы приехали в элитную квартиру в самом центре столицы. На шестнадцатом этаже нас ожидали шикарные четырехкомнатные апартаменты. Помещение было большим, но почти пустым. По крайней мере в гостиной стоял только небольшой диван и два стула. Вадим Андреевич объяснял Кириллу: — Можешь жить в любой комнате, но бардак сам за собой убирай. Очень часто здесь останавливаются девочки — те, кто из области. Переночевать или на несколько дней. Иногда и водители заглядывают, если надо долго ждать. У всех есть свои ключи, так что не веди себя так, будто ты тут хозяин. Просто перевалочная база. Я раньше сам здесь жил, но потом решил, что постоянно присутствовать в Москве незачем. Предпочитаю тишину и чистый воздух. — В вашем случае это называется социопатией, Вадим Андреевич, — вежливо вставила я. Он лишь улыбнулся: — Очень мило, когда психологическую характеристику тебе дает хронический социофоб. — Я не социофоб! И вполне замечательно общаюсь с людьми! Нормальными, конечно, откуда вам об это знать? — Ого. Кто-то злился на нас с Кириллом, а теперь решил не распаляться на двух персон? — Да кто на вас злится? Я, наоборот, очень благодарна за все эмоциональные встряски, которые вы мне уже устроили и еще устроите!