– Договорились! Уничтожив тарелку каши и бутерброд с сыром, я умчалась на собрание хани, а Альва получила распоряжение закончить завтрак, прибраться и ждать меня для прогулки по академии. Общий зал я нашла довольно быстро, мало того что она располагалась на том же самом этаже, где и апартаменты выпускников, так еще и девичьи возмущенные возгласы разносились по всему коридору. Мне оставалось положиться на слух. У двери я встретилась еще с одной хани, которую сопровождала знакомая мне Глаша. – Всем здравствуйте! – поприветствовала я девушек. Рыжеволосая, хрупкого телосложения хани окинула меня равнодушным взглядом и, чуть сморщив крошечный, весь в веснушках носик, процедила: – Здравствуйте. Голосок у нее был хоть и приятный, но пренебрежительный и отстраненный. Задрав точеный подбородок и расправив острые плечики, девушка остановилась, ожидая, пока перед ней откроют дверь. – Здравствуйте, – глухим эхом повторила Глафира. Подмигнув мне и скорчив рожицу за спиной хани, она поспешила отворить тяжелую дверь в зал. Голоса спорящих хлынули в коридор, оглушая и дезориентируя. Бушевал, как я изначально и подумала, клон Белоснежки – хани мэда Треника. В этот раз она сцепилась с пухленькой миловидной девушкой невысокого росточка. Белоснежка яростно нападала, сыпля оскорблениями, которые были бы более уместны от представительницы древнейшей профессии, нежели из уст столь нежного и прекрасного создания в стенах академии. Пышка с кудрявой каштановой шевелюрой вяло отбивалась, демонстрируя лучшее воспитание по сравнению с оппоненткой, но при этом не давая той спуску, а ушам окружающих – отдыху от криков. Мы с рыжеволосой прошли вдоль стеночки в большой и роскошно убранный зал, невольно наблюдая за происходящим. – Да знаешь ли ты, чернь, с кем разговариваешь? – верещала Белоснежка, хороводя вокруг Пышки. – Я эверских кровей, да будет тебе известно, крыса помоечная! Да такие, как ты, жирные гниды даже подойти ко мне боялись. – Я тоже боюсь, – ничуть не впечатлившись, захохотала противница, представляя нашему взгляду очаровательные ямочки на щеках и крепкие белые зубы. – Из тебя так и хлещет грязь, как бы не испачкаться! – Что-о-о? Да как ты смеешь при мне рот свой открывать? Ты, мерзость водосточная! Я тебе не позволю прикоснуться даже к подошве моих туфель, личинка обожравшаяся. – О боже! Я в печали! – кривлялась землянка, откровенно насмехаясь над иномирянкой. – Как же я теперь без твоих туфель проживу! – Да я тебя!.. – Видать, у девицы не хватало фантазии, потому что ненадолго наступила благословенная тишина, нарушаемая пофыркиванием и шумным дыханием разъяренной фурии. – Твои угрозы так страшны, честное слово, звезда в шоке! – подначивала ее соперница. И Белоснежка не вынесла столь пренебрежительного отношения к собственной бесценной персоне. Она кинулась к насмешнице с растопыренными пальцами, ногти на которых оказались длинными и остро заточенными. Пышка, несмотря на свою комплекцию, плавным движением ушла из-под удара, по-прежнему весело хохоча. А дебоширка пролетела мимо, одолев несколько метров, после чего свалилась на девушку в голубом. Только сейчас я заметила на противоположном конце зала пятую хани. Она царственно восседала в кресле, сложив руки на подлокотники. Гордая осанка и отсутствие эмоций на лице делали ее похожей на Снежную королеву даже больше, чем пепельно-белые волосы и льдисто-голубые глаза. Обнаружив на коленях скривившуюся от злости Белоснежку, она равнодушно стряхнула с себя бьющуюся в истерике особу, но глаза ее при этом так сверкнули, что и без слов было ясно – подобного оскорбления она не забудет. Дикий визг, от которого закладывало уши, прервало появление в зале нового лица. – Немедленно прекратить! – прошипела женщина без возраста, сузив и без того маленькие глазки. Ее цепкий взгляд прошелся по всем девушкам и остановился на Белоснежке. Как ни странно, та послушалась, умолкнув. – Доброе утро, дорогие, я бы даже сказала, бесценные наши хани! – совсем другим, сладеньким тоном пропела женщина, изобразив на лице приторную улыбку. Сшитая со вкусом одежда, замысловатая прическа и самое главное – обилие драгоценностей говорили о том, что перед нами важная персона. – От лица всей академии и Зазимого королевства я рада приветствовать вас в нашем мире. Я – медью Ветта, ваш куратор на время до новогоднего бала. Вы можете обращаться ко мне с любыми вопросами, просьбами и проблемами. Она сделала паузу, словно ожидая аплодисменты, покрутилась в разные стороны, рассматривая хани, после чего, манерно взмахнув холеной ручкой, предложила: – Давайте устроимся вот здесь, на удобных креслах и диванах. Указав на мебель возле камина, где уже восседала Снежная королева, женщина заняла центральное местечко. Я не стала ждать повторного приглашения и устроилась в кресле. – Ну же, девочки, дорогие, не стесняйтесь, – подбодрила замешкавшихся Ветта. – Присаживайтесь, хорошие мои. Оставшимся хани пришлось довольствоваться диванчиками. Один неохотно присвоили Пышка и рыжеволосая, на другом сидела куратор, и на лице Белоснежки отразилась вся гамма негативных чувств – от недовольства до брезгливости. – Всем удобно? Начнем? – предложила медью Ветта, как будто не замечая, что Белоснежка продолжает стоять. Деваться той оказалось некуда, поэтому с гордым видом великомученицы девушка двинулась к оставшемуся месту. Но, проходя мимо Снежной королевы, зацепилась носком туфельки за струящуюся голубую ткань, лежащую на пути, запуталась и совсем неизящно распласталась в проходе между креслом, столиком и диваном, раскинув в стороны конечности. Грохот был такой, словно мамонта свалили на охоте. А затем раздался хохот, сравнимый разве что с радостными воплями первобытных охотников, заваливших этого самого мамонта. Смеялась, разумеется, Пышка. Произошедшее вполне можно было бы списать на неловкость и невнимательность Белоснежки, кипевшей от злости и негодования, если бы за пару секунд до грандиозного падения я не заметила, как Снежная королева выставила вперед ножку и расправила складки подола, в который и попалась хани мэда Треника, а после – скользнувшую по губам ядовитую улыбочку, скорее даже тень улыбки. Отомстила! М-да, лучше от змеюки держаться подальше. – О-о-ох, милочка! – воскликнула медью Ветта, даже не попытавшись оказать помощь или хотя бы подать руку барахтающейся у ее ног девушке. – Нужно быть осторожнее! Ваша жизнь дороже всех богатств мира! Наконец Белоснежка справилась со своими конечностями, встала на четвереньки, а там и до дивана добралась. Нужно отметить, спеси в ней не убавилось ни на каплю. Пристроившись на самом краешке диванчика, она брезгливо покосилась на куратора. Весь вид хани кричал о вынужденном соседстве с черствой женщиной, не желающей войти в положение высокородной эверки – бог знает что за раса такая – и уступить место целиком. – Как вы уже, наверное, имели возможность узнать, мои драгоценные, – продолжила как ни в чем не бывало мэдью Ветта с наигранным восторгом, – каждая из вас – желанная и долгожданная гостья. Любые ваши пожелания здесь готовы исполнять при первом же озвучивании. Для всех большая радость услужить хани! – Ну да, – фыркнула Белоснежка, – ваших служанок не дозовешься! – Хани Треник, вы слишком строги, – пожурила девушку куратор. – Я слышала, что услуги Альвы весьма востребованы, но поверьте, кроме нее в замке много и другой не менее умелой и ловкой прислуги. Дайте шанс прочим горничным показать свое мастерство. А Альва, как и прежде, будет приходить на вызовы хани в порядке очереди. – Мне? В общую очередь? – снова стала заводиться эта скандальная особа. – Все хани для нас одинаково важны! – осадила ее женщина. – Мы никого не выделяем и не принижаем. Забудьте, кем вы были в своем мире, здесь вы все – хани, священные девы. Для нашего мира и вызвавших вас мэдов вы – великая удача и милость богов. О как! Недолго и возгордиться! Впрочем, уже. Пышка выпрямила спинку, а рыжеволосая задрала еще выше подбородок. Для Белоснежки, похоже, сказанное прошло мимо ушей, так как она продолжала недовольно хмуриться. А вот Снежная королева даже бровью не повела, будто информация для нее оказалась ненова. – Поэтому, дорогие мои, любой ваш каприз исполнят, а проступок простят, кроме единственного: хани неприкосновенны и вред им строго карается. – Куратор строго посмотрела на сидящую рядом девушку. Белоснежка правильно поняла намек и закатила глаза. – И что вы сделаете нарушительницам? Сами же сказали, хани священны и неприкосновенны. – Много чего можем сделать, – ласково промурчала мэдью Ветта. – К примеру, лишим драгоценностей, которые каждая хани получает к новогоднему наряду из сокровищницы академии. – Вы шутите? – усмехнулась Белоснежка. – Стоимость украшений такова, что вам вряд ли доведется хотя бы еще разок надеть нечто подобное. Потому не советую разбрасываться этой уникальной возможностью. – Треник достаточно богат, чтобы дарить мне любые драгоценности! – хвастливо заявила девица. – Действительно, студенты нашей академии происходят, как правило, из состоятельных семей. Вот только, замечу, деньги принадлежат не им, а их родителям, соответственно мэды пока ничего не могут вам купить и подарить. Впрочем, украшения, милостиво предложенные мэдом Бенабеусом, по карману лишь верхушке знати. Кстати говоря, отец Треника в нее не входит. А потому, бесценные мои девочки, ведите себя с достоинством, так оно гораздо выгоднее выйдет. Послышался тявкающий неприятный звук – куратор рассмеялась собственному «остроумному» выражению. – Теперь о деле. Как вы, верно, знаете, меньше двух недель осталось до новогоднего бала. На него по традиции собираются все обитатели академии. Так как несколько раз были некрасивые сцены и хани, не знающие наших обычаев, начинали возмущаться из-за появления среди танцующих кого-то из обслуги, хочу предупредить прямо сейчас: студентов и мужчин-преподавателей в замке гораздо больше, чем хани в самый урожайный год, а потому даже при всем желании и старании вы не сможете уделить внимание каждому. Кроме того, ваша задача быть парой своему мэду, а не развлекать чужих. Все хани с партнерами становятся в новогодний вечер центром внимания и поклонения. Вы должны быть безупречны: одеждой, прической, манерами. Необходимый для бала этикет и несколько танцев вы разучите вместе со мной. Я приглашаю вас и ваших мэдов встречаться в этом зале каждое утро. От вас – вовремя прийти на урок. От меня – знания и партнеры, если вы окажетесь без пары, все-таки для выпускников сейчас конец не только года, но и всего обучения. У вас вопрос, милочка? – Женщина наконец заметила ерзающую на диванчике Пышку. – Да. Мм… мэдью… – Ветта, – мягко подсказала ей куратор, старательно растягивая улыбку. – Да, спасибо, мэдью Ветта. Я хотела спросить, почему студенты будут вынуждены веселиться с прислугой, в то время как могли бы пригласить на бал равных себе? Вот уж не думала, что и эта страдает снобизмом. – Хани мэда Проулла, все не так просто, как кажется на первый взгляд. Дело в том, что попасть в академию практически невозможно. Врата открываются для одаренных в день зачисления и в день выпуска. Но, повторюсь, для них и только для них. Никого другого, будь то родственники или возлюбленные, врата не пропускают. По той же причине весь персонал – либо сильные маги, либо иномирные переселенцы. Те из студентов, кто достиг шестого уровня, как правило, умеют открывать порталы и становятся условно независимыми от врат академии, они отсылают весточки семье, отбывают на каникулы, но опять-таки с собой провести никого не могут. Это высший уровень, доступный некоторым выпускникам десятого года обучения и преподавателям. Но как раз им и нет нужды кого-то приглашать на бал, так как их мастерство позволило вызвать хани. – Последнее слово женщина произнесла с придыханием. – Мэдью Ветта, – манерным голоском вопросила рыжеволосая девица, – вы говорили, что нам полагаются почести… Серьезно? Когда об этом упоминалось? Я что-то пропустила? – Я… э-э-э… – немного растерялась куратор. Видать, тоже про почести ничего не слышала, хоть ей и приписали упоминание оных. – Ну какие знаки внимания и отличия нам полагаются на балу? Чем-то же мы должны отличаться от прислуги кроме внешнего вида? – Разумеется, хани мэда Рыниуса, – быстро нашлась женщина. – Вы будете отличаться хорошими манерами и… – Неужели нас никак не выделят? – возмутилась Белоснежка. – Выделят, хани мэда Треника, выделят, – успокаивающе заворковала куратор. – Вы войдете в главный зал под особую музыку, каждую пару представят присутствующим, а затем будет ваш первый танец… – Мой танец? – строго и требовательно уточнила Белоснежка. – И ваш тоже, хани мэда Треника. Сначала все пять пар будут кружиться одни, а потом присоединятся и остальные желающие потанцевать. Но будьте уверены, вы весь вечер будете в центре внимания. Похоже, последние слова примирили девушек с не особо заманчивыми перспективами, так как больше вопросов или претензий не поступало. – Ну, драгоценные мои, быть может, кто-то еще хочет задать вопрос? Я, конечно, понимаю, самое необходимое рассказали ваши мэды, но вдруг вас что-то заинтересовало именно сейчас… – Заинтересовало, – откликнулась я неожиданно даже для самой себя. – Да-да, хани мэда Грэхха, – подалась ко мне куратор, демонстрируя внимание. – Почему вместо имен вы называете нас хани мэда… и добавляете имя пары? – произнесла я вслух, а про себя добавила: «Будто мы собственность. Даже у собак и коров есть клички, у нас же обозначение принадлежности к тому или иному студенту». Озвучивать подобные мысли, понятное дело, не стала, не хотелось провоцировать некоторых особ – чего доброго, снова раскричатся, попробуй угомони потом. Но даже произнесенных во всеуслышание слов хватило, чтобы маленькие неприятные глазки мэдью Ветты забегали.