Да нет, я знала. Тогда я решила, что лучше подставлять его, а не кого-то еще. Но об этом лучше не говорить вслух. Если вся эта история не закончится для меня катастрофой, то знакомство именно с Вадимом Андреевичем можно считать удачей. Я могла бы еще долгие годы пытаться понять людей, но не лучше ли тренироваться на самом противоречивом экземпляре? Хотя, безусловно, я не могла не понимать, что он заинтересован во мне. Сам факт его заинтересованности говорит, что если бы я не попалась в мышеловку сегодня, то это случилось бы завтра или послезавтра. У человека слишком расслабленная жизнь, он имеет возможность тратить время на потакание сиюминутным прихотям. Сейчас я и есть его прихоть. Повезло, да. Именно эту тему затрагивать не хотелось, хотя и было нужно. Кажется, я все лучше и лучше справлялась с собой и училась формировать правильный настрой — хотя бы у себя самой. Спросила, как ни в чем не бывало: — Кстати, я не шутила про готовку, но мечтаю научиться. На самом деле, Кирилл меня уже учил. Его любимая яичница — первое блюдо которое я освоила, но теперь могла и купленные котлеты пожарить, и макароны к ним сварить. Гречку даже, хуже всего вышел рис, но с ним я второй раз и не экспериментировала. Вадим Андреевич придвинул ко мне разделочную доску, перехватил нож за лезвие и протянул мне: — Тогда учись. С нарезкой я справиться могла. Может быть не так ловко, но я и не собиралась проходить кастинг на шеф-повара. В глубокой сковороде тушилось мясо, отчего по всему длинному помещению кухни разносился во все стороны и щекотал нервы пряный аромат. Мягко говоря, я уже давно не ела просто нормальной еды, а уж о вкусной даже мечтать себе запрещала. И теперь буксировала в мыслях, постоянно отвлекаясь на этот запах. Чтобы отвлечься, заставляла себя говорить: — Мне уже все равно, посчитаете ли вы меня наивной, но все же озвучу свои предположения. — О чем? — он перемешивал мясо, заправляя туда овощи, и ко мне не повернулся. — Гадаешь, свинина или говядина? Или думаешь, не подсыпаю ли я сюда наркоту? — А вы можете?! — Теоретически я все могу, — после короткой паузы ответил он. Снова издевается, как будто дел других нет! — Нет, я совсем о другом! — не позволила сбить себя с мысли. — Я все прикидываю причины вашей заинтересованности! Пока очевидно только то, что она есть! Он отложил деревянную лопатку, убавил огонь и повернулся к столу. Подхватил подчеркнуто буднично: — Есть, конечно. Это бы только слепой уже не заметил. Ну, так и какие причины придумала ты? — А вы подтвердите, если угадаю? Или опять начнете запутывать еще сильнее? — Запутать еще сильнее — звучит как песня. Начинай, Арина, по ходу дела сообразим. Легче живого единорога увидеть, чем от этого человека дождаться хотя бы признаков искренности. Но мне в любом случае стоило выговориться. Пусть хотя бы не считает меня пустышкой, которой вовсе не важны мотивы и следствия поступков. — Первым приходит на ум желание затащить меня в постель. Слишком банально? — я отвлеклась от нарезки, чтобы не пропустить ни одной его реакции. — Почему же банально? Думаю, ты и сама знаешь, что красива. Мужчины хотят красивых женщин — это как раз нормально. Кто-то тебе будет говорить это в лоб, кто-то никогда не осмелится, кто-то будет подбираться издалека и медленно — но ты права в том, что ожидаешь этого от каждого. Я удивилась: — Как-то вы слишком легко это признали. На вас не похоже! Неужели сразу угадала? — Неужели сразу не угадала, — он улыбался и тоже смотрел прямо. — Впрочем, это у тебя хроническое. Смотри, Арина, ты упускаешь из виду специфику моей деятельности. Я уже говорил, что начинал с модельного агентства: девочки отбирались только по внешности, выставлялись через сайты знакомств и прочие рыбные места. Менеджеры следили за тем, чтобы девочек не обижали, но бывало по-разному. Очень выгодный, хоть и проблемный бизнес. А потом мне вдруг надоело. Тупо зарабатывать, без творчества, надоело, если ты понимаешь, о чем я. Я совсем забыла про овощи, отложила нож. — Может, и понимаю, но не представляю, как это связано с моим вопросом. Вадим Андреевич просто продолжил: — И тогда я усложнил себе задачу — резко повысил уровень элитности. Мои девочки сейчас — это уже не просто красавицы… Как тебе объяснить? Некоторые даже совсем не красавицы в общепринятом смысле этого слова. Но каждая из них уникальна. Я веду к тому, что ты можешь считать себя какой угодно потрясающей, но я насмотрелся на потрясающих женщин. Уже и представить себе не смогу, чем меня можно удивить. И будь уверена, каждая из них сочтет за честь увидеть в клиентах меня. — А… вы к тому, что ради секса вам вообще напрягаться нет резона? И без меня выбор предостаточный? — Ну, примерно так. Он, как всегда, выглядел слишком самоуверенным, но я не стала бы в данном случае оспаривать. Даже моих знаний об отношениях хватало, чтобы понять: кроме его, на все согласных, «элитных» девочек, он не испытывал бы затруднений. Безумно привлекательный, молодой, состоятельный, знающий себе цену — у таких всегда будет огромный выбор: бери любую. И рано или поздно такие пресыщаются. Мое лицо кому-то может показаться идеально красивым, но после тысячи идеально красивых лиц это будет просто констатацией факта. В лучшем случае. Я задумалась, потом все же осмелилась продолжить: — Спасибо, что в кои-то веки ответили честно. Тогда и вторая моя версия несостоятельна. Конечно, она уже более фантастическая, но как предположение — я могла вам просто очень понравиться. Не для разового секса, не чтобы поиграть, а вот просто понравилась. Так, говорят, бывает. — Бывает. Но не с такими циниками, как я, — он улыбнулся еще шире. — Ты огурец-то резать будешь, или мы останемся без салата? Я взяла нож. После озвученного продолжать было намного легче: — Да, это я уже поняла. Потому и не постеснялась сказать вслух. — И что? Детектив на этом закончился? Больше никаких причин быть не могло? — Отнюдь. Есть еще одна — она как раз и осталась самой состоятельной. Вы хотите втянуть меня в свой бизнес. Что бы вы там ни говорили про своих девочек, судя по всему, я вполне соответствую уровню. Осталось только или добиться моего согласия, или загнать меня в такие долги, что не останется выбора. И тогда все встает на свои места — вы тратите на меня время, деньги, прощаете серьезные ошибки, потому что пока я выгляжу очень выгодной инвестицией. Поскольку он не ответил, я подняла взгляд. Вадим Андреевич все так же улыбался, не отрывая от меня взгляда. Я не выдержала: — Что? Даже отрицать не будете? Он будто наслаждался тем, что видит — уж не знаю, какие эмоции он читал на моем лице, но я была бесконечно далека от восторга. Сказал медленно: — Не буду. Ведь причина все равно нужна. Оставь эту. Ну да, и сказал так, чтобы я сразу засомневалась. Но на этот раз Вадиму Андреевичу не удалось меня провести. Кажется, я просто наконец-то попала в яблочко. И потому торжествующе улыбнулась в ответ: — Вы производите впечатление человека, который очень хорошо разбирается в людях. А я, надеюсь, не произвожу впечатление человека, который сможет оплачивать постелью долги. — И меня похвалила, и про себя не забыла. Заканчивай уже и будем ужинать. Мясо вышло превосходно. Я не посчитала зазорным об этом прямо сказать, но Вадим Андреевич воспринимал комплименты ровно с тем же равнодушием, что и упреки — бесконечная расслабленность. Сказал, что завтра мы вместе едем в столицу. Мне следует на всякий случай знать, где находится штаб-квартира и как выглядят менеджеры. Мало ли, личной помощнице может понадобиться срочно явиться туда без шефа. Помимо этого, Вадим Андреевич каким-то образом выяснил, где ужинает Николай Васильевич, и решил «невзначай» попасться тому на глаза. А я, по всей видимости, нужна для возможных извинений — если разговор вообще получится. В принципе, я могла и извиниться. Ничего страшного, когда человек признает свои ошибки. А уж если эти извинения вернут вип-клиента, то получится, что не будет резона мне прошлую ошибку припоминать. Я расслабилась, и настроение поднялось — от прекрасной еды и приятной атмосферы, когда Вадим Андреевич, вопреки своей привычке, просто рассказывал о работе, а не пытался вывести из себя. Однако после ужина, когда я собирала тарелки, вдруг шагнул ко мне сзади. Я спонтанно наткнулась на стол, но он остался в миллиметре от того, чтобы коснуться. Наклонился только и прошептал почти на ухо: — В моем бизнесе, Арина, девственность или отсутствие опыта хуже шрама на все лицо. Так что где-то в твоей версии прокол. Но я до сих пор не утверждаю, что она нерабочая. Ведь эти проблемы решаются очень легко. — Ну да, мечтайте! — Не провоцируй меня. Я выпустила тарелку, резко развернулась и толкнула его в грудь. Он отступил на полшага, но близость все равно оставалась невыносимой. Я протянула руку, чтобы поставить преграду между нами, но Вадим Андреевич перехватил за запястье и отвел в сторону. Снова приблизился. — Вадим Андреевич! — я и сама не знала, что конкретно хотела сказать. Кажется, о том, что он просто идиот, если в самом деле рассмотрел во мне потенциальную проститутку. Но отрезала только: — Отпустите. Несмотря на просьбу, он положил вторую руку мне на затылок и потянул на себя. Я замерла. Скользнула взглядом по его губам. Красивый и такой… которого никто не остановит. Мне было интересно узнать, что чувствует человек при поцелуе, но не до такой степени, чтобы я проявила инициативу. Просто скользнула и вернулась к темным глазам, уже зная, что он будет делать, и не зная, как отреагирую сама. Любопытство, летело бы оно псу под хвост, примитивное любопытство, из-за которого люди совершают столько ошибок. Но он не поцеловал. Только наклонился, посмотрел прямо в глаза и громко сказал: — Арина, я не азартный человек. Но если будешь продолжать себя так вести, то только ускоришь события. А я совсем не хочу перепугать тебя раньше времени. — Как я себя веду? Какие еще события? — Вот, снова. А просила, чтобы отпустил, — он выпрямился и теперь тихо смеялся. — Ты уж определяйся, мы сразу переходим к полевым испытаниям или постепенно. А то весь вечер талдычила одно, а по факту совсем другое. — Да что я делаю?! — Кричишь. Слишком сильно волнуешься. Смотришь так, что у меня внутри цинизм в изюм сворачивается. — Ну вы и выразились! — я не сдержала усмешки. Он тут же отпустил меня, в глазах — веселые искры. Именно это ненаигранное веселье позволило и мне сразу расслабиться. Он просто хотел напрячь — а я вот возьму и не стану! Но эта секунда полного напряжения была не выдумкой: миг, когда я почувствовала любопытство, совпал с чем-то еще, идущим уже от Вадима Андреевича. Хорошо, что у обоих хватило рассудка… Ну, какое к черту любопытство? Дуреха наивная. Я с улыбкой повернулась снова к столу, но Вадим Андреевич вдруг сказал: — Хотя какого черта? Взял за локоть, рванул на себя и прижался губами к моим. Перехватил лицо ладонями, не давая ни малейшей возможности отстраниться. Я оцепенела — и от неожиданности, и от странного ощущения, которое заставило меня закрыть глаза. Он целовал медленно, а я невольно поддавалась, отвечая. Его губы оказались мягкими, он не напирал. Потом отстранился совсем немного и прошептал: — Да не бойся ты так. И надавил пальцем на щеку, заставляя приоткрыть рот. Мне слишком сильно хотелось узнать, что дальше, потому я и не подумала сопротивляться. Как только губы разомкнулись, он нырнул языком внутрь, а я задрожала. Теперь поцелуй стал совсем другим, я потерялась в пространстве. Почувствовала только, что почти сижу на столе, а пальцами судорожно впиваюсь ему в плечи. Ощущение, когда мой язык встречался с его, вызывало мучительное желание чего-то еще — прижаться теснее, застонать в голос. Конечно, он сразу понял, что я целуюсь впервые, но даже эта мысль меня не смутила. И когда отстранялся, я спонтанно тянулась за ним. Он едва заметно улыбался, сразу возвращался к губами, но не позволял мне перехватить инициативу. — Нет-нет, — он будто успокаивал голосом, — не спеши так… Я открыла глаза, выныривая из внутренних ощущений, недовольная тем, что он остановил нас обоих. Прижался лбом к моему и сказал тихо: — Хватит на сегодня. Отпустил и направился в свою комнату. Меня будто ругательствами осыпали — стало невыносимо неприятно. Ведь это порыв был! Ведь он видел, что порыв! И что я вовсе не собиралась с ним целоваться! А выставил все так, что я чуть ли не вешалась на него, а ему только сначала было интересно и вдруг надоело. Но через некоторое время я остыла и поняла, что все это — вот этот поцелуй, как и каждое его выверенное слово — часть общей манипуляции. И если бы я была в своем уме, то сразу же оттолкнула бы! Он теперь понял, что нравится мне. Нравится! Ну и что такого? Эта симпатия не означает согласие на весь его дурацкий план! Зато и Вадим Андреевич мне кое-что показал — он выбирал момент, когда я не оттолкну. Интуицией этой своей профессиональной почувствовал. И это было доказательством того, что ему важно мое, хотя бы косвенное, согласие. То есть то, что будет происходить со мной дальше — только в моих руках. Как бы я ни мучилась перед сном, пытаясь отогнать от себя еще свежие впечатления, но больше никаких подобных эпизодов допускать нельзя. Глава 11